КВАРТИРА

Часы показывали половину девятого. Я лежал на кровати без единой мысли в голове и смотрел в потолок.
Стоял теплый субботний вечер середины июля. Через открытое окно доносились радостные детские крики, шум возни и чей-то плач. Мимо проехала машина, потом еще одна. Снаружи бурлила жизнь, каскадом вливаясь в открытое окно моей квартиры, лишь для того, чтобы внутри разбиться о густой, словно кисель, покой моих владений.
Я редко просто так лежу и смотрю в потолок – на самом деле, жизнь у меня довольна активная. Но сегодня я был совершенно вымотан. Усталость от рабочей недели (к слову, рабочий день у меня варьируется от стандартных восьми вплоть до четырнадцати часов кряду, это как повезет) была изрядно подкреплена необходимостью разобраться с домашними хлопотами. Я – холостяк, и б;льшая часть дня ушла у меня на стирку гигантской горы белья, накопившегося за неделю, пополнение запасов провизии в ближайшем от дома супермаркете и кое-какую легкую уборку. Все для того, чтобы продержаться до следующих выходных. Уже довольно давно я живу в таком ритме – от выходных до выходных, от недели к неделе.
Лежа на кровати в своей спальне, я размышлял о том, чем бы занять оставшийся вечер. Из необходимых на выходные вещей я вроде бы сделал все. Значит, можно наконец отдохнуть. Обычно субботними вечерами я навещал один из баров в центре города, но сегодня напиваться не хотелось. Смотреть кино тоже не было желания: телевизора у меня давно нет, а самому искать что-то стоящее в интернете было лень.
Вдруг меня озарило: кое-что я все-таки запамятовал. От неожиданности я даже присел на кровати. Подобные моменты часто изображают в мультфильмах загоревшейся лампочкой. Я почувствовал, как у меня в голове зажглась именно такая лампочка, мощностью не меньше тысячи ватт – ощущение, когда вспоминаешь нечто важное, что едва не забыл.
Квартира.
Нет, не эта просторная трешка, в которой я живу с рождения.
Другая квартира. Квартира, перешедшая ко мне по наследству примерно два месяца назад и успешно сдаваемая мною в аренду вплоть до прошлой среды. Квартира, арендаторы которой, молодая супружеская пара, совершенно неожиданно съехали, не попытавшись даже объяснить причину своего внезапного поступка.
***
Я в деталях помню наш короткий разговор с Марком, хотя он и произошел в разгар напряженного рабочего дня. Забавно, как некоторые незначительные вещи в точности откладываются в нашей памяти, в то время как другие, гораздо более важные, могут выветриваться моментально. Хотя, может быть, тот разговор и запомнился мне так хорошо именно потому, что был крайне необычным, если не сказать странным.
Мой смартфон зазвонил около четырех часов дня, когда я шел по коридору своего офиса к автомату с кофе.
– Алексей, мы съезжаем, – выпалил Марк, едва поздоровавшись. Голос у него был нервный и напряженный, в нем ощущалась какая-то зажатость. Марк явно чувствовал себя неудобно.
С Марком и его женой Викой я встречался несколько раз – впервые во время осмотра квартиры и впоследствии во время оформления юридических вопросов. Вика – стройная темноглазая брюнетка – была весьма хороша собой, а Марк выделялся своей пышной светло-рыжей бородой. Во время разговора, или же просто во время раздумий, он имел привычку периодически поглаживать ее ладонью. Я представил, как он, говоря со мной по телефону, напряженно почесывет свою любимую бороду.
Поскольку в мыслях я был весь в работе, то не сразу понял, о чем он.
– Съезжаете? – глупо переспросил я, одной рукой придерживая телефон, а другой пытаясь отыскать в карманах мелочь для кофейного аппарата.
В разговоре повисла тишина. Наконец до меня дошло, о чем говорил Марк.
– Почему? – поправился я.
– Вика чувствует себя здесь неуютно, – после секундной паузы произнес он. Потом, более уверенно, добавил: – Да и я тоже.
Сама фраза и то, как ее произнес Марк, немало удивили меня. Осознание ситуации постепенно, шаг за шагом приходило ко мне. Более простая истина пришла первой – я понял, что вскоре останусь без арендаторов, которых с таким трудом нашел. Следующий вывод оказался еще менее приятным – у них явно была очень серьезная причина так быстро покинуть снимаемую квартиру.
