В гостях у Крыши

Тем дождливым летним днем я выкатил со двора свой велосипед и заливисто свистнул в сторону соседнего дома, призывая Ромку. Тот тут же распахнул окно:
– Чего? – перегнулся друг через подоконник.
– К коровам поедешь? Сегодня моя очередь.
Все стадо деревни паслось на порядочном удалении от жилья, и нам, детям, вменялось в обязанность ежедневно поставлять пастуху Василию корзинку с обедом. Сам Василь шарахался от готовки, как от чумы – в детстве он серьезно обжегся, каким-то образом едва не угодив в печь. Подробности пастух не рассказывал, отшучивался, но давнишняя история подарила ему страшные ожоги на всю левую половину тела, включая лицо. Василия в деревне жалели и постоянно подкармливали – сначала невзначай, а позже, когда мать слегла и больше не вставала – открыто и настойчиво. Когда же матери не стало, пастух почти поселился на пастбище: домой шел неохотно и будто бы только переночевать. Взрослые понимающе кивали между собой и каждый день снаряжали кого-то из нас котомкой, чтобы мы отвезли ее к Василию. Сегодня был мой черед.
– Не-а, – подумав, помотал головой Ромка. – Туда-сюда час выйдет, не меньше. Батя заругает, я обещался сегодня с огородом помочь.
– Ладно, – с легким разочарованием откликнулся я. С Ромкой было в разы веселее: мы пускались наперегонки, выискивали новые тропинки (безуспешно, дорогу знали назубок), а на обратном пути частенько заезжали на реку, окунуться или половить рыбы.
С другой стороны, денек выглядел так, что вымокнуть я рисковал безо всякой речки. Оставив бесполезные снасти у забора – без Ромки рыбная ловля терла половину очарования – я нехотя взгромоздился на велик. Из корзинки, пристроенной на багажник, доносился запах хлеба и чего-то мясного. Кажется, мама пожарила курицу. Сглотнув невольно набежавшую слюну (удивительное дело, сколько дома ни ешь, а чужая еда все равно кажется желанной), я заработал педалями. Будет здорово, если я успею хотя бы доехать до дождя – Василь, как правило, пережидает непогоду под огромным дубом, надежно защищающим даже от сильного ливня.
Мне в спину предупреждающе рокотнул гром. Нужно было торопиться.
***
Велосипед предупреждающе лязгнул, и я почувствовал, что педали перестали слушаться. Чертыхнувшись, я вильнул рулем в сторону, чудом удержал равновесие и затормозил ногами. Кроссовки обиженно чиркнули по асфальту, но свою задачу выполнили: велосипед нехотя замер.
Я нагнулся, уже зная, что там увижу. Ну конечно, так и есть: опять слетела цепь. Это когда-нибудь бывает вовремя? Я сполз со своего железного коня, с трудом удерживаясь от ругани, присмотрелся – и зарычал от злости и досады одновременно. Цепь не просто слетела – она выбрала самый подходящий момент, чтобы порваться. И как мне теперь доехать? Прямо на месте эту штуку не починить. Катить велосипед в руках? Да я полдня провожусь! Можно уже не опасаться, что вымокну: за время дороги я успею даже высохнуть.
Мрачно пнув провинившийся велик, я взял его за руль и с тяжелым вздохом тронулся. Однако, не успели шины прошуршать и двух метров, как сбоку раздалось хрипловатое:
– Что, малец, проблемы?
Я обернулся и понял, что дождь – далеко не самое плохое, что может случиться с подростком.
По-моему, ее боялись даже взрослые. Выжившая из ума старуха, беспрестанно шепчущая что-то себе под нос, напоминала праматерь всех ведьм, когда-либо только бывших на этом свете. Клочковатые седые волосы, обрамляющие ее худое лицо, вряд ли знали горячую воду последние лет двадцать. Пересохшие губы напоминали две белые полоски и почти сливались с кожей. Она смотрела на мир сквозь красную сетку лопнувших капилляров, и я не уверен, что видела что-то, помимо своих мыслей.
Мы звали ее Крыша. Когда-то давно неизвестный мне остряк крикнул ей вслед “смотрите, поехавшая крыша катится!”, и шутка привела в восторг каждого, до чьих ушей дотянулась. Прозвище “Поехавшая Крыша” навсегда прицепилось к безумной бабке, до нас уже добравшись в сокращенном варианте. Но даже мы, храбрейшие из детей, звали ее так тихонько и за глаза. Вдруг услышит и придет? К слову, никто нам так и не рассказал, как звали того остроумного мальчишку и куда он потом делся. Не удивлюсь, если она его съела.
– Н-н-никаких проблем, – промямлил я, чуть не уронив велосипед. Я первый раз слышал, чтобы Крыша обращалась к кому-то, помимо голосов в собственной голове.
Старуха оскалилась, и на сей раз мои разом вспотевшие ладони не удержали железку. Дождавшись, пока грохот от упавшего велосипеда затихнет, Крыша проговорила:
– Уверен? Мне кажется, у твоего коняки проблемы с механизмом.
До меня запоздало дошло, что оскал был всего лишь улыбкой. Желтозубой, хищной улыбкой. В памяти очень кстати всплыла история неназванного остряка и мысль о том, что его дальнейшая судьба мне неизвестна. Пока я судорожно соображал, успел ли я где-нибудь слишком громко брякнуть что-нибудь про Крышу или нет, та снова ухмыльнулась:
– Боишься, что ли?
– И не думаю, – мой второй ответ по искренности не уступал первому. Я действительно уже почти не думал от страха.
– Вот и правильно, – миролюбиво заметила Крыша, поднимая голову. Я, как завороженный, пялился на огромную мясистую бородавку, украшающую подбородок старухи. – Кажется, сейчас будет сильный дождь. Почему бы тебе не переждать его у меня?
Она захихикала, как смеется человек, рассказывая шутку, которая нравится ему самому. Только мне вот было совсем не смешно.
– Не стоит, правда, – я попятился и подхватил свой велосипед, тренькнувший на меня слегка погнутым звонком. – Думаю, я успею доехать до…
Конец моей реплики потонул в оглушительном раскате грома, и на раму упали первые тяжелые капли.
– Оно и видно, – кивнула бабка. – Успеешь. Уже успел. Пойдем, малой.
Она повернулась и вошла в ворота, повелительно взмахнув мне рукой и лишая возможности продолжить возражения. Уехать? Обидеть Крышу? Я не настолько спятил.
Капли предупреждающе зачастили, и я торопливо вкатил раненый велик во двор. Если бы я сразу обратил внимание на то, где именно у него слетела цепь, у ЧЬЕГО дома, то летел бы безо всяких педалей быстрее ветра. Но теперь-то что. Авось пронесет.
Дверь в дом была распахнута и подозрительно напоминала пасть. Уговаривая себя не дурить, я начал медленно подниматься по лестнице.
— Малой, ведро захвати! — донеслось изнутри. Входную дверь действительно подпирало ведро, наполовину заполненное картошкой. Я прихватил его за ручку, и, набравшись духу, шагнул за порог. Дверь мягко хлопнула по заднице, отрезая путь к отступлению. Снаружи хлынул ливень.
Бабка обернулась и довольно хехекнула, увидев, что я исполнил ее указание.
— Поставь там, на кухне, — велела она, для пущей наглядности указав направление суховатым, скрюченным пальцем.
Старательно отгоняя мысли о гарнире под основное блюдо, я потащил свою ношу, куда сказано.
На кухне страх чутка отступил — больно по-обычному все выглядело. Ноздри щекотал запах каких-то специй. Не удержавшись, я чихнул.
— Будь здоров! — проскрипела Крыша, заходя следом. Эхом откликнулся гром, и шум за окном усилился. Старуха выглянула в окно.
— Да-а, — с удовольствием протянула она. — Часа на два, не меньше.
От этой реплики мне стало еще грустнее, но, оказалось, это только цветочки.
— Ну-с, — потерла старуха руки. — Время чая!
Пить чай из рук Крыши мне хотелось еще меньше, чем находиться здесь. Я решил попробовать бороться.
— Понимаете, ээээ…
Тут только до меня дошло, что я не знаю, как на самом деле зовут Крышу. Старуха прищурилась, и недоговоренная реплика повисла в воздухе.
— Что? — скрипнула она. — Не знаешь, как обращаться к Крыше?
Я одеревенел от ужаса. И от того, что она угадала. И от того, что знала.
Крышу, кажется, забавляло происходящее.
— Что, думаешь, я не знаю, как вы меня зовете?
Я судорожно замотал головой, пытаясь сообщить, что уж кто-кто, а я никогда…
Но бабка оборвала мои потуги. Шагнув ко мне, она вкрадчиво шепнула:
— Нехорошо ссориться с Крышей…
И, не успел я распрощаться с жизнью, как старуха улыбнулась, обдав меня дыханием:
— Но я готова тебя простить. Если выпьешь со мной чаю.
Теперь такая жертва казалась совсем пустяковой. Я был готов выпить весь чай в деревне, только бы все закончилось. Верно истолковав мое выражение лица, бабка подмигнула, неожиданно крепко хлопнула меня по плечу и засуетилась, накрывая на стол.
Ароматная чашка пряного, странного на запах напитка оказалась передо мной гораздо раньше, чем я рассчитывал. Я затравленно огляделся, пытаясь понять, есть ли возможность незаметно вылить жидкость.
Но и это было замечено.
— Но-но! — прикрикнула старуха. — Не балуй! Чай правильный, на семи травах варенный…
Я смирился с неизбежным и, зажмурив для храбрости глаза, отхлебнул из чашки.
Странное ощущение разлилось по телу, наполняя его теплом и одновременно легкостью. Я улыбнулся, не открывая глаз. Ощущение отдавалось в голове и руках, мягко касалось груди и приятно напоминало о себе ниже. И чего я, дурак, боялся?
С каждым глотком я казался себе все легче.
А потом услышал голоса.
— Добро пожаловать.
Первый голос был грустным.
— Привет!
Этот казался повеселее.
— Еще одного притащили…
Третий собеседник явно был мне не рад.
— Эй, вы кто? — спросил я. Вопрос отозвался хрипотой в голосе. Я испуганно распахнул глаза.
Перед ними стояла пелена, будто на кухню опустился туман. Ни мотание головой, ни протирание глаз руками не развеяло дымку.
— Что за… — хрипота в голосе тоже не исчезла, наоборот, будто окрепла, осваиваясь в непривычном для себя тембре.
— Не ругайся, бессмысленно, — предупредил меня первый голос. — Попался, так привыкай.
— К чему?!
Я крутанулся на месте, выискивая глазами бабку. Крыши нигде не было.
— Да не ищи ты ее, — раздраженно проговорил мой третий собеседник. — В зеркало посмотри, найдешь.
Нелепость фразы заставила меня застыть, но лишь на мгновение. Я метнулся в коридор, где, как помнил, висело зеркало…
И закричал, глядя на свое старушечье отражение. Я кричал что было сил. В голове шептались, успокаивали, перебивали друг друга голоса. А где-то глубоко на задворках сознания я слышал мерзкое хихиканье страшной старухи.
***
Я иду по улице, тяжело опираясь на палку. Ноги гудят от нагрузки, но деваться некуда: Крыша хочет выпить свежего молока, а, значит, кто-то из нас должен пойти в магазин. Сегодня — мой черед…
Я переговариваюсь со своими новыми друзьями: Остряком, когда-то неосторожно давшим роковое прозвище; Дашей, на спор залезшей к Крыше во двор двадцать лет назад; Семёном, самым старшим из нас, обложившим старуху матом еще более давно. Дети разбегаются с моего пути, переглядываются и шепчут «Крыша, Крыша...Крыша сама с собой говорит»...
Меня долго искали, но, конечно, не нашли. Ромка страшно переживал, искатал на велосипеде дорогу к Василю вдоль и поперек. Я видел из окна, как он крутит педали, беспрестанно озираясь и свистя нашим условным свистом.
Я так хотел бы ему ответить, но знаю: стоит хотя бы попытаться, Крыша больно накажет. Она давно отжила свое, но за наш счет живет дольше, и будет жить еще дольше, если в недобрый час кто-то останется с ней один на один.
Автор: Рино Рэй
#авторскиерассказы