Тоннель.

часть 4
Компания снова отправилась в путь. Воображение постоянно сообщало Андрею, что там, позади, действительно слышны какие-то далекие звуки, похожие на смутное, едва различимое эхо их шагов. Избавиться от этой иллюзии на грани слышимости было невозможно.
— Я тут подумал, — сказал он, снова оглядываясь, — ведь там по телефону говорил немец…
— И что? — резко спросил Слава.
— Ну…в том плане, что это был человек, а не…ну, словом, не та чертовщина, о которой они тут писали…
— Мне кажется, что немец, звонящий тебе по этому телефону в восемнадцатом году, та еще чертовщина!— Оно разломало кирпичную стену изнутри, — внезапно сказал Саша. Оля издала какое-то восклицание.
— Этого не было написано! — поправил его Андрей. — Там было сказано: нашли разломанную стену.
— Может, они выкопали Балрога? — предположила Оля. — Вот, строили это метро, и наткнулись. Потом пытались замуровать его, но не получилось.
— Очень может быть, — резче обычного ответил Слава.
Идеально прямой тоннель всё вел и вел вдаль. Над головами, подобно мильным столбам, один за другим проплывали плафоны. Минут через пятнадцать друзья замедлили ход.
— Я ничего не хочу сказать, — тяжело дыша, произнес Саша, — но мне кажется, здесь уже должен быть тот поезд с гранатами. Сколько мы тогда шли от него до станции?
— Где-то столько же и шли. Только тогда мы так не боялись, — ответил Слава. Он был подготовлен физически и лучше переносил быструю ходьбу.
— Ну а где тогда он?
— Откуда я-то знаю? — неожиданно резко произнес Слава. — Здесь где-то должен быть.
— А мы точно в ту сторону пошли?
— Точно, точно.
— Ну, хорошо… А почему мы не видели замурованной двери?
— Потому что нам сейчас лучше смотреть вперед, чем по сторонам.
Андрей понял, что больше не слышит позади странного звука, похожего на эхо шагов, и на всякий случай снова посветил назад фонариком. Он делал это с интервалом в десять секунд, и каждый раз ему казалось, что в эти десять секунд темноты что-то подкрадывается всё ближе и ближе, сливаясь со стеной на то мгновение, когда слабый свет его фонарика устремляется назад. Сзади никого не было, но отделаться от этого неприятного ощущения не представлялось никакой возможности. Если ты не видишь позади себя чудовищ, сказал сам себе Андрей, это еще не значит, что их там нет.
— Вагонетка! — резко сказал Слава, вселяя в каждого из четверки второе дыхание.
— Наконец-то! — радостно сказал Саша.
— А почему она перевернута? — спросил Андрей, вглядываясь в глубину тоннеля, туда, где виднелась вагонетка.
— Чего?
— Сам посмотри! Ее кто-то с рельс сбросил!
Компания ускорила шаг.
— Тут что, кто-то был? — шепотом спросил Саша. Вагонетка всё приближалась. — Кто мог ее перевернуть, пока нас не было?
— Не похоже, — так же шепотом ответил Андрей. — Это вообще не то. Мы шли мимо целого поезда, а тут всего лишь один вагончик…
Одинокая вагонетка была завалена на бок. Колеса торчали в проход. Два небольших деревянных ящика, видимо, разбились при падении, и из них высыпались какие-то маленькие металлические цилиндрики.
— И замурованная дверь, — мрачно сказал Слава, направив луч чуть дальше.
Да, здесь, в пяти метрах от вагонетки была небольшая платформа, похожая на ту, с которой началось их путешествие по подземному миру. Различие заключалось в том, что вместо двери была большая серая бетонная заплата, сверху над которой черными буквами значилось «А-3505». Чуть менее аккуратными, написанными не по трафарету буквами, прямо поверх заплаты шла длинная надпись.
Слава прошелся лучом по периметру замурованной двери, после чего посветил вниз, на платформу.
— Гильзы, — сказал он отрывисто. — Пистолетные. Восемь штук. Ровно столько, сколько вмещает в себя магазин. Ах ты ж черт. Интересно, что же здесь было и почему мы тут оказались. Неужели мы перепутали стороны тоннеля?
— Хорошо если бы, — медленно сказал Андрей, глядя на гильзы, поблескивающие в свете фонарика.
— В смысле?
— Ну, в том плане, что это самый лучший вариант.
— А какой еще вариант?
— Да какой угодно! — неожиданно для себя рассердился Андрей. Страх, перетекший в его душу из темноты тоннеля, пытался превратиться в злобу.
— Так, без паники! — резко сказал Слава. — Без паники. Всё под контролем, никого тут нет. Или ты про эту надпись? Что здесь написано?
— Ничего полезного, — сказал Андрей, вглядевшись в немецкие буквы. — По крайней мере, ничего полезного для нас. «Категорически запрещается пытаться открыть. В случае малейших сомнений обращайся к гарнизонному врачу».
— Врачу, — повторила за ним Оля. — Почему к врачу?
— Может быть, они тут разрабатывали психотронное оружие? — сказал Саша.
— Судя по всему, оно им не особенно помогло, — протянул Андрей.
— Или наоборот, даже слишком помогло, — возразила Оля.
— Похоже, мы все-таки ошиблись направлением, — озабоченно сказал Слава. — Ума не приложу, как это возможно. Наверное, нам сейчас нужно возвращаться. Ничего не понимаю…
Четверка переглянулась. Происходящее начало откровенно давить на нервы. Саша шагнул назад, к опрокинутой вагонетке, и поднял один из металлических цилиндриков.
— Что бы это могло такое быть? — спросил он, подкинув поднятое в ладони и постучав им об стену. — Тяжелый, прямо свинец... Пули, чтоли? Какой-то большой у них калибр, да и форма совершенно неподходящая.
Андрей посмотрел на кусочек металла в Сашиных руках. Тусклый темно-серый металл.
— Саша, — осторожно сказал Андрей. — Я так понял, у них тут где-то был склад тяжелой воды, а где есть тяжелая вода, может быть и уран…
С гневным восклицанием Саша отбросил от себя цилиндрик.
— Какая гадость! — брезгливо скривился он, вытянув руку с растопыренными пальцами. Оля протянула ему влажную салфетку.
— Быстро назад, — резко сказал Слава, поворачиваясь. — Думаю, я рискну и попробую полезть по тем скобам в шахте. Жаль, моя обвязка осталась в багажнике, с ней было бы проще…
— Надеюсь, я не слишком долго держал ее в руках, — обеспокоенно сказал Саша, тщательно вытирая пальцы о салфетку.
Андрей, Слава, Саша и Оля шли по тоннелю быстро, тяжело дыша, но не сбавляя хода. Во всех проснулась какая-то сила, такая же старая, как страх темноты. Это было непонятное желание действовать, делать что угодно перед лицом незримой угрозы. Андрей внезапно почувствовал, что даже если на них сзади (он всё так же исправно оглядывался каждые десять секунд) набросится непонятное чудовище, обитающее во мраке немецких катакомб, то он вступит с ним в бой, даже не имея под рукой никакого оружия.
— Жаль, нет гранат, — сказал он, вспоминая вагонетки с боеприпасами.
Слава что-то проворчал в темноте.
— Какие еще гранаты в тоннеле? — спросил он. — Тут замкнутое пространство. Нас же первыми положит.
— Что-то уж очень замкнутое пространство…
— Да не говори…
— А это было, когда мы шли сюда? — внезапно спросил Саша. Его голос прозвучал неожиданно неуверенно.
Метрах в десяти впереди на стене тоннеля белели большие неровные буквы.
MCMLV
AUSGANG VERBOTEN
UNBEKANNTE GEFAHR
И — грубо нарисованный, непропорциональный человеческий силуэт с кругами вместо глаз, безо рта, с длинными, до колен руками, на каждой из которых было по четыре пальца. Рядом — неровная, вытянутая белая стрелка, указывающая вперед, в сторону штаба, туда, куда сейчас направлялись друзья.
— М-да, — сказал Слава. — Как будто веником рисовали.
Если все встреченные до этого момента надписи были выведены аккуратно, ровно и черным цветом, то неожиданно появившееся на стене послание представляло собой полную противоположность. Кривые белые буквы наклонялись в разные стороны; из-за подтеков краски они выглядели неровно и пугающе. Андрей вспомнил, что таким шрифтом — с «подтекающими» буквами — когда-то модно было оформлять комиксы ужасов. При взгляде же на непропорциональный человеческий силуэт по коже пробежал мороз. Почему-то воображение нарисовало Андрею картинку: неизвестное порождение тьмы, дождавшись, когда друзья пройдут по тоннелю, торопливо пишет на стенах предупреждающее послание; поскольку света нет, буквы и получаются такими неровными. Или же кто-то хочет предупредить о том, что ждет их впереди?
Он поддел ногтем одну из полосок белой краски, протянувшейся вниз от буквы «А»; та легко отскочила и упала на пол.
— Этой же надписи точно не было? Может, мы просто не заметили? — спросил Саша.
— Вроде не было, — сказал Андрей. Палец почему-то начал чесаться. — Но надпись очень старая. Явно сделана не сейчас. Краска шелушится.
— Как это переводится? — спросила Оля. — Это год? Сорок пятый?
— Нет, — сказал Андрей, вглядываясь в буквы. Палец все еще чесался, и он его с силой потер. — Пятёрка после пятидесяти, а не перед ней. Если это год, то тысяча девятьсот пятьдесят пятый. «Выход запрещен. Неизвестная опасность».
— Очень обнадеживает, — сказал Саша. — А мы точно пошли назад от той вагонетки?
— Точно.
— Что будем делать? Не будем возвращаться?
— Куда, к урановым залежам и гильзам?
Снова молчание, продлившееся две секунды.
— Почему пятьдесят пятый? Они что, после войны тут еще десять лет сидели?
— Если у них тут такие склады, то небольшой гарнизон вполне может столько и продержаться, — сказал Слава.
— Если у них тут такое подземелье, то небольшим гарнизоном не обойтись, — возразил Андрей.
— И то верно. Ладно, давайте поспешим.
Андрей пытался представить, как могла возникнуть та надпись. Неизвестная опасность, неизвестный автор… Что он хотел сообщить? Кому? Ведь не им же? Почему она написана так криво? Может быть, ее выводили на стене последние люди в этом подземелье, зажатые между советскими войсками наверху и неизвестной опасностью внизу?
Задор и агрессия куда-то ушли, а проклятый коридор все не кончался и не кончался. Только сейчас Андрей почти физически прочувствовал, что они глубоко-глубоко под землей, там, где уже семьдесят лет не было света. Или не семьдесят? Они вошли в это подземелье, потревожили его покой, и теперь… Что теперь?
Андрей бросил взгляд на стену. Возле потолочного плафона чернело «А-2230». Спустя десять метров обнаружилась надпись «А-2217». Еще через такой же интервал — «А-2152». Надписи шли вразнобой. Ровный порядок, бывший в самом начале подземелья, почему-то сменился хаосом. Андрей подумал: будь он персонажем книги ужасов, можно было бы предположить, что пространство подземелья магическим образом превратилось в гармошку, и они переносятся из одной его части в другую, преодолевая вместо десяти метров полторы сотни.. Оставалось лишь надеяться, что немцы, строя этот участок, решили по известной лишь им причинесменить систему обозначений.
«На участке А-22 пропали двое рядовых», — вспомнил он строчку из донесения, лежащего в кармане, и страх сжал его сердце. А на участке А-16 кто-то напал сзади… Они как раз приближаются к этому номеру. В верном ли направлении они идут после вагонетки? Почему номера убывают?
— Я читал историю о лифте, — сказал Саша, — в котором возле кнопки первого этажа кто-то написал «сброс лифта». Так вот, когда мы идем в направлении неизвестной опасности, я чувствую себя примерно так же, как будто еду в том лифте…Ух ты ж черт!..
Вдали в тоннеле что-то блеснуло. Саша и Оля вцепились друг в друга. Андрей сжал зубы. Друзья замерли на месте.
— Как будто зеркало, — произнес Слава спустя несколько бесконечных секунд. — Да, что-то отражает свет фонариков… Видите? Там блестит только тогда, когда мы туда светим...
Он поводил фонарем из стороны в сторону, подтверждая свои слова.
— Меня чуть инфаркт не хватил, — сказал Саша.
— Я тут поседею в этом подземелье, — сказала Оля.
— Главное выбраться, — сказал Андрей. Он почему-то не решился договорить вторую часть своей фразы; мысль о том, что им в прямом смысле слова придется поседеть от старости (если они успеют) в этом подземелье, лучше было оставить при себе. — Мне в первую секунду показалось, что это блестят чьи-то глаза…
— Если тут кто-то живет столько лет в темноте, то вряд ли у него блестят глаза, — предположил Слава. — Все пещерные создания плохо видят, поэтому у них почти нет глаз…
— Пожалуйста, не надо, — прервал его Саша.
— Но зато они хорошо слышат... Не знаю, что это там такое блескучее и почему мы его раньше не видели, но, думаю, надо спешить.
Тоннель все шел и шел вдаль.
— Жаль, что мы не угнали тот поезд, — качнув головой, произнёс Саша. — Сейчас бы прокатились по этому подземелью с ветерком. Да там и консервы были…
— Это опасные консервы, — возразил ему Слава. — Если им семьдесят лет, то человек, который их съест, имеет все шансы остаться здесь навсегда.
Странный блестящий предмет постепенно приближался.
— А что у нас с собой из еды? — спросила Оля у Саши, который заботливо держал её за руку.
— Ты проголодалась? Хочешь поесть?
— Нет, но мне кажется, что мы точно заблудились. Надпись, эта непонятная блестелка, ну и…
— Нет, Оль, как мы можем заблудиться в тоннеле? Он же тоннель! Мы всё время шли, никуда не сворачивая. Да тут и некуда сворачивать…
— Развилка, — ровным тоном сказал Андрей, не узнавая своего голоса.
Вдалеке и в самом деле показалась развилка.
— Это невозможно, — заявил Слава. — Здесь был резкий поворот вправо.
— А теперь развилка, — повторил Андрей.
Быстрым шагом четверка приблизилась к развилке. В этом месте вправо под острым углом ответвлялся еще один тоннель. Бликующим предметом оказался большой белый флажок-семафор железнодорожной стрелки, указывающий налево.
— Вот мы попали, — сказал Саша.
Дойдя до развилки, компания остановилась. Основной тоннель все также уходил дальше, чуть заворачивая налево; туда же указывал семафор. Боковой ход, ведущий направо, был коротким, не больше десяти метров. Дальше путь преграждали огромные наглухо закрытые металлические ворота с большой надписью «B-1». Слева от них чернел небольшой проход без двери.
— Этого не было, — сказал Слава.
— Может, мы все-таки опять перепутали направления? — сказал Саша. — Ну, возле вагонетки?
— Да не могло такого быть! Что, мы все перепутали одновременно?
— Куда теперь?
— Явно не вперед, — сказал Андрей. — Оттуда мы прийти не могли. Похоже, надо возвращаться.
Он открыл на телефоне фотографию карты из штаба. Слава вгляделся в сплетение линий.
— Такая же по форме развилка возле Браунсберга. Это Бранёво. Мы что, уже до Польши дошли?
— Мы уже столько идем, — пессимистично заметил Саша, — что не удивлюсь, если мы дойдем до Китая…
Судя по интонациям, он явно досадовал на тот момент, когда попросил Андрея показать ему что-нибудь экзотическое и немецкое.
Лучи фонариков метались то налево, то направо. Андрей направился к дверному проему возле ворот. Там оказалась небольшая, размером с кухню хрущевки, комната, служившая не то подстанцией, не то распределительным пунктом. На стене возле чернеющей надписи HOCHSPANNUNG — высокое напряжение — располагались в ряд рубильники. Сбоку— очередной телефон. В нараспашку открытом железном шкафу тускло поблескивали пыльные фарфоровые головки предохранителей. Слева стоял непонятный большой агрегат, напоминавший масляный трансформатор. Сколько же тут всего, подумал Андрей. Сколько проводов, сколько электрики в этом огромном подземном мире, о котором никто не знает. Сколько здесь километров бетонных коридоров, сколько станций в этом колоссальном подземном комплексе? Сколько вагонеток и мотодрезин? Сколько ящиков с боеприпасами и консервами лежат здесь десятилетиями? Как бы нам не пришлось узнать это на своем опыте, подумал Андрей, и мороз пробежал по коже. Кто может жить здесь, в этом царстве вечного мрака?
Слава, вошедший вслед за Андреем, переключил один рубильник, затем второй. Ничего не изменилось.
— Жаль, что все эти чудеса плохо подсвечены, — недовольно прокомментировал он. — Ко всем этим лампочкам в тоннеле не помешало бы вольт двести двадцать. Если здесь всё так хорошо сохранилось, то почему бы нам не обнаружить хороший дизель-генератор и пару цистерн соляры к нему?
— Давайте сделаем небольшой перерыв, — устало сказал Саша. — Действительно есть хочется.
— Давайте, — согласился Андрей, садясь на бетонный пол тоннеля и вытягивая уставшие от ходьбы ноги. Было не очень приятно располагать колени прямо поверх щели, в которой шел рельс (это будило в Андрее подсознательную тревогу, словно укладывание головы в неработающую гильотину), но другого выбора не имелось
продолжение следует.
#авторскиерассказы