Я задумался. Марк и Вика заселились лишь в позапрошлые выходные. Из этого следовало, что они прожили в своем новом доме меньше двух недель. Какой бы ни была причина, мне так или иначе придется с ней разобраться, иначе арендаторов на долгий срок не найти. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове за считанные секунды. Я решил, что будет лучше выяснить причину как можно быстрее.
– Но почему? Вам мешают соседи?
– Нет, – поспешно произнес Марк. – C соседями проблем нет.
– Может, шум с улицы? Или в самой квартире что-то не так? – продолжал допытываться я.
На несколько секунд в трубке повисла тишина, потом послышался голос Марка, глухой и далекий, словно с другой планеты:
– Мы… мы просто не можем больше здесь находиться.
Это удивило меня еще больше. И еще больше мне не понравилось.
– Марк, я не понимаю, – и я искренне не понимал.
– Это очень… сложно объяснить. Просто прими это как факт. Это наше решение, и оно окончательное.
Я понял, что больше ничего не смогу добиться касательно мотивов их отъезда.
– Хорошо, тогда давай перейдем к деталям, – предложил я.
Марк и Вика заплатили вперед за два месяца аренды, а также оставили залог в размере трехмесячной платы. Именно это я подразумевал под словом «детали».
– Да, к деталям, – голос его приобрел более деловой оттенок, но по-прежнему звучал как-то потусторонне. В нем чувствовались нотки чего-то еще, словно прячущегося за ширмой спокойствия. Чего-то, что Марк пытался скрыть. Неуверенность? Страх? – Мы понимаем, что нарушили условия договора, и потому не требуем вернуть плату за оставшиеся полтора месяца.
Уже в который раз за этот разговор я почувствовал удивление, которое начинало приобретать свои собственные степени и продолжало увеличиваться прямо пропорционально продолжению нашего разговора. Я стоял, тупо уставившись на кофейный автомат. Вокруг сновали, оживленно беседуя, люди. В мыслях я уже готов был настаивать, что плату вперед вернуть невозможно, и никак не ожидал, что он самолично от нее откажется. Что-то было не так.
– Насчет залога – можешь приехать и проверить квартиру когда тебе удобно, здесь все в порядке, – продолжал Марк. На слове «порядке» его голос дрогнул.
Я прикинул в голове расписание. Я работаю старшим менеджером в отделе продаж крупной обувной компании, и одна из моих основных обязанностей – встреча с клиентами (в основном, представителями магазинов, торгующими нашей продукцией), переговоры и заключение контрактов. В последние недели работы было особенно много, в результате чего я освобождался порой лишь к поздней ночи. В тот день было запланировано еще две встречи, что сулило очередной бесконечный рабочий день.
– Слушай, Марк, – начал я. – Сегодня никак не смогу, у меня сейчас работы невпроворот. Вы не могли бы остаться хотя бы до выходных, а там я бы приехал и...
– Мы не останемся здесь больше ни на одну ночь! Мы съезжаем сегодня, и точка! – выпалил он на одном дыхании, и я осекся.
В результате мы сошлись на следующем: они оставят ключи в почтовом ящике, а я, после проверки квартиры, переведу залог на банковский счет Марка. Он продиктовал мне номер счета, и мы попрощались.
Конечно, оставлять ключи от квартиры в почтовом ящике (хоть сам ящик и закрывается на замок) – не самое безопасное решение, но ничего лучше мне в тот момент в голову не пришло. Я предложил было встретиться где-то в городе, недалеко от офиса, чтобы он лично передал мне ключи, но Марк быстро отказался. У меня создалось впечатление, что он ни при каких обстоятельствах не хочет лично встречаться со мной.
Я чувствовал себя опустошенным. Вся ситуация была если и не громом среди ясного неба, то близкой к этому, и никак не укладывалась у меня в голове. Еще более странным было то, что Марк даже не попытался объяснить мне, в чем дело.
***
Теперь, субботним вечером, я наконец понял, что забыл проверить квартиру. Это следовало сделать по нескольким причинам. Во-первых, стоило убедиться, что квартира в порядке, и утрясти вопрос с залогом. В этом у меня не было особых сомнений – Марк и Вика казались вполне приличными жильцами, которые вряд ли стали бы ломать мебель или устраивать наркопритон. Но, как говорится, доверяй, да проверяй. Во-вторых, нужно было подготовить квартиру к (скорее всего) долгому простою без жильцов: к примеру, убедиться, что закручен газовый вентиль и плотно закрыты краны в ванной.
Я надел рубашку и джинсы, натянул кеды и спустился на улицу. На парковке перед домом меня ждал верный, но уже слегка потрепанный «Вольво». Вставив ключ в замок зажигания, я выжал сцепление, включил первую передачу и вывел машину с парковки.
Квартира, сдаваемая мною в аренду, находилась в районе города, называемым Зелеными Садами. Район получил свое название благодаря двум большим ботаническим садам, занимающим добрую треть его площади. Самый короткий путь к нему от моего дома лежал через центр.
К тому времени, когда я выехал на центральную улицу, окончательно стемнело. Город окрасился блеском тысяч и тысяч лампочек, подсветок и рекламных панно. Их отблески отражались от стеклянных зданий бизнес-центров и магазинов, как вспышки молний. Привычные пейзажи преобразились в озарении цветов, и я в очередной раз отметил, насколько красив город ночью.
Кроме блеска огней, у ночного города имелось еще одно неоспоримое преимущество – почти пустые дороги. Обогнав медленно плетущийся впереди меня автобус, я задумался, чем мне предстоит сегодня заняться.
***
Квартира в Зеленых Садах досталась мне от бабушки по материнской линии. Саму бабушку я практически не помню: они с матерью перестали общаться, когда я был еще маленьким. Причину, из-за чего отношения были прерваны, я так никогда и не узнал.
Я видел бабушку лишь однажды, на каком-то семейном празднике, когда мне было три или четыре года. Мне запомнилась ее грузная фигура в старом выцветшем платье в горошек, седые волосы, обернутые теплым шерстяным платком, и тяжелый, недобрый взгляд из-под кустистых бровей. Внешне она меня даже слегка пугала, и потому я в тот день старался близко к ней не подходить.
С тех пор я не вспоминал про нее, пока два месяца назад в моей квартире не раздался телефонный звонок. Это оказался нотариус, который сухим голосом с насквозь фальшивым сочуствием сообщил мне о недавней кончине бабушки. Он также сказал, что, поскольку она не оставила завещания, все ее имущество переходит к единственному прямому потомку, то есть, ко мне. «Все имущество» по сути и состояло из жилплощади в Зеленых Садах да невероятного количества барахла, собранного за долгие годы и не имевшего, на мой взгляд, никакой ценности.
Впервые войдя в квартиру, я поразился, насколько много в ней хлама. Казалось, двухкомнатная квартира просто не может вместить в себя такое гигантское количество вещей. Здесь было все: подшивки старых газет и журналов, различные пожелтевшие бумаги, шифоньеры, трюмо и тумбочки (больше чем надо), несколько столов, великое множество странного вида статуэток, предназначение которых мне было неизвестно, картины, многим из которых не хватало места на стенах, поэтому они были просто сложены за шкафами.
Но больше всего было книг. Книжные шкафы огромными глыбами высились в каждой из двух комнат и в прихожей. Помимо этого, немало книг было свалено на столах или попросту валялось на полу. Помнится, просмотрев некоторые из них, я был немало удивлен. Значительная их часть по тематике относилась к эзотерике, мистике и черной магии. Большинство книг на вид были не просто старыми, а прямо-таки древними. Хрупкие пожелтевшие страницы в старинных кожаных переплетах, казалось, могли рассыпаться в прах от одного лишь прикосновения.
Я взял наугад одну из лежавших на столе книг, в абсолютно черной обложке, название которой было напечатано неровными латинскими буквами: «Некрономикон». Книга была довольно потрепанной, ее явно не раз перечитывали. Автором значился какой-то араб, имя которого сразу же вылетело у меня из головы, как только я вернул книгу на место.
Чтобы избавиться от всего этого хлама, я пригласил одного городского старьевщика – высокого худощавого мужчину лет шестидесяти, обладавшего забавной пружинистой походкой, из-за чего он сильно напоминал кузнечика. Старьевщик, не отличавшийся словоохотливостью, молча осмотрел бабушкины вещи и согласился забрать часть из них. Дойдя до книг по черной магии, он нахмурился, но взял и их, заплатив за все сущие копейки. Тем не менее, я был доволен – после его визита квартира стала выглядеть гораздо просторнее и светлее. С оставшимся бабушкиным барахлом я разобрался просто – снес все на ближайшую свалку. Единственное, что я оставил – небольшую записную книжку (судя по всему, служившую бабушке своеобразным дневником), решив впоследствии изучить ее на досуге.
В результате моих усилий квартира стала выглядеть весьма пристойно. Поначалу я думал продать ее, но, учитывая состояние рынка недвижимости, решил пока подождать и сдать жилплощадь в аренду.
Следующие несколько недель я был занят поиском жильцов. Один из моих близких друзей, работавший агентом по оценке и продаже недвижимости, намекнул мне, что сейчас сложнее всего сдать в аренду как раз двушки – спрос гораздо выше на более дешевые студии. Впрочем, он все же дал мне пару полезных советов насчет грамотного оформления объявления.
Спустя несколько недель и несколько визитов потенциальных жильцов, осмотревших квартиру, но по различным причинам отказавшихся, мне все же удалось договориться с Марком и Викой. Цену пришлось немного сбить, но я был рад, что хотя бы одной проблемой в моей жизни стало меньше.
Но теперь все снова надо начинать по новой.
***
Я проехал мост, плавно уходящий влево, и выехал на проспект Гагарина – главную улицу Зеленых Садов. Перпендикулярно проспекту в обе стороны ответвлялись улицы. Бабушкина квартира находилась на улице Советской Армии – четвертой по правую руку, если считать от начала проспекта.
Повернув на нужном мне перекрестке, я поехал вверх по холму и вскоре въехал во двор. Припарковавшись, заглушил двигатель. Здесь по периметру стояло несколько девятиэтажных домов – тот, что был нужен мне, находился слева, ближе всего от дороги.
Уличные фонари окрашивали двор в неестественный оранжевый цвет. Недалеко от нужного мне подъезда на лавочках сидела молодая компания и о чем-то оживленно беседовала, потягивая пиво. В остальном двор был пуст. Окна бабушкиной квартиры на седьмом этаже окутывала темнота, чего и следовало ожидать.
Войдя в темный подъезд, я направился было к лифту, но передумал и торопливо вскочил на площадку между первым и вторым этажом, где располагались почтовые ящики. Попасть в квартиру я мог и с помощью собственного комплекта, но ключи бывших арендаторов, безусловно, следовало забрать.
Сунув запечатанный конверт с ключами в карман, я спустился обратно на первый этаж. Войдя в громоздкий советский лифт, нажал на кнопку с цифрой «7», и двери мгновенно закрылись. На мой взгляд, в этом состоит неоспоримое преимущество старых лифтов над новыми. К примеру, в моем офисном лифте после нажатия нопки нужно ждать никак не меньше семи-восьми секунд, пока двери наконец закроются.
Однако преимущества данного конкретного лифта на этом заканчивались – ехал он очень медленно. Кроме того, мою поездку сопровождало классическое лифтовое амбре из мочи и перегара. Достигнув пункта назначения, я шагнул на площадку седьмого этажа. Здесь было немного светлее, чем внизу. Я оглядел лестничную клетку: четыре квартиры, две справа от лифта, две слева.
Нужная мне была крайней слева. Глянув на соседские двери, вспомнились мои первые несколько визитов сюда. Осматривая квартиру, вынося мусор и приводя потенциальных жильцов, я то и дело ловил на себе настороженные взгляды соседей. Оборачиваясь, частенько успевал заметить наскоро закрывшуюся дверь и не сомневался, что несколько пар глаз следят за моими действиями через глазок. Однажды, вынося очередную порцию мусора из квартиры, я увидел старушку, наблюдавшую за мной из-за чуть приоткрытой двери, соседней с моей. Старушка была практически кукольного роста, худощавая, в домашнем халате и очках с толстыми, прямо-таки толстенными стеклами. Она смотрела на меня недоверчиво и даже испуганно, словно я застал ее за поджиганием кнопок в лифте или другим таким же недостойным действом. Я натянул на лицо профессиональную улыбку и вежливо поздоровался, но старушка резко отступила назад и захлопнула дверь с такой силой, что с потолка едва не посыпалась штукатурка. Поразительно, откуда у хрупкой старушенции такая недюжинная сила. Следом послышался звук набрасываемой на дверь цепочки.
Никто из соседей никогда не пытался завязать со мной разговор – все только наблюдали. Не заметить особого отношения к себе я не мог. Позднее, разбирая бабушкину библиотеку, я сложил два и два и понял, что увлечение бабушки мистикой не прошло незамеченным для ближайших соседей. В доме ее явно недолюбливали. Скорее всего, даже побаивались. Но мне было все равно – пусть следят сколько влезет, хоть целыми сутками. Никаких неудобств лично мне это не доставляло.
Вставив ключ в замочную скважину, я отпер дверь и вошел внутрь. Квартира встретила меня полнейшей темнотой. Окна, судя по всему, были закрыты, поскольку в квартиру не доносилось никаких звуков снаружи. Стояла абсолютная, девственная тишина, и казалось кощунственным нарушать ее.