От первых поселенцев до охотской культуры

Люди появились на Сахалине, когда он еще соединялся с сушей и был частью так называемого Сахалино-Хоккайдского полуострова. Охотники пришли сюда со стороны реки Амур, следуя за добычей. Оказавшись на морском побережье, они увидели поистине неисчерпаемые запасы еды — рыбы и прочих обитателей моря. Так у этих древних людей появился веский повод поселиться на будущем острове. Сегодня найдены и исследованы несколько стоянок этих палеолитических поселенцев: «Сокол», «Огоньки-5», «Олимпия-5», «Сенная-1». Возраст последней, судя по датировкам, составляет от 140 до 230 тысяч лет!

Приблизительно 13-18 тысяч лет назад образовался пролив Лаперуза отделивший Сахалин от Хоккайдо, а 7-8 тысяч лет назад — пролив Невельского, превративший эту сушу в остров. Но обе водные преграды оказались сравнительно неширокими, так что древние жители Сахалина сохранили культурный обмен с поселениями на материковом побережье Охотского моря и в Японии. Сахалинцы, которых в ту пору насчитывалось не более нескольких тысяч человек, занимались рыболовством, охотой и собирательством.

Селились они в основном в устьях рек, на берегах морских заливов и лагун. Впрочем, их поселения не были долговечными — в эпоху неолита жители острова постоянно кочевали, подыскивая места с наиболее благоприятными для жизни условиями. Представители разных племен не всегда мирно уживались друг с другом — соперничество за лучшие места рыбалки и охоты обернулось строительством укрепленных городищ, располагавшихся обычно на господствующих над местностью высотах-сопках.

В промежутке между I тысячелетием до н. э. и II тысячелетием н. э. Сахалин, наряду с бассейном Амура, Курильскими островами, Камчаткой и севером Хоккайдо входил в ареал так называемой охотской культуры. Представители этой культуры селились на песчаных дюнах или в устьях рек, строили в качестве жилищ округлые полуземлянки диаметром до 12 метров с центральными очагами, обложенными камнями.

При помощи костяных гарпунов они добывали китов, сивучей, тюленей, а на суше охотились на оленей, медведей, лисиц, барсуков. Занимались рыболовством, разводили собак — на мясо и в качестве тягловой силы. Археологи нашли множество изделий охотской культуры: каменные наконечники стрел, молотки, скребки, ножи, топоры, лампы-светильники, костяные ложки, иглы, шилья, железные топоры, ножи, и т.д. Изготавливали сахалинцы и керамику — она была круглодонная, с налепными валиками, украшенная орнаментами.

Отголоски охотской культуры намного пережили ее саму — например, возникший в глубокой древности культ медведя просуществовал на Сахалине вплоть до появления на острове европейцев.

РАСКОПКИ
Материалы и технологии
В 2005 году археологическая экспедиция Сахалинского государственного университета раскопала стоянку времен раннего неолита в районе села Пугачёво. Добычей археологов стали многочисленные наконечники метательных орудий, каменные топоры, тесла, скребки, долота и т. д.

Что любопытно, производились они как из местных каменных пород (аргиллиты, андезито-базальты, кремни, яшмоиды, роговики), так и из «импортного» вулканического стекла, доставленного с Хоккайдо. Более того, ученые обнаружили осколки хоть и крайне архаических, но настоящих керамических сосудов.

В эпоху среднего и позднего неолита количество сахалинцев выросло, а имевшиеся в их распоряжении технологии — усовершенствовались. В частности, у них появился гончарный круг (позаимствованный, видимо, у жителей континента), началась обработка металлов.

Коренные жители — нивхи, айны и ороки
В период Средневековья, между VIII и XIII вв., на Сахалине проживали, по оценкам археологов, уже 10-15 тысяч человек. Население того периода поддается четкой этнической классификации — это предки нынешних нивхов (гиляков), айнов и óроков (уильта).

Современные нивхи, которых в мире насчитывается менее 4 тысяч человек, являются, судя по всему, потомками людей охотской культуры. Первое письменное упоминание о нивхах содержится в китайских хрониках начала VII века, упоминающих о народе «гилями» — тысячу лет спустя русские казаки-землепроходцы переделали этот этноним в «гиляков».

Нивхи жили традиционным хозяйством, не менявшимся веками. На первом месте у них всегда стояло рыболовство, а основу рациона составляла сырая и вяленая (реже — вареная и жареная) рыба. Также они занимались охотой, собирательством и собаководством. Религиозные верования нивхов — анимизм и вера в духов, обитающих повсюду: в небе, на земле, в воде, тайге и т. д.

Что же касается ороков, то сейчас их осталось немногим более трехсот. Они занимались преимущественно оленеводством, в силу чего кочевали по северному Сахалину. Олень стоял в центре образа жизни ороков — это и продовольствие, и транспорт (ороки даже охотились, используя оленей в качестве верховых животных). Также они ловили рыбу, делали различные орудия из железа, частично обменивая их на что-нибудь у соседей-нивхов, с которыми, как правило, дружили и часто роднились.

Контактировали ороки и с проживавшими южнее айнами, которые снабжали их продуктами морского промысла, получая взамен берестяную утварь, меховую обувь, орнаментированные рукавицы и другие нехитрые изделия.

Ороки жили в конических чумах (зимой) и в двускатных шалашах (летом), носили тканевые халаты, куртки и шубы из оленьих шкур, юбки из шкур нерпы. Верили в духов природы, почитали шаманов.

Наконец, предки загадочных айнов пришли на Сахалин из Японии, отступив под натиском протояпонцев. Судя по айнским легендам, этот народ появился на Сахалине настолько давно, что тогдашняя география острова несколько отличалась от нынешней.

Этнограф и краевед Николай Вишневский пишет, что европейцы, впервые добравшиеся до Сахалина, были поражены, увидев аборигенов, называвших себя «айну» («человек») — уж слишком они отличались от всех окрестных народов.

«Необычны они были своим видом и, в первую очередь, обилием волос на лице и на всем теле, а также отсутствием темно-желтых оттенков на коже. То есть они отличались и от монголов, и от японцев. Мужчины (что было несвойственно народам, населявшим этот суровый край) носили набедренные повязки, женщины делали татуировки вокруг рта. Колоритный, наполненный мелодикой язык айнов, богатый устный, песенный и танцевальный фольклор, самобытное прикладное искусство резко отличали их от аборигенов Дальнего Востока», — констатирует Вишневский.

ЗАГАДКА
В начале были тончи

Айны рассказывают о народе «тончи» («тонци»), тоже некогда жившем на Сахалине. Предположительно, это были тунгусы.

Тончи обитали в землянках, лепили горшки, ловили рыбу не неводом, а крючками, носили одежду из шкур и плавали за товарами в Манчжурию. Айны поведали этнографу Брониславу Пилсудскому, что единственный предмет, который они переняли от тончей, — каменные курительные трубки «сюма кисири».

Пилсудский, основываясь на айнских преданиях, писал, что тончи были невысокие и черноволосые. «Платье носили короткое из звериных шкур или из маньчжурских материй; обувь была из нерпы (ни собак, ни оленя не держали). Рыбу ловили крючками, а не неводом. На соболя петель не ставили, а настораживали на зверя самострелы и ловушки. Тонци ездили в лодках, похожих на гиляцкие, в Манчжурию и привозили оттуда манчжурские товары. От них айны узнали дорогу в Манчжурию», — сообщал Писудский.

Айны уверяли, что тончи воровали у них женщин — это вызвало вражду двух народов, которая, по мнению Пилсудского, вынудила последних тончей покинуть Сахалин.

Пришельцы с континента
С XII века на Сахалин обратили внимание континентальные народы — сначала чжурчжэни, а затем Монгольская империя и Китай. Их воины высаживались на острове с целью его захвата. По словам Вишневского, завоеватели быстро подчинили себе нивхов, но «воинственные и сравнительно хорошо вооруженные айны продолжали сражаться».

Чтобы закрепиться в новом для себя краю, пришельцы воздвигали сторожевые форты — «вэй». Например, китайская хроника «Мин Тай цзун шилу» сообщает о закладке в 1410 году поста Улиэхэ у истоков двух главных рек Сахалина — Тыми и Пороная. В 1412 году напротив устья Амура в районе Лангры был построен пост Нанхару, а в 1428 году в бассейне реки Поронай появился пост Полуохэ.

Любопытнейшую историческую загадку представляют развалины древних сооружений, обнаруженные в 1868 году горным инженером, членом Русского географического общества Иннокентием Лопатиным. Исследуя местность в устье сахалинской реки Пугачёвки, он нашел там оставшиеся от древних землянок ямы площадью каждая около 3-4 м2, окруженные чем-то вроде небольших валов и черепки от старинной глиняной посуды. Позже эти укрепления изучали японские археологи, однако до наших дней данные сооружения не сохранились — они были уничтожены при строительстве населенного пункта Магунтан-Хама. По словам японцев, там имелись остатки земляных укреплений предназначенных для отражения атак противника. Кто построил эти укрепления и с какой целью — неизвестно.

В XVII столетии о Сахалине и его жителях узнали в Московском царстве. Российский дипломат Николай Спафарий в своем «Сказании о великой реке Амуре» писал (с чужих слов): «А пала река Амур в Океанское море устием однем, а против того устия Амурского на море далеко остров великий, а живут на нем иноземцы многия — гиляки породою. А юрты у них деревянные, а носят летом платье ис кож рыбьих, а зимою носят шубы собачьи. А ездят зимою на собаках нартами, а летом в лотках деревянных, держат в улусах своих собак по 300, и по 400, и по 500, и больше, и медведей кормленных держат, а ядят они рыбу, и собак, и медведей, и всякие морские звери…»

По данным, обнаруженным историком Борисом Полевым, русские казаки могли впервые побывать на Сахалине еще в 1640-х годах. На это указывает свидетельство участника похода Ивана Московитина 1639-41 гг. казака Нехорошко Иванова сын Колобова. Он сообщает, что его товарищи побывали на месте, где за несколько лет до того разыгралось сражение «гиляков» с «бородатыми людьми», приплывшими на лодках откуда-то с юга. Это — одно из доказательств того, что отношения нивхов и айнов далеко не всегда были мирными.

Правда, Колобов именует этих бородатых людей «даурами». Этот монголоязычный народ в настоящее время проживает на севере Китая. Полевой полагает, что казак допустил ошибку, поскольку дауры выбирались на побережье Охотского моря редко и небольшими группами; никто никогда не слышал о войнах между ними и нивхами.

«Но из рассказов нивхов известно, что они в далеком прошлом действительно нередко воевали с „бородатыми людьми“. Это были южносахалинские айны, известные своей необычной волосатостью», — уверен Борис Полевой.

С 1644 года у власти в Китае закрепилась маньчжурская династия Цин, пытавшаяся проводить экспансионистскую политику. После заключения в 1689 году Нерчинского договора, завершившего затянувшуюся на сорок лет серию пограничных конфликтов между Россией и Китаем, цинские чиновники проникли в низовья Амура и дальше на Сахалин. Сахалинские нивхи, ороки и айны были внесены в китайские реестры плательщиков дани пушниной. Непосредственно сбором дани с этих народов занимались назначенные из их же числа управители, получавшие от китайцев наследственные титулы «хала-й-да» («глава клана») и «гасян-да» («староста деревни»). Эти управители ежегодно переправлялись для передачи дани на материк — в маньчжурский сторожевой пост Кизи, расположенный на берегу одноименного озера.

ТРАДИЦИИ
Медвежий праздник
На Сахалине медведи водятся в изобилии — вполне естественно, что этот зверь стал важнейшим персонажем местного фольклора и мифологии. Айны, нивхи и ороки придерживались анимистических верований, одушевляли окружающий живой и неживой мир — именно медведя они ставили в центр своих представлений о Вселенной.

Медвежий праздник, который отмечали эти народы, подробно описан в этнографической литературе. Медвежонка из тайги приносили в селение, где три-четыре года о нем всячески заботились, ухаживали и кормили, тщательно соблюдая при этом множество ритуалов. Наконец, наступал день «отправления» медведя к духу-хозяину. На этот праздник, проводившийся в честь умерших родственников, съезжались множество людей. Медведя торжественно убивали и вкушали его мясо.

Люди верили, что медвежья душа непременно возродится и вернется к людям в новом теле. По мнению сахалинцев, если провести все сопутствующие обряды правильно, то великий дух-медведь всегда окажет людям покровительство и не оставит их в беде.

Коренные сахалинцы глазами японцев
Во второй половине XVIII века на Сахалине появляются японцы. То были жители княжества Мацумаэ, располагавшегося на юге Хоккайдо. Они основали на южном Сахалине свои торговые фактории и использовали местные гавани для стоянок судов в перерывах между охотой на морского зверя. Японцы начали исследовать Сахалин и картографировать остров — поначалу их карты, как это часто бывает, грешили неточностями.

Одна из первых карт Сахалина была выполнена в 1801 году геодезистом Накамура Коитиро. А спустя семь лет Сахалин исследовал путешественник Мамия Риндзо, составивший детальный отчет под названием «Описание северного Эдзо». В отчете Риндзо содержатся любопытные сведения о жизни тогдашних сахалинцев. В частности, он сообщает о сохранявшейся к тому времени зависимости сахалинских нивхов и айнов от маньчжуров, по-прежнему назначавших своих управляющих из числа туземцев.

Также Риндзо поведал, что население острова часто страдало от пожаров, вызванных беспечностью местных жителей. Сахалинцы, разжигавшие костры для обогрева и готовки пищи, зачастую бросали их, не загасив как следует. Иногда это приводило к уничтожению десятков квадратных километров леса.

По словам Риндзо, сахалинские айны не слишком отличались от своих собратьев, обитавших на Хоккайдо, — только бороды у сахалинцев были не столь внушительные. При этом он четко отделяет айнов от ороков. «Это племя не ведет оседлого образа жизни, оно постоянно кочует, выбирая места, богатые водой, рыбой, дичью и съедобными растениями. Они строят временные жилища, в которых размещаются вместе несколько семей, занимаются торговлей и промыслами. Районы кочевий имеют строгие границы. Обычно племя проходит при смене места стойбища 90-100 миль (145-160 км. — Прим. авт.), а в зимнее время, когда трудно обеспечить себе пропитание, проходят до 240 миль (385 км. — Прим. авт.). Так что понятие дома-места у них вообще отсутствует», — писал Риндзо о быте ороков.

Одним из спутников Риндзо был Мацудо Дэндзюро, потом еще не раз возвращавшийся на Сахалин. Он делал зарисовки гор, жилищ, утвари, животных, описывал нравы, жизненный уклад и привычки местных жителей. Дэндзюро отмечал, что жители северных областей Сахалина отличались от айнов. В частности, нивхи (сумэрэгуру) использовали для езды собак, а ороки — оленей.

Интересные сведения о сахалинцах оставил также японский политик и исследователь Мацуура Такэсиро, посетивший остров в 1846-м и в 1856 году. Например, увиденный им сход айнских старейшин Мацуура сравнил с парламентом в западных странах.

По свидетельству путешественника, образ жизни сахалинских айнов демонстрировал высочайшую степень адаптации к природным условиям. В частности, гость обратил внимание на своеобразную сахалинскую медицину, основанную на дарах природы. Например, туземцы собирали выброшенных волнами на берег трепангов (морские огурцы). Аборигены ножами разрезали их, снимали кожицу, промывали в воде и ели в сыром виде, либо сушили, запасая впрок. Сахалинцы говорили, что засушенные трепанги очень хорошо помогают при воспалении ротовой полости.

ЭКОНОМИКА
В долгах как в шелках
Мацудо Дэндзюро пишет, что с давних времен ороки