Предыдущая публикация
Семена боли часть 3
Для сеанса, нужно было сделать оптический туннель – это видимость бесконечного коридора, получаемая путём размещения зеркал лицевой поверхностью друг к другу. Зеркала были собраны по всему дому и когда оптический туннель был готов, мы сели напротив него в кресла и сделали себе инъекции. Джэн стала произносить какие-то слова. Насколько я знал о спиритических сеансах, это то, что люди должны были сидеть за круглым столом и держаться за руки, в то время как мы сидели каждый в своём кресле и смотрели в глубь этого коридора.
Постепенно я стал чувствовать, как моё сознание начало изменяться, голос Джэн замолк, и я был не в силах отвести взгляда от зеркал, мы сидели молча, смотря в этот бесконечный туннель. Перед моими глазами, поплыли разноцветные картинки, всё стало переливаться яркими красками, сердце казалось остановилось, и приятная дрожь бегала по моему затылку. Я боялся пошевелиться, потому что чувствовал, что нахожусь в состоянии невесомости, таких ярких ощущений я ещё никогда не испытывал. Могу сказать точно, что ЛСД – страшные наркотики.
Через какое-то время у меня поплыло всё перед глазами, и наступило чувство эйфории вперемешку с лёгкой паникой. Я отчётливо увидел выходящего из туннеля человека – он шёл к нам навстречу. Сначала он показался мне маленькой точкой, но по мере того, как он подходил всё ближе и ближе, он увеличивался, и вскоре он вышел из зеркал и остановился.
Я видел раньше портреты Байрона, но в тот момент, мой мозг не мог вспомнить его лица. Подсознательно я понимал, что это и есть Байрон. Я попытался с ним заговорить, но понял, что мой язык меня не слушается, вместо слов из моего рта, выходили звуки похожие на шипение кобры. Байрон повернулся лицом к туннелю, и я увидел ещё двоих людей, и сразу догадался, что это были супруги Шелли. Всё было как в тумане, где-то далеко я слышал голос Джэн, она говорила так быстро, что из всех её слов, я смог уловить, только слово вампир, на что Байрон только помотал головой и улыбнулся.
Дальше начало происходить нечто вон выходящее. Байрон и Шелли, начали снимать платье с Мэри, и я понял, что сейчас все мы станем свидетелями группового секса, но к счастью в туннеле появилась ещё одна точка и развратная троица уставилась на неё, прекратив свою оргию. Через мгновение из той самой точки появился сам Маркиз де Сад в своём парике и вежливо всем поклонился. Такого поворота событий, мой затуманенный мозг совсем не ожидал.
Де Сад достал из кармана короткую плётку и замахнулся ею на Байрона, но тот ловко увернулся от удара, который угодил прямо по плечу Мэри Шелли. Она жалобно закричала от боли и в тот же миг, второй удар пришёлся ей прямо по ягодицам. Разъярённый Шелли бросился на помощь к своей жене и повалив де Сада на пол, стал его душить. Байрон в это время стоял в стороне и громко над всем этим смеялся. Не знаю было ли это всё галлюцинацией или всё происходило на самом деле, но в тот момент мне стало страшно на всё это смотреть. Я попытался закрыть глаза, но они сами собою открывались и продолжали смотреть как боролись, катаясь по полу, де Сад и Шелли.
Спустя какое-то время они прекратили борьбу, и в тот момент я почувствовал, как у меня темнеет в глазах. Появились, непонятно откуда доносящиеся резкие скрипы и шумы, они делались всё громче, и я уже был на грани, чтобы не закричать. Сквозь всю эту суматоху и вакханалию, я смог разобрать слова Байрона, обращённые ко мне. Он говорил мне чтобы я дописал 18-ю главу Дон Жуана, а тем временем де Сад, умолял меня стоя на одном колене, чтобы я выколол ему второй глаз. Моё сознание казалось сейчас разорвётся на куски, и я уже никогда не смогу склеить его обратно. Последнее что я помню из того спиритического сеанса, перед тем как потерял сознание, был вышедший из зеркал монстр Франкенштейна, плод созданный рукою Мери Шелли.
После всего со мною произошедшего, я никогда не спрашивал у Зака и Джэн, что они видели во время того сеанса, я был занят другими странными вещами, которые вскоре стали происходить со мной. Всё началось в первых числах июня.
Каждую ночь меня стали будить странные шорохи, доносящиеся то с улицы, то с чердака или стен. Поначалу я как всегда всё воспринимал это за свои безумно-наркотические видения, пока однажды ночью не услышал, как кто-то скребётся в окна моей спальни, которая кстати находилась на втором этаже. Я отдёрнул занавески и увидел, как два скелета парят в воздухе прямо за окном и скребут своими костяными пальцами прямо по стеклу. Не знаю, как я нашёл в себе силы, чтобы не закричать или потерять сознание, но именно в тот момент я почему-то знал на все сто процентов, что эти мертвецы были не кто иные, как Роман и его жена Марта младшая, чьи тела так и не были погребены и пропали без вести, после того как их обнаружили.
В следующую ночь была сильная гроза, молнии так сильно освещали ночное небо, что свет от них растекался по моей комнате, освещая всё вокруг. Стоя у окна я смотрел на стену из дождя. Я знал, что они снова появятся и они не заставили себя долго ждать. Вода за окнами собиралась в небольшие ручьи, которые стекали в пруд. Именно тогда, глядя на эти ручьи я заметил, как из него показались два человеческих черепа. Они медленно стали выходить из пруда, и тогда у меня не осталось больше никаких сомнений, что тела Романа и Марты всё это время находились на дне пруда. Я открыл окно и стал кричать им, что я всё понял, что теперь я знаю наверняка, что я достану и похороню их останки, после чего скелеты вернулись обратно под воду.
На следующее утро я сидел в беседке около пруда и нервно курил, смотря на воду. Должно быть прошло какое-то время пока я так сидел, потому что я даже не заметил, как в беседке появилась Джэн. Я посмотрел в ту сторону, где она молча сидела и чуть не вскрикнул от её неожиданного появления. Она тихо спросила меня над чем я задумался, и я уже собрался рассказать ей о том, что знаю, как в одно мгновение её лицо исказилось в ужасную гримасу. Оно превратилось в лицо настоящей ведьмы, что заставило меня через секунду потерять сознание.
Я очнулся на диване в гостиной, где надо мной молча стояли Зак и Джэн. Джэн сказала тогда, что надо снести эту чёртову беседку как можно быстрее, потому что ей уже надоело откачивать после неё, то Зака, а теперь и меня. В этот же день я рассказал Заку всё в мельчайших подробностях, но мне показалось что он не сильно то мне и поверил, хотя он не стал возражать и запрещать мне обследовать дно пруда.
На следующий день мне кое-как удалось раздобыть только старую подводную маску, но к счастью пруд оказался неглубоким, примерно около двух метров глубиной, так что я без труда мог выныривать из-под воды, чтобы набрать воздуха. В тот день я специально не стал принимать морфий, перед погружением, чтобы не испытывать галлюцинаций, хоть и лёгкая ломка уже давала о себе знать.
Зак вместе с Джэн расположились в беседке и пили вино, смотря на меня с любопытной улыбкой – им казалось это даже забавным. Когда я спустился в пруд, вода показалась мне немного холодной, но вскоре я к ней привык и погрузился с головой на дно. Вода была настолько мутной, что несколько раз я натыкался телом на ветки, лежащие на дне, вынырнув чтобы глотнуть воздуха я схватил с собой одну из коряг и выкинул её на берег, что привело в восторг Зака.
Около сорока минут я то и дело выныривал и выбрасывал всякий мусор, щупал руками дно в надежде что-нибудь найти, но мои пальцы брали только листву и грязь со дна пруда. Я настолько был уверен, что найду хотя бы несколько костей. Значит всё-таки это были мои галлюцинации.
Но я ошибался. Хотя и не нашёл костей на дне, зато на одной из веток которых я выбросил на берег, обнаружилась покрытая грязью, небольшая прядь женских волос, но мои друзья в очередной раз посмеялись надо мной, сказав мне, что это всего лишь тина. Но я уверен, что по крайней мере я не сумасшедший и тела Марты и Романа всё-таки были на дне, но где они теперь, до сих пор остаётся для меня загадкой.
Дальше потекли снова алкогольно-наркотические дни разрушая нас всё больше и больше. Призраки появлялись каждую ночь, но я уже не обращал на них внимания, по крайней мере я попытался им помочь и не знал, что мне дальше делать. Я старался каждый вечер напиться до такого состояния, чтобы рухнуть на кровать и забыться, и поэтому я уже не слышал никаких шорохов и скрипов и тем более призраков из пруда.
Вся эта относительно спокойная жизнь продолжалась до середины августа, к этому времени мы уже превратились в беспомощных и законченных наркоманов, у которых были у каждого свои тараканы в голове. Джэн стала делать себе демонический макияж, что доводило меня до паники, когда она показывалась мне на глаза, от куда-нибудь из-за угла – вообще она любила меня пугать. У Зака были постоянные перемены настроения, иногда даже он мог не есть по нескольку дней, не смотря на уговоры Джэн. Перемены моих друзей в скором времени заставили меня всерьёз поверить в то что они практически сошли с ума.
Однажды я невольно подслушал их разговор. Джэн с серьёзным лицом говорила Заку: «Садизм-высшее проявление страсти к человеку. Только ощущение боли по-настоящему обостряют чувства и желания, боль есть истинное возбуждение, нужно только правильно её испытывать и только тогда откроются секреты наслаждения и полной удовлетворённости».
В скором времени я узнал от Зака, что они достали из сундука на чердаке все эти плётки и цепи и начали экспериментировать со всем этим в постели. Зак сказал, что по началу его это смутило, и он не хотел причинять ни себе ни Джэн боли, но вскоре она уговорила его, когда они оба находились под морфием и ему это начало нравиться. Он сказал, что не испытывал никогда таких ощущений, что секс как и любовь не могут существовать без боли, если бы не было боли, тогда человек стал бы бездушным механизмом, бесчувственным мертвецом. Он всерьёз считал, что боль способствует восприятию и обострению всех чувств, тем более, когда ты находишься под наркотиками, боль это и есть своего рода наркотик, только естественного происхождения. Зак полагал что если бы человек был лишён чувства боли, то он бы был лишён чувства страха, а если у человека нет страха, то он может потерять над собой контроль и, например, шагнуть с края крыши даже не беспокоясь о последствиях. Особенно ему нравилось, когда Джэн подвешивала его на цепи и била его плетьми по спине. Он утверждал, что ощущал в тот момент как морфий в его крови растекается по венам и он как будто сосуд, наполняющийся кровью, который вот-вот переполнится и треснет. С его слов – боль перемешивается с возбуждением, заставляет мыслям уноситься в какие-то неведомые глубины подсознания Боль вызывает привыкание, с каждым разом тебе хочется всё больше и больше, но нужно быть осторожным, главное не перешагнуть за грань, иначе можно погибнуть или тронуться умом.
Честно говоря, я практически ничего не понимал, что за бред он мне тогда нёс, но он настолько был всем этим увлечён, что я засомневался в здравом ли он рассудке. Опять причиной всему была Джэн – именно она посадила нас на морфий, а теперь Зак ещё и стал мазохистом. Тогда я уже не знал, чего ещё нового ожидать от неё в скором времени.
Ещё у Зака появилась одна странность он стал записывать в одной из комнат прямо на обоях, свои галлюцинации. Он никогда не скрывал их, и я без труда мог зайти в эту комнату и прочитать. Я не буду перечислять все его видения. В основном это были мысли, посещающие его во время эйфории, но одна из таких его мыслей заставила меня самому призадуматься.
Зак рассуждал о птице, точнее о блюющей птице, видимо его забавляло то что птица, отрыгивая добычу птенцам в этот момент просто блюёт. Всё из его мыслей сводилось к тому, что все мы едим и употребляем рвотную массу. Люди как будто птенцы, а птица – это сама цивилизация, которая выблёвывает нам всё то что она создала, всё хорошее и плохое, полезное и вредное. Мы едим эту массу даже не задумываясь, что будет дальше. Когда та самая птица ничего не принесёт, что тогда будут делать птенцы, погибнут с голоду или будут искать другую птицу, не думая о том, что они просто могут выпасть из гнезда и разбиться насмерть. Люди зависят от этой птицы, они слишком привыкли к комфорту, и, если всё это рухнет разом, люди растеряются и не будут знать что им делать. Всё созданное цивилизацией это всего лишь рвота, но без этой рвоты было бы скучно жить. Прогресс постоянно движется вперёд, и птенцы в гнезде с каждым днём становятся другими, у них появляются другие интересы и привычки, которые со временем их убивают, (видимо Зак имел ввиду морфий).
Птица отрыгивает нам всё это, и мы с удовольствием это съедаем и перевариваем, но в итоге спускаем это всё в туалет. Тогда в чём смысл есть всё то что приносит нам птица, если в конечном счёте от этого ничего не останется? Смысл есть только в одном – просто нужно жить и наслаждаться пока ты можешь есть эту блевотину, есть её так, как будто завтра её уже не будет. Птенцы в гнезде всегда будут драться между собой, пытаясь сожрать кусок побольше, но сколько бы они не ели, они никогда не вырастут и не превратятся в птицу, скорее всего они разорвут на части саму птицу. Сколько бы не старалась цивилизация дать человеку, ему всегда будет мало, он всегда будет хотеть чего-то ещё.
Если честно, тогда я подумал, что у моего друга началась паранойя. Он всё время заводил разговоры на странные темы, которые в конечном счёте сводились к боли, наслаждению и бессмертию души, что не могло меня навести на мысль, что статуэтки КАРНАГА, РЕГУРТА и ЭКСХУМА овладели его сознанием, и тем более Джэн всё время подливала масло в этот огонь. Для этой парочки статуэтки были как для священника библия. Не было ни дня, чтобы где-нибудь я их не увидел. Они всё время меняли местонахождение по всему дому, казалось они живут собственной жизнью и что они хозяева в этом доме.
Вскоре паранойя появилась и у меня. Помимо моих собственных галлюцинаций я начал видеть и слышать тени и звуки цепей, ударов плетей, они постоянно мне мерещились, и я постепенно сходил с ума. Иногда я даже начал чувствовать, как невидимые цепи обхватывают меня за горло и еле-еле начинают душить. Я чувствовал даже лёгкую боль, которая с каждым днём усиливалась, как будто кто-то посадил во мне эти семена боли, и они росли во мне потихоньку всё больше отнимая моих сил и нервов.
16 августа
Я поднялся на чердак и был ошарашен тем, что там увидел. На деревянных балках чердачного потолка множество подвешенных цепей. Видимо Джэн и Зак что-то затевали здесь сделать, потому что теперь на концах цепей висели маленькие крючки. Со слов Зака они прежде не надевали их. В моей голове сразу пронеслось, что они совершенно спятили и потеряли над собой всякий контроль. Всё это было чертовски опасно, и могло закончиться чем угодно.
Я достал из того самого сундука фотографию Марты и обомлел. Раньше я никогда не замечал, что Джэн так сильно была на неё похожа, сколько я не напрягал свою память, но так и не смог вспомнить нашу первую с ней встречу, как будто какая-то сила стёрла все воспоминания, но я точно знал, что раньше она выглядела совсем по-другому.
Я не понимал, как мы вместе с Заком даже не заметили, что она изменилась и стала похожа как две капли воды на старшую Марту. Всё сводилось к тому, что всё, о чём писал Роман, было правдой – теперь в этом проклятом доме повторялась та же история, но я знал, что Зак не станет меня слушать потому что он находился полностью под контролем Джэн, или точнее сказать уже Марты. Я не понимал, как Марта могла войти в тело Джэн, если мы увезли её прах на кладбище. Мне оставалось ждать совсем не долго, чтобы узнать страшную правду.
Это случилось 29-го августа, когда встревоженный Зак разбудил меня посреди ночи. Его губы дрожали от страха, а руки так сильно сжали моё плечо, что мне стало не по себе. В ту ночь он сказал мне, что ему страшно и что он слышит звуки колокола. Он сказал, что не может ничего с собой поделать, что этот дом и Джэн овладели его разумом, что он больше не в силах сопротивляться этому. Зак говорил шёпотом, всё время косившись на дверь, в темноте его глаза казались безумными. Он всё время прислушивался и спрашивал не слышу ли я колокол. Он был уверен, что статуэтки следят за ним, и что скоро Джэн заставит его совершить обряд, чтобы оживить их. Он хватался за голову и чуть ли не плача шептал, что всё это было ошибкой, что не нужно было переезжать в эту Венгрию.
Я спросил у него зачем они развесили цепи на чердаке, на что он мне ответил, что так нужно для обряда. В ту ночь он просил меня, остановить его, если он будет под гипнозом Джэн, что он может не понимать, что он делает. Напоследок перед тем как уйти он признался мне, что Джэн заставила его выкопать кости Марты и привести их обратно в дом.
Теперь всё становилось на свои места – дух Марты овладел Джэн, и теперь с помощью статуэток он хочет совершить обряд, чтобы окончательно перевоплотиться в её теле, но для каждого сатанинского обряда нужна жертва, и этой жертвой должен был стать Зак. Как я и предполагал, следующие три дня Зак вёл себя так, как будто вовсе ничего не помнил и не приходил ко мне ночью. Джэн смотрела на меня с опаской, и мне казалось, что она читает мои мысли. Я чувствовал исходящее от неё давление, как будто она старалась завладеть и моим разумом, но по каким-то причинам у неё это не получалось.
Наступило четвёртое августа, день, когда эта безумная история должна была закончиться, как я полагал на тот момент. На все мои уговоры сбежать от Джэн и из этого проклятого дома Зак отрицательно качал головой. В его глазах ещё можно было увидеть остатки того самого Зака, каким я знал его прежде, но все мои усилия достучаться до него были равны нулю.
Целый день никто из нас ни с кем не разговаривал. Меня мучило ощущение тревоги и безвыходности ситуации, я даже подумывал сбежать отсюда один и забыть всё это как страшный сон.
В восемь вечера я принял дозу морфия и, как это ни странно, именно находясь под действием наркотика, я поднялся на верх и упаковал свои вещи в чемодан. Так же я выкрал из стола Зака нашу с ним переписку и большое количество морфия. Всё это было аккуратно уложено среди вещей. Я не знаю, что мною тогда двигало, видимо, я сделал это инстинктивно, полагая что смогу забрать Зака с собой в любом случае, даже если мне придётся применить силу. Денег у меня оставалось почти тысяча долларов, так что на билеты нам должно было хватить. Я думал, что мы с Заком сядем в машину и уедем отсюда сегодня же вечером, переночуем на вокзале, а утром купим билеты и навсегда уедем в Блеквиль.
Я взял свой чемодан и спустился вниз, прихватив с собой ключи от машины Зака. Я сунул ключ в замок зажигания и положил чемодан в багажник. Теперь оставалось любым способом затолкать Зака в машину и удрать от сюда поскорее. Когда я вернулся обратно в дом, первым делом я отправился в спальню своего друга, но его там не было, в тот момент у меня кольнуло в сердце, потому что я решил, что опоздал.
С бешеной скоростью я ринулся на чердак, чтобы не дать состояться этой дьявольской мессе, но было уже поздно. Когда я, практически вышибив дверь очутился на чердаке, я не предполагал, что меня там ждала ловушка. Джэн спряталась прямо за дверью и как только я туда проник, она ударила меня по голове одной из этих статуэток. Когда я пришёл в сознание, то понял, что пристёгнут цепью к стене, но в тот момент меня беспокоило это меньше всего.
Я увидел перед собой Зака, он абсолютно голым, с кляпом во рту – он висел на деревянных балках, подвешенный на цепи. Десятки острых крючков протыкали его кожу в абсолютно разных частях его тела. Было видно, что он корчится от боли и по всему телу текла кровь. Я изо всех сил старался выдернуть цепь из стены, но она не поддавалась, но я всё равно не переставал пытаться.
В это время Джэн достала тот самый Сатаномикон и поставила три статуэтки в круг нарисованной пентаграммы, затем она начала произносить какие-то заклинания, с такой силой что Зак застонал ещё больше. Я рвал цепь со всей силы, как только мог, так сильно что разодрал до крови себе руку к которой был пристёгнут. Джэн достала из сундука мешок в котором оказались кости Марты и высыпала его содержимое на пол. В течении трёх минут она собрала кости в скелет и продолжила читать заклинания.
Всё это продолжалось в течении нескольких минут, пока на чердаке не стали доноситься различные шумы, казалось весь дом трещит по швам. Трещало чердачное окно, пол ходил ходуном и этот отвратительный звук трущихся друг о друга цепей до сих пор стоит у меня в ушах. Наконец мне удалось с помощью крови снять кандалы со своей разодранной руки, и я уже был готов наброситься на Джэн и придушить её, как внезапно меня будто парализовало.
Через мгновение я увидел, как скелет начал обрастать плотью, как на нём постепенно появлялись сухожилия и кожа, а в это время тело Джэн начало медленно распадаться пока не превратилось в скелет и рухнуло на пол, рассыпавшись по всем углам чердака. Марта вернулась.
Перед моими глазами стояла голая девушка лет тридцати. Марта вернулась молодой, видимо забрав жизненные силы Джэн. Она молча подобрала и одела её одежду, затем посмотрела на меня, на Зака, после чего она взяла в руки Сатаномикон и продолжила читать заклинания. Она вызывала демонов из статуэток, чтобы обрести от них окончательное бессмертие и наслаждение боли. Приблизительно её слова звучали так: «Взываю к тебе великий КАРНАГ, дабы дал ты мне умение управлять болью, взываю к тебе великий РЕГУРТ, дабы поведал ты мне все таинства плотских наслаждений, взываю к тебе великий ЭКСХУМ, дабы наградил ты меня вечным бессмертием, чтобы творить зло на этой земле во славу сатаны. Примите же эту жертву и поглотите её»–, сказала она, указывая рукой на Зака.
Дальше произошло то, от чего волосы на моей голове стали седыми как у старика. Я помню, как образовался некий портал чёрного цвета, казалось материя стала видимой, и из этого портала начали доноситься ужасные человеческие крики, как будто кого-то резали живьём. Вскоре из чёрного туннеля появились три тени, которые окружили Марту со всех сторон. Я отчётливо видел, что это были человеческие тени, которые стали превращаться в уродливых демонов, которых ранее я описывал. Каждый из них дотронулся до головы Марты и жуткими голосами произнёс какие-то слова, на непонятном мне языке. Я еле мог стоять на ногах. Всё это было настолько ужасно, что я чувствовал – ещё чуть-чуть, и я потеряю сознание.
ЭКСХУМ повернул свою отвратительную голову с зашитым булавками ртом в мою сторону, и я увидел в его единственном глазе, столько ненависти и злобы, что меня затрясло от страха. Тем временем РЕГУРТ расправил свои крылья и подвис в воздухе прямо над головой Зака, а отвратительный КАРНАГ впился своими руками прямо в живот моего друга. Зак застонал ещё сильнее, и именно его жалобный стон заставил меня прийти в чувство. Не знаю, как мне удалось добраться и схватить одну из свечей, расставленных возле пентаграммы, но за доли секунды я поджёг занавеску на чердачном окне и начался пожар.
Всё происходило так быстро, что сейчас я даже не могу вспомнить всех деталей случившегося в ту ночь, но я отчётливо помню, как из портала выбежала огромная собака – это был сам МАЛИГАНТ, затем послышалось громкое чавканье, по-видимому это был МАГГОТ, но его я не успел рассмотреть, потому что в туже секунду цепи на которых был подвешен Зак с огромной силой разлетелись в разные стороны, разорвав его тело на множество кусков. Я не мог поверить своим глазам, что Зака больше нет, и отдал всё, чтобы это было только моей галлюцинацией, но увы всё было реально.
Я бежал прочь из этого дома, бежал так быстро что мне показалось, что добежал до машины за несколько секунд, и даже не помню, как завёл мотор и уехал. Отъехав подальше от дома, я остановился и взглянул на дом – он полыхал будто был из картона. Я стоял и смотрел пока он не рухнул окончательно, навсегда погребя под руинами всех этих мерзких тварей и моего бедного друга.
Теперь я еду в поезде, и уже завтра буду в Блеквиле. Не знаю, что меня там ждёт, но я уверен в одном, демоны и Марта скорее всего живы и они придут за мной, и мне никогда не убежать от них. Я буду и дальше вести свой дневник, пока ещё могу это делать.
11 сентября 1966г
Вот уже как несколько дней я не выхожу из своего дома, практически не сплю, потому что знаю, что мне будут сниться те страшные последние минуты, которые я провёл в проклятом доме. Я постоянно думаю о Заке и его душе, вдруг они забрали её с собой в ад и мучают его и там. То и дело я проверяю есть ли у меня тень, потому что боюсь, что Марта прокляла меня, и жуткий ГИБЛЕТС может забрать её. Пока тень на месте, и вроде бы ничего подозрительного не происходит.
12 сентября 1966г.
Мысли о приближающемся конце не выходят у меня из головы, мой дом стал для меня тюрьмой, ещё чуть-чуть и я сойду с ума от этого одиночества и постоянного страха. Морфия осталось на двенадцать доз, и когда ампулы закончатся я не знаю, что буду делать.
17 сентября 1966г.
Сегодня я не выдержал и вышел на улицу. Как это приятно глотнуть свежего воздуха. За эти несколько дней ничего не произошло, и я решил, что может быть всё действительно закончилось. Я целый день бродил по улицам Блеквиля и возвратился домой почти в полночь.
18 сентября 1966г.
Кошмар снова вернулся. Сегодня утром я принял предпоследнюю дозу морфия и увидел на стене, большую тень огромного червя, она быстро проползла и исчезла. Я знаю это ГИБЛЕТС, и теперь пришла моя очередь. Самое странное, что я был готов к этому, видимо подсознательно уже смирился что умру.
Дальше произошло нечто невероятное: я увидел, как моя тень отделилась от моего тела и села за стол напротив меня. Какое-то время мы так и сидели молча смотря друг на друга, но я не выдержал и сказал: «Значит это конец, ты покидаешь меня?» Я не думал, что тень ответит, но она со мною заговорила.
Её голос был такой же, как и у меня, и на секунду мне показалось, что это снова мои галлюцинации, и я разговариваю сам с собой. Всё это возможно – я уже не понимаю где реальность, а где моё воображение. Возможно я просто больной наркоман и всё, что со мной произошло за эти полгода, это всего лишь иллюзия, вызванная наркотиками. Быть может я и не ездил в Венгрию и Зака никогда не существовало, может это просто плод моей больной фантазии, а может я просто убил своего друга и поджёг его дом, может быть я просто шизофреник и у меня раздвоение личности.
Даже сейчас, когда я пишу всё это в своём дневнике, я не уверен, что это всё по-настоящему. Когда найдут мои записи, я больше чем уверен, что меня примут за сумасшедшего наркомана и возможно это так – я уже ни в чём не уверен, но знайте только одно, я не дамся в руки моим демонам. Когда закончу эти строки – приму оставшийся морфий и повешусь, не буду ждать пока они придут за мной и растерзают меня также, как и Зака.
Я заканчиваю свой дневник и напоследок хочу сказать только одно: несомненно, в мире есть потусторонние силы, которые стараются воздействовать на нас любыми средствами. Наркотики и алкоголь стремятся разорвать грань между добром и злом, и, если когда-нибудь вы увидите человека находившегося, например, в белой горячке, «гоняющего чертей», знайте – возможно он видит в этот момент совершенно другую реальность.
Мог ли я знать, что зайду так далеко, и что другого выхода кроме как самоубийство больше не останется? Конечно я не мог знать этого. Пристрастившись к морфию, я изначально совершил над собой самоубийство. Человек сам старается испытать нечто новое, но сделав неправильный выбор, он попадает в сети ада, и в его душе прорастают семена боли, из которых вырастает его смерть и толкает его в преисподнюю в его собственный маленький ад, из которого нет обратного пути.
ДОНАЛЬД БАРЛОУ
#авторскиерассказы
© Copyright: #АртёмГорошин, 2019
Свидетельство о публикации №219091800863
Следующая публикация
Комментарии 2