Новый мир

Бескрайняя снежная равнина застыла в глубоком безвременном сне. Пустота. Белизна. Синева. Ни единого движения. Воздух чист и спокоен. Ровный, гладкий снежный покров. И ничего больше. Никогда и нигде.
До тех пор, пока над этой равниной не раздается тихое шипение - звук помех сродни белому шуму, из которого просачивается тихая музыка. Шум стихает и под музыку мужской низкий голос с приятным тембром начинает петь:
- Всё, что было много лет назад,
Сны цветные бережно хранят...
На равнине в полуметре над снегом начинает вибрировать воздух. Марево прозрачным подёргиванием сгущается в одну точку, наливается алым цветом, так ярко выделяющимся в кругу полной белизны. Точку растягивает, снова сжимает, рвёт края. Она всё больше материализуется. И вот на снег падает алая капля крови.
Слова песни перебивает другой голос. С полной серьёзностью и лёгкой грустью говорит девочка:
- Мы считали себя богами. Усмиряли энергию ядерных реакций, сталкивали квантовые миры, запускали корабли к звёздам, изменяли планету, создавали искусственный разум…
Упавшая капля взрывает снег снопом рыжих искр, по гладкой холодной поверхности прокатываются трещинки молний. Всё в радиусе пары метров проседает, потом наоборот - вспучивается, образуя холм. Мужской голос продолжает:
- И тех снов волшебный хоровод
Взрослых в детство за руку ведет...
Холм снега в единый момент превращается в воду, обнажая чёрную землю. Вода тут же, пролившись к подножию холма, испаряется густым туманом. Туман поднимается ввысь, расщепляется на множество отдельных точек, кристаллизируется, и вокруг начинают медленно падать крупные хлопья снежинок. Слышен голос девочки:
- Мы думали, что сможем всё предусмотреть. Отказывались от пластика, сажали деревья, переходили на солнечную энергию, избавлялись от выбросов углекислого газа, перестали использовать нефть…
Из середины холма показывается маленький зелёный росток, на котором тут же появляются листья, и он начинает расти ввысь и утолщаться. Песня продолжается:
- Детских снов чудесная страна
Людям всем до старости нужна...
Росток взмывает вверх ещё быстрее, от его основания расползаются корни, врываясь в чёрную почву холма, переливаясь снаружи внутрь и снова наружу как водяные змеи. Это уже не росток, а молодое крепкое высокое дерево с ветвями, тянущимися во все стороны. Сквозь тихий треск слышен голос девочки:
- Но потом произошла катастрофа. Никто не смог этого предвидеть… Даже фантасты.
Ветки тянутся в стороны, покрываются широкими вычурными листьями, ствол утолщается, пышная массивная крона закрывает уже не только холм, но и снежное пространство вокруг него.
- Только жаль что нам, когда взрослеем мы
Редко снятся те цветные сны...
Рост дерева прекратился, а на ветках то тут, то там стали появляться нежно-розовые бутоны. Они появлялись и сразу же раскрывались, высвобождая как бабочки из кокона свои крылья-лепестки. В нежной хрупкости розовая материя цветов распахивалась веером, наполняя зимний воздух душистым ароматом.
- Информация. Мы тысячи лет собирали и накапливали информацию, считая её своим инструментом и оружием. Изобретали новые способы её получения, копили, множили, и конечно, не задумываясь, смешивали с мусором бесполезного контента.
Розовые лепестки стали опадать, покрывая весь холм, а на их месте наливались силой алые, как капли крови, фрукты, похожие на яблоки.
- Её стало слишком много. Информационное поле земли не выдержало и буквально лопнуло. На планету обрушилось цунами. Всё, что когда-либо было сказано, придумано, написано, решено, сыграно - всё смешалось в единый селевой поток. И изменило реальность. Изменило наш мир, уничтожив всё, собрав в одну маленькую точку бесконечной массы, а потом снова выплеснув на планету в неузнаваемом виде.
Музыка продолжала играть, голос девочки молчал, а мужской без слов вторил мелодии. Алые фрукты висели неподвижно. Рост прекратился.
В пяти метрах от холма снежный покров чуть просел, образуя маленький размером с ладонь ровный кружок. Раздался скрип, и наружу откинулась крышка люка. Из темноты чёрного круглого провала показалось что-то очень мохнатое. Оно неуклюже вывалилось на снежную поверхность. Маленький комок серой шерсти, из которого еле виднелись ручки и ножки.
Шерстяной шарик закряхтел, обернулся вокруг себя, потом ойкнул, чуть подскочил на месте и нелепо засеменил в сторону холма и дерева. Тут же везде стали откидываться люки. Равнина вокруг холма покрылась зияющими чернотой отверстиями, из которых вываливались на снег серые комочки шерсти, отряхивались, ворчали, ойкали, кряхтели, и топали в одном направлении. Скоро весь холм был усеян серым шерстяным покровом.
Существа, добравшись до места, вставали под кроной дерева, поднимали взгляды вверх и замирали. Голос, подпевающий мелодии, стих, за ним стихла и музыка.
Один из фруктов, видимо дозрев, с лёгким щелчком отцепился от веточки и полетел вниз. Через секунду он упал на серое существо. И отскочил в сторону. Существо высоким голоском пронзительно вскрикнуло: «Эврика!», подпрыгнуло на месте и, оторвавшись от земли, словно пушинка стало медленно улетать в высь.
Оторвался ещё один фрукт, попал на ожидающий комок шерсти, отскочил, попал на другой комок. Друг за другом два писклявых голоска выкрикнули «эврика!» и стали уплывать по воздуху.
Скоро все алые фрукты - друг за другом - стали срываться вниз. Шерстяные шарики на ножках подскакивали, звенели тонкими голосками, пищали «эврика!» и взмывали пушинками в воздух.
Облако серых шерстинок, невесомо паря, медленно уплывало, как поднятые ветром семена с поля одуванчиков. Они уносились вдаль.
А под деревом всё ещё стояло одно маленькое шерстяное существо, мигая жёлтыми глазками, еле видными под густой шёрсткой.
- Эврика? - как-то грустно и вопросительно пропищало оно. - Эврика?
Но ничего не произошло. Падать было уже нечему. И тогда шерстинка медленно опустила глаза и бесцельно поплелась к склону холма.
Но вдруг запнулась и кувырком покатилась вниз по пологому склону, пища и, кажется, ругаясь. Облепленный снегом комок пронесся вниз, укатился метров на десять и воткнулся во что-то твёрдое.
Шерстинка встала, пошатываясь, взъерошилась и тут же отпрыгнула в сторону. На неё смотрели пустые глазницы черепа, об который она и затормозила свой спуск. Впрочем, череп не двигался, и шерстинка стала обходить его, что-то бурча с явно любопытствующей интонацией.
С её ростом было трудно увидеть всю картину. Поэтому то, что лежало на снегу, было непонятным. Она не видела, что череп принадлежит скелету взрослого человека. А этот скелет сжимает в объятиях ещё один - гораздо меньше, который уткнулся ему в широкие рёбра.
В руке этого маленького скелета лежало что-то золотистое, отливающее бирюзовым цветом.
Обойдя вокруг и ничего не поняв, существо разочаровано облокотилось на кости, но заметило предмет на ладони маленького скелета, подскочило к нему, подняло, еле удерживая, и заворожено уставилось на голубые переливы. Это был объёмный, но без цепочки, кулон в виде золотого сердца.
По равнине пронеслось шипение и звук настраиваемого радио. Сердце чуть завибрировало. Звук шёл из него, но очень мягко разливался по всему окружающему пространству. А потом заиграла музыка, и тот же мужской голос снова приятно запел:
- Ложкой снег мешая,
Ночь идет большая.
Что же ты, глупышка, не спишь?
Солнечный свет стал быстро меркнуть, а дерево на холме зашелестело, и вдруг стало лишь контуром из ярких светлячков-звёздочек. Шерстинка, заворожено переводя взгляд со своей находки на дерево, стала подходить поближе к холму, а потом уселась прямо на снег, по-прежнему прижимая сердце к себе. Мужской голос сменился голосом девочки:
- Новый мир не был похож на нашу старую планету, но, в тоже время, полностью был производным от неё.
Светлячки-звёздочки медленно оседали в том месте, где недавно росло дерево, обволакивали холм, спускаясь по его склонам во все стороны как густой кисель.
- Спят твои соседи -
Белые медведи,
Спи и ты скорей, малыш.
Уже в полной темноте волна ярких огоньков докатилась до существа. Было похоже, что оно сидит на мелководье прекрасного светящегося озера.
- В новом мире было место всему, что когда-либо думал, писал или говорил человек. Оно могло проявляться и исчезать, смешиваться и разделяться. Как первобытный океан, мир после катастрофы формировал жизнь и законы грядущей реальности заново.
Шерстинка, убаюканная грустным голосом девочки и мелодичным напевом мужчины, повалилась на снег, не выпуская золотое сердце, а волна огоньков, мерно накатываясь, постепенно укрыла её под собой. Потом огоньки начали гаснуть от края к центру, которым и стало теперь спящие существо со своим маленьким непонятным сокровищем.
- Мы плывем на льдине,
Как на бригантине
По седым суровым морям...
В темноте пространства, освещаемого оставшимися огоньками и яркими чистыми звездами, раздался грохот. Казалось, где-то недалеко разверзлась земля. Голос девочки уже еле слышался:
- А основной силой для формирования мира и реальности стало слово.
Грохот продолжался, но теперь к нему добавился ещё и шум воды. Если бы вокруг небольшого островка оставшихся огоньков ещё был свет, можно было бы увидеть, что происходит нечто невообразимое. Тонны земли вспучивались, прорывались ввысь, образуя скалы. Гигантские расселины зигзагами испещряли почву, обнажая породу. Из бездны рвались потоки воды, смывая снег, камни и грязь. Потом все звуки резко стихли.
- И всю ночь соседи,
Звёздные медведи
Светят дальним кораблям.
В ночном небе яркими линиями пронеслись метеоры, на горизонте забрезжил рассвет. Не было уже никакой равнины и холма. Водная гладь распространялась на много километров вокруг, упираясь в тёмное кольцо высоких и зелёных гор, покрытых лесом. То тут, то там из воды показывались головы огромных существ, а в воздухе над волнами проявлялись силуэты и миражи.
А в самом центре этого синего блюда остался маленький снежный островок с небольшим холмиком, который иногда подсвечивался то золотом, то бирюзой. Песнь и музыка затихли и грустный голос девочки произнес:
- Но кому будет дано право пользоваться словом, нам уже не было суждено узнать.
Евгений Звягин