Помощница антиквара.

Часть 3. Выбор. Глава 32.
Рик и Курт Вайсмюллер, усталые и измученные, вышли во двор. Ник уснул после того, как они общими усилиями обработали и зашили его рану. Солнце разогрело камни мостовой так, что на них можно было приготовить яичницу, но Рику больше по душе была послеполуденная сонная жара, чем гнетущий полумрак спальни, пропитанный запахами лекарств.
- Кажется, сегодня я побил личный рекорд по приему пациентов, - блаженно улыбнулся доктор и доверительно сообщил: - Если бы вы знали, друг мой, как мне хочется курить. Но эту вредную привычку я оставил в Швейцарии, в мире, который мне пришлось покинуть.
- Я бы тоже от сигареты не отказался, - вздохнул Рик. - Вы спасли столько жизней, а я чуть не выпал в осадок при виде раны у Ника.
- Вы держались молодцом и очень помогли мне, - чтобы ободряюще хлопнуть Рика по плечу, субтильному доктору пришлось приподняться на мысочках. Рик деликатно сделал вид, что не заметил этого, тем более что без Ника ситуация не казалась забавной. Несмотря на распитую на троих бутылку коньяка из личных запасов доктора - кому для твердости руки, а кому вместо обезболивающего - Рик все еще чувствовал слабость и тошноту.
- Знаете, док, пока не попал сюда, я работал в полиции. Повидал там разного. И первую помощь пострадавшим оказывал до приезда ваших коллег. И трупы в морг сопровождал, как целые, так и расчлененные... впрочем, вам это неинтересно. Но штопать шкуру лучшему другу - к такому жизнь меня не готовила.
- Ничего, привыкнете! - захмелевший Вайсмюллер хотел снова хлопнуть Рика по плечу, но тот, не привыкший к такому фамильярному обхождению, сделал шаг в сторону и повернулся к доктору лицом.
- Кстати, док, откуда у вас такой хороший коньяк? Чтобы пить здешнее спиртное, нужны годы тренировок. Я успел забыть вкус нормальной выпивки. Вино Пангора - приятное исключение.
- Макс Стоун мне привез, - довольно икнул доктор. - Если бы не он, никакие годы тренировок не помогли бы мне привыкнуть к дарийской дряни.
- Макс, говорите, - задумчиво пробормотал Рик. - Может, у него еще флакончик завалялся... Надо бы узнать.
- Я должен навестить Его Величество и Ее Высочество, - деловито сдвинул седые брови Курт. - Но сначала хорошо бы немного перекусить. Я человек пожилой, мне важен режим. Составите мне компанию в набеге на кухню?
- Боюсь, что мне сейчас кусок в горло не полезет, - признался Рик.
- Напрасно, друг мой, - назидательно ткнул пальцем в небо доктор. - Ваш молодой здоровый организм нуждается в правильном питании...
- Док, еще одно слово о еде - и меня, честное слово, вырвет! - Рик смотрел на Вайсмюллера с мольбой. - Не надо меня принуждать.
- Понимаю. Вы волнуетесь за своего друга.
- Не только за него. Есть одна бессовестная молодая особа...
- Анна? Кстати, где она?
- Чего бы я не отдал, чтобы узнать это, - глядя под ноги, буркнул Рик.
- Я надеялся, что она поможет мне с ранеными, - посетовал Курт. - Хотя о чем я, она же королевская дочь.
- Док, вы бы видели, как эта королевская дочь дерется! - азартно возразил Рик. - А какие она оладьи печет! А как она...
- Да вы, похоже, симпатизируете ей, мой друг? - бесцеремонно перебил Вайсмюллер.
- Нет, все не так, - смутился Рик.
- А отчего вы так покраснели?
- Жарко. Я просто волнуюсь за нее. Эта бестолковка улетела на драконе вместе с Пангором!
- Да что вы говорите? - не поверил доктор.
- Сам видел. И теперь никто не знает, чем закончился бой, живы ли они...
- Нам с вами остается лишь ждать и молиться, - сокрушенно развел руками Курт. - Что ж, до встречи!
Доктор тепло улыбнулся Рику и надел свою шляпу, некогда щегольскую, но давно потерявшую цвет и форму.
Оставшись один, Рик почувствовал такое облегчение, будто выгнал из комнаты назойливую муху. Док, безусловно, человек приятный и обходительный, но иногда становится невыносимо нудным. А Рик сейчас не в том состоянии, чтобы поддерживать светскую беседу. Проводив взглядом худощавую, не по-стариковски прямую фигуру доктора, Рик вдруг вспомнил свой последний разговор с Ником.
- Док! - окликнул он. - Слышите? Постойте!
- Что, мой друг, вы передумали? - обернулся Курт. Поравнявшись с ним, Рик спросил:
- Вы видели полковника Мирайна среди убитых?
- А кто это? Простите, но я человек сугубо штатский и не обязан знать по имени и по званию всех наших славных военачальников.
- Он не наш.
- Тем более, - равнодушно махнул рукой доктор. - Погибших я велел сложить в тени у стены, пока не вернется Пангор и не распорядится относительно тел. Есть желание - поищите там своего полковника.
Даже не зная места, выделенного для прощания с погибшими, Рик легко определил бы его по доносящимся издали звукам плача, молитв и проклятий. Никто не позаботился о том, чтобы складывать тела защитников замка отдельно от тел вражеских воинов. Женщины, оплакивавшие своих мужей, сыновей и дочерей, осыпали бранью и плевками тех, кого пока некому было оплакать. Пробираясь между скорбящими, Рик вглядывался в мертвые лица и думал о том, как безответственно было сваливать всех погибших в одну кучу. Война войной, но внутреннюю дисциплину никто не отменял.
Рик не сразу заметил, что смотрит не на мертвых, а на живых. Люди ходили между лежащими на камнях телами, выискивая родные или знакомые лица, украдкой возносили благодарные молитвы, если поиски были напрасны, закрывали лица руками, пряча слезы... Боль потери часто бывает страшнее, чем сама смерть. По долгу службы Рику иногда приходилось сопровождать родственников в морг на опознание, и он видел различные проявления горя. Кто-то рыдал и кричал, кто-то впадал в ступор, а иным приходилось вызывать скорую помощь. Рик проследил взглядом за молодым воином, который наклонился над мертвой девушкой, чтобы перевернуть ее к себе лицом. "Эти разгильдяи даже не удосужились отдать погибшим последние почести, а побросали наспех, как попало!" - негодовал Рик. Воин, перехватив его взгляд, кивнул на убитую, прося помощи. Вдвоем они аккуратно подхватили тело за руки и ноги и положили на спину. Капюшон накидки соскользнул с головы погибшей. У нее были каштановые волосы, заплетенные в нетугую косу. Анна иногда делала себе такую же, когда не хотела возиться с прической. Сердце Рика на миг остановилось, и прежде чем здравый смысл подсказал, что это не может быть она, что самое страшное если и произошло, то не здесь - имя сорвалось с побелевших губ. Да нет, это не Анна... Нет. Узкое лицо, прямой тонкий нос - совсем не похожа. Но унять дрожь в руках удалось не сразу. Воин рухнул на колени рядом с девушкой, опустил лицо на ладони, и беззвучные рыдания сотрясли его спину и плечи.
Рик вздохнул и собрался было продолжить поиски Мирайна, когда боковым зрением приметил на краю временного кладбища, все еще пополняемого новыми телами, сидящего на земле человека. "Странное место ты выбрал для отдыха, приятель!" - подумал Рик, повернувшись в его сторону. Тонкая шея, поникшие узкие плечи, непропорционально большой нос - да это же Давид! Переступая через тела, Рик направился к нему. Секретарь сидел на земле, сложив ноги по-турецки, и смотрел остекленевшими глазами на распростертое перед ним тело с пронзенной стрелой шеей. На голове - шлем, на спине - красный плащ. Рик положил руку Давиду на плечо. Парень вздрогнул и обернулся.
- Давид, дружище, погоди убиваться! - Рик наклонился к покойнику. - Давай посмотрим, может, это и не Ганс.
Давид поднял мертвую руку с массивными часами на запястье.
- Дизель, - пояснил он. - Это я ему подарил. Он их терпеть не мог, говорил, что водозащита слабая и все такое, а мне так нравились на нем эти часы. И он носил...
Голос его сорвался, плечи опустились, и слезы хлынули из глаз. Рик сел рядом, обнял Давида, и тот прильнул к его плечу, всхлипывая совсем по-детски. Горе юноши было столь искренним и глубоким, что у видавшего виды полицейского сдавило горло и защипало в глазах.
- Держись, приятель, - как мог утешал он Давида. - Что случилось, того не вернуть. Не знаю, будет ли тебе от этого легче, но Ганс не мучился. Он умер быстро.
Когда-то Рик и сам хотел проибрести такие часы. Ник отговорил его: да, красивые, брутальные, но пафоса в них больше, чем функционала. Рик тогда купил себе хороший спортивный хронограф - дурацкий, как сказал один из сослуживцев - но о Дизеле мечтать не перестал. Теперь этот бренд всегда будет напоминать ему о Гансе. Уж лучше с Сейко, как дурак, чем с Дизелем, как... как Ганс.
- Пойдем, Давид, - позвал Рик. - Нам не стоит здесь оставаться. О нем позаботятся, а ты помоги мне. Я ищу Мирайна.
Давид покорно поднялся, достал из кармана белоснежный носовой платок, высморкался и поплелся за Риком. Вдвоем они быстро нашли тело полковника. Его перерезанное горло обеспечивало Нику полное, безоговорочное алиби. Ник ударил его по голове, после чего сам потерял сознание. Рик видел это своими глазами. С Мирайном разделался кто-то другой. Кто же?..
Рик и Рена одни из первых оказались у ворот, когда по замку разнеслась весть о возвращении войска Наура. Рена нервно теребила пояс платья. Маленькая и вертлявая, как белка, служанка неустанно уговаривала свою госпожу не волноваться и беречь себя. Если бы Рена вслушивалась в слова доброй женщины, ее стрекот мог бы скорее вывести из себя, чем успокоить. Рик, засунув руки глубоко в карманы, исподлобья смотрел вдаль, в низину, на медленно приближающуюся шеренгу всадников. Да что они вышагивают, как на параде? Какие новости несут? Наверное, если бы все было хорошо, летели бы, как на крыльях... Предчувствие беды, вонзившееся в сердце в тот миг, когда Рик увидел каштановые волосы мертвой девушки, выпустило свой яд, побежало вместе с кровью по венам, по мышцам и костям, в мозг, в легкие, замедляя дыхание, вызывая онемение в пальцах. На Анне утром была красная толстовка, а у Пангора - алый плащ, как и у всей его гвардии. Рик до боли в глазах вглядывался в строй всадников, одетых в хвойно-зеленые плащи с золотыми галунами, выискивая среди них яркие одежды Анны и Пангора. Замыкали шеренгу две телеги, одна из которых была нагружена ящиками и мешками. В другой сидели и лежали люди. Никто из них не был одет в красное.
Конский топот звучал все ближе, все громче. Наконец первые всадники остановились у моста перед разрушенными воротами. Рик смотрел в их лица, стараясь уловить радость, печаль, гнев или гордость, но видел в них лишь усталость и предвкушение скорого отдыха. Вперед вышли генерал и Пангор. Хозяин замка взмахом руки поприветствовал караульную роту, встретившую своего господина дружным торжественно-радостным кличем. Рена, отмахнувшись от суетливой служанки, прошла мимо первой линии караула и ступила за ворота, навстречу мужу.
Пангор по привычке искал среди встречающих старого доброго Тано, который обычно помогал ему спешиться и подавал трость. Нет, он не забыл, что Тано здесь нет и быть не может, но от многолетней привычки не избавиться в одночасье. Стройная фигурка в развевающемся сиреневом платье отделилась от толпы. Сердце Пангора забилось быстро-быстро, как на первом свидании. Каждая черточка лица Рены, каждый изгиб тела были изучены им вдоль и поперек, но все равно каждый раз вызывали трепетный восторг и нежность. Поравнявшись с ней, Пангор неуклюже, но самостоятельно слез с лошади. Тонкие руки тотчас же сомкнулись на его шее.
- Не оставляй нас больше, - прерывистый выдох щекотно коснулся его лица.
- Никогда! - Забыв обо всем и обо всех, Пангор жадно прильнул к губам Рены. Его правая рука скомкала шелковую ткань платья на талии, пальцы левой переплелись с волосами на затылке, нанося непоправимый урон ее затейливой прическе.
Обитатели замка, стоявшие за воротами, заулыбались. Женщины стыдливо опустили глаза. Со стороны воинов Наура раздался одобрительный рокот, подхваченный караульными. Рик стоял, как и прежде, убрав руки в карманы и недобро поглядывая на целующихся. Происходящее виделось ему дешевой показухой. Но, вспомнив, через что пришлось пройти Рене, он устыдился своих мыслей. Ему очень хотелось задать Пангору несколько вопросов, а еще сильнее - засветить ему между глаз. Злая фантазия вызывала зуд в костяшках пальцев, а потом вдруг заменила Рену на Анну. Рик крепко зажмурился, а когда открыл глаза, волосы Пангора показались ему рыжими. "Ах ты дрянь", - тряхнув головой, обругал он свое разыгравшееся воображение. Все встало на места: Рена и Пангор милуются, как голубки, раненый Ник спит, а где Анна - по-прежнему неизвестно. И Рик решительно направился к хозяевам замка.
Единственным понятным Пангору словом из гневной речи Рика было "Анна". Рена, услышав его, ахнула и вопросительно посмотрела на мужа. Сразу посерьезнев, он взмахом руки разрешил воинам проехать в ворота. Рик встал рядом, сложив руки на груди и мысленно торопя всадников. Наконец на мост въехала первая телега. Кроме возницы, людей в ней не было. Рик поймал себя на том, что почти перестал дышать. Сердце билось редкими одиночными ударами, грозя или совсем остановиться, или пробить грудную клетку насквозь, будто камнем.
- Просыпайся, приехали, - Талла потрясла задремавшую было Анну за предплечье. Анна повернулась к ней, щурясь от яркого солнца.
- Приехали, - повторила Талла. - Ты ведь не сердишься на меня? Прости, если наговорила лишнего. Я же не знала, что с тобой случилось. И мне очень жаль, правда-правда. Ну что ты молчишь?
- Да не сержусь я, - отмахнулась Анна, не имея желания возобновлять неприятный разговор. - Только голова болит сильно.
- Ну ничего, сейчас отдохнешь. Лекарь здесь есть? Все будет хорошо, - ласково щебетала Талла. "Да заткнись ты!" - хотелось крикнуть Анне.
Телега дернулась и остановилась. Анна потянулась и осторожно приподнялась на локте. Голова кружилась, коленки дрожали, а надо было как-то выбираться. Талла помогла ей встать на ноги, и девушки вместе подошли к откинутому борту телеги. Расталкивая воинов и обывателей, к ним пробирался Рик. И не успев коснуться ногами земли, Анна оказалась в его объятиях.
Как много он хотел ей сказать! Сколько правильных слов приготовил, пока ждал! И какая она дура, что не бережет себя. И какая она бессовестная, что заставляет их с Ником так волноваться. И еще много всего. Но увидев ее, такую больную, некрасивую и будто постаревшую на несколько лет, почувствовав запах дыма, въевшийся в ее спутанные волосы, ощутив в руках ее безвольное, будто кукольное тело, он вмиг порастерял весь свой запал и лишь сдавленно пробормотал:
- Вернулась. Ты вернулась.
- Ага, - глупо хихикнула Анна, уткнувшись носом в его небритую щеку.
- Мы с Лозовским из-за тебя чуть с ума не сошли, - сообщил Рик.
Анна отстранилась и несколько секунд пристально, изучающе смотрела ему в лицо. "Так смотрят обычно перед поцелуем", - промелькнула шальная мысль. Рик замер и затаил дыхание. Но Анна напряглась и, отведя взгляд, начала осматриваться по сторонам.
- Где он?
- Что? - в ушах звенели осколки мгновенно возведенного и так же быстро разрушенного хрустального замка мечты.
- Лозовский. Почему я его не вижу?
- Анна, ты только не волнуйся. Ник, он...
- Что? С ним что-то случилось? Его убили? Почему ты молчишь?
- Да потому что ты мне ни слова вставить не даешь, - рявкнул Рик, злясь на себя за то, что позволил себе возжелать невозможного. "Значит, все-таки Ник", - змеиным шипением звучало в голове.
- Говори. Рик, ну пожалуйста! - Анна уже чуть не плакала.
- Ранен он.
- Да что ты мямлишь, как двоечник? Куда ранен? Где он? К нему можно?
- В бедро, - Рик, подгоняемый вопросами Анны, старался говорить коротко и строго, чтобы не дать ей перебить его. - Рана неопасная. Сейчас мы к нему не пойдем, он спит.
- Честно? - Анна почти успокоилась, но все еще смотрела с недоверием.
- Когда я тебе врал? Анна! Эй, ты что?..
Голова снова закружилась, ноги ослабли. Анна пошатнулась, и лишь крепкие руки Рика не дали ей упасть.
- Рик, - Анна прижалась к его груди, - мне плохо. Очень... Проводи меня в мою комнату.
Анна выздоравливала долго и трудно. Три дня она не вставала, много спала и почти ничего не ела. Казалось, тупая изнуряющая боль поселилась в каждой клеточке ее тела, от макушки и до кончиков пальцев ног. Когда жар сбили, пропал голос, и Анна могла говорить только шепотом. Доктор назначил трех служанок, которые посменно находились при ней круглые сутки. Он нарочно выбрал самых твердолобых, чтобы не пускали к Анне ни друзей, ни даже хозяев замка. Доктор настаивал на полном покое и неукоснительном соблюдении всех его назначений. Сам он навещал больную утром и перед сном. Осматривал, трогал холодными руками горячий лоб, подбадривал и ворчал. Анне он надоел до чертиков. Да и валяться в постели тоже надоело. Надоели ласковые, но неразговорчивые служанки, которые мазали ее раны и ссадины противной серой мазью, заставляли есть и принимать лекарство. Все надоело! Когда под вечер в спальне открывали окно, Анна слышала, как во дворе Ардерин и Арди играют в мяч. Их веселые голоса, смех и звонкие удары мяча по камням наполняли сердце какой-то странной, грустной радостью. Ей отчаянно хотелось присоединиться к ним. Как здорово, что дед и внук так крепко сдружились! В такие минуты Анна почти любила отца. Она даже разрешала себе думать о нем как об отце, а не как о короле.
В один из вечеров, когда няня увела Арди, а до прихода Вайсмюллера оставалось примерно полчаса, во двор пришли Ник и Рик. Ник впервые рискнул нарушить запрет доктора и выйти из спальни, опираясь на раздобытую где-то палку - то ли черенок от лопаты, то ли древко вражеского знамени. Перекрикивая друг друга, они звали Анну к себе, шутили, дурачились и пели "Smoke on the water". Пришли они и на следующий вечер. Анна не могла встать и поговорить с ними, плакала тайком под одеялом, и служанка, заметив это, пожаловалась доктору. Тот отчитал парней и запретил нервировать пациентку.
Когда к Анне понемногу начали возвращаться силы и голос, она спросила Вайсмюллера о пленных.
- Рыжая девушка Илета и трое парней. Дарей, Тико и еще один, его имени не знаю. Что с ними?
- Пленные? - удивился доктор. - Мне о них ничего неизвестно. Их привезли живыми?
- Да! Я ехала с ними в одной телеге. У Илеты разбит лоб. Тико ранен в плечо.
- Лоб, говорите? И плечо? У девушки была длинная коса, так?
- Да. Что с ними? Им оказали помощь? Их не слишком жестко допрашивали?
- Когда я их видел, помощь им уже не требовалась, - скорбно опустил глаза Курт.
- У Тико была серьезная рана! - настаивала Анна. - Его нужно было перевязать. Я хотела ему помочь, но мне не позволили.
- Ваше Высочество, вы не поняли. Мертвым помощь не нужна.
- В смысле? Почему мертвым?
- Потому что они умерли, - доктора начала раздражать непонятливость Анны.
- Но ведь Дарей был здоров! Ну попинала я его чуть-чуть, но и он со мной обошелся не по-джентльменски. И их товарищ с другого дракона тоже не выглядел умирающим.
- Я их видел мертвыми. Больше мне нечего сказать.
- Но... Как же... Это я во всем виновата! - всхлипнула Анна. - Собиралась проследить, чтобы о них позаботились, а сама...
- Немедленно прекратите плакать! - рассердился Курт. - Лучше бы я ничего не говорил. Ваши друзья мне все уши прожужжали, какая вы сильная и смелая, а я вижу перед собой обычную сентиментальную барышню. - И, смягчившись, добавил: - Будете реветь - температура поднимется и голова заболит. Ну не сердитесь на меня. Я не хотел вас огорчать.
- С чего мне на вас сердиться, - шмыгнула носом Анна. - Я и в самом деле стала сентиментальной в последнее время. Чуть что - в слезы, самой противно.
- Вы просто больны. Поправитесь - и это пройдет.
- Отчего они умерли?
- Ваше Высочество, я отказываюсь говорить с вами на эту тему! - доктор решительно встал со стула и направился к выходу. - Иначе грош цена моему лечению. Спокойной ночи!
- Ну доктор!
- Спокойной! - отрезал Вайсмюллер и закрыл за собой дверь.
Сразу после его ухода Анной занялась служанка. В этот вечер дежурила Варда, старшая и самая строгая из троих. Она заставила больную выпить чашку молока, взбила подушку, закрыла окно и погасила свет. Устроилась за ширмой и при свете маленького светильника занялась чтением. Анна попыталась разговорить эту неулыбчивую женщину - больше по привычке, чем из желания поболтать, но, не добившись ничего, кроме "да-нет-не знаю", решила спать. Как назло, сон не шел к ней: днем выспалась, да и новость о пленных не давала думать ни о чем другом.
В дверь постучали. Служанка за ширмой даже не пошевелилась. Стук повторился, на этот раз более требовательно и громко.
- Варда! - позвала Анна. - Стучат же!
- Слышу, - откликнулась сиделка, переворачивая страницу.
- Не откроешь?
- Нет. Господин доктор не велел.
- А вдруг там что-то случилось? А вдруг пожар?
- Не выдумывайте, госпожа. Спите.
- Я так не усну!
- Ох, ну я им сейчас! - сердито топая, женщина направилась к двери. - Что нужно? - нелюбезно рявкнула она в полумрак коридора. - Ой... простите, госпожа. Я не знала...
- Не извиняйся, - ответила Рена, - я к сестре. Знаю, что ей нужен покой. Я на минутку. Ей ведь скучно одной!
Рена! Святая душа! Услышав ее голос, Анна впервые за все время болезни улыбнулась. Но ей действительно нельзя сюда заходить!
- Простите, госпожа, - повторила служанка, загораживая собой открытую дверь, - доктор приказал не пускать никого. Даже вас. Особенно вас!
- Кто здесь хозяин, доктор или мой муж? - возмутилась Рена. Сиделка не нашла слов возражения и сконфуженно умолкла. С одной стороны, Рена главнее доктора, с другой... что там доктор говорил о заражении? А если все так опасно, то почему Варда сама до сих пор здорова? Странно все это! Доктор, наверное, просто не хочет волновать ее подопечную. Но ничего же не случится, если она повидается с сестрой? Даже наоборот, общение с родными и друзьями пойдет ей на пользу. Должно пойти.
Рена, видя мучительные колебания служанки, предложила:
- Хочешь, я подарю тебе платье? Розовое с вышивкой, которое тебе так нравилось. Пусти нас! Мы ненадолго, доктор ничего не узнает.
Нас? Кто пришел с ней? Анне до зуда в пятках захотелось встать и выглянуть в коридор. Неужели Ник и Рик? И Анна, решившись, поднялась на локте и свесила ноги. Но стоило ей привстать с кровати, как у нее закружилась голова. Не хватало еще грохнуться на пол! Парни будут ржать, а Варда пожалуется доктору. Да будь она проклята, эта болезнь! Анна улеглась в постель и натянула одеяло до носа, чувствуя, как похолодели руки и ноги.
- Прошу вас, госпожа, только две минуты! - причитала сиделка, отступая от двери. - А вы куда? - она вновь перекрыла вход. Рик, сделав "полицейское лицо", аккуратно отстранил женщину и молча вошел вслед за Реной. Ник виновато развел руками перед возмущенной служанкой и также не снизошел до объяснений.
- Моя дорогая сестра! - защебетала Рена, подбегая к постели и собираясь присесть на краешек. Ник и Рик встали в изножье кровати, одинаково заложив руки за спины.
- Рена, тебе нельзя здесь находиться, - просипела Анна и покраснела, будто сказала что-то до крайности возмутительное.
- Ты мне не рада? - огорчилась Рена.
- Рада! Очень! Но моя болезнь может быть опасна. Даже не для тебя, а для твоего будущего ребенка.
- Правда? - округлив глаза, Рена попятилась к выходу. - Мне доктор говорил, а я не поверила.
- Спроси доктора, и он расскажет тебе об инфекции. Не обижайся! Скоро я поправлюсь, и мы будем целые дни проводить вместе! Я, ты, Пангор, Арди и ребята. Кстати, как себя чувствует Пангор?
Улыбка Рены вдруг угасла, и она, поджав губы, официальным тоном произнесла:
- Мой супруг здоров, спасибо. Он искренне надеется, что твой недуг не затянется надолго.
И, выпрямившись в струнку, вздернув подбородок, гордо прошествовала к выходу.
- Подожди! - заволновалась Анна. - Что происходит? Вы с ним поссорились, что ли? Рена!
Но та, скомканно простившись, покинула комнату.
- Что с ней такое? - Анна переводила взгляд с Варды на парней. - Чем я ее обидела?
- Ты - ничем, - Ник уселся на край кровати, осторожно выпрямляя раненую ногу.
- Это из-за нас она расстроилась, - Рик расположился с другой стороны.
- Вы обидели Рену? - вытаращила глаза Анна. - Вы что, совсем сдурели? Как вы не понимаете, в ее положении...
- Да не скрипи ты, - с досадой перебил ее Ник. - Положение, положение... Не слепые, сами видим.
- И не обижали мы ее, - добавил Рик. - А Пангора - так ему и надо!
- Что вы сделали? - Анна хотела наорать на парней, но больное горло превратило ее голос в смешной поросячий визг. - Да что вы ржете? Вы дрались? Вы били его? - приступ кашля прервал поток ее негодования.
- Я прошу вас уйти, - вмешалась Варда. Она выговаривала каждое слово четко и громко - как говорят с глухими, идиотами и иностранцами. - Госпоже нужен покой, а с вами одни неприятности.
- Подожди, Варда, - отмахнулась Анна. - Пусть они объяснятся.
- Успокойся, больная женщина, - фыркнул Ник. - Тебе нельзя волноваться. Здесь никому нельзя волноваться, кроме нас - мы же не здешние.
- Мы не самоубийцы, чтобы драться с хозяином замка. Мы его просто бойкотируем, - серьезно пояснил Рик.
- Как дети, честное слово! - Анна постучала пальцем по виску. - За что хоть?
- Она еще спрашивает! - закатил глаза Ник.
- За тебя, понятно? - в сердцах бросил Рик.
- И вообще, мы еле прорвались к тебе, а ты на нас орешь.
- А ты на нас скрипишь.
- Ладно, не буду, - улыбнулась Анна. - Хоть вы и дураки, но я вам ужасно рада. Только пообещайте мне, что помиритесь с Пангором. Он ни в чем не виноват. Просто кроме меня...
- Знаем-знаем, незаменимая ты наша.
- Уходите же! - снова каркнула Варда.
- Уйди сама, - огрызнулся Ник.
- Правда, Варда, иди погуляй, - миролюбиво предложила Анна.
- Мне нельзя.
- Тогда принеси мне чего-нибудь поесть. Я проголодалась.
- У нас тут осталось немного молока.
- Я так не наемся!
Сиделка вскочила со стула и, распахнув дверь, радостно и громко объявила:
- Подать госпоже ужин! Она проголодалась! - и, повернувшись, с материнской нежностью посмотрела на Анну. - Теперь-то вы обязательно пойдете на поправку, госпожа!
Через несколько минут в комнате было столько еды, что хватило бы для целой семьи. Впрочем, Ник и Рик не заставили себя упрашивать, с удовольствием присоединившись к ночной трапезе. Друзья будто вернулись в те беззаботные времена, когда проводили целые дни в пути, а поздними вечерами готовили пищу на костре и говорили обо всем на свете.
- Как твоя рана, Ник?
- Показать? - Ник с наигранной готовностью схватился за пояс штанов.
- Балбес, - смутилась Анна. - Я поверю тебе на слово.
- Заживает. А пока скачу, как подбитый воробей.
- Притворяется, - махнул рукой Рик. - Перед тобой выделывается. Как сама-то? Долго еще собираешься валяться в постели?
- Думаете, мне самой это нравится? Башка болит. Ребра болят. Да еще и простуда. Когда кашляю, кости гремят!
- Док что говорит?
- Что так мне и надо.
- Умный мужик! - хмыкнул Рик. - А по делу?
- Подозревает сотрясение и перелом двух ребер.
- Как ты умудрилась, - Ник смотрел с осуждением и сочувствием. - Все девочки как девочки, а наша - просто саранча!
- Вы же ничего не знаете, - вспомнила Анна.
- Именно. Рассказывай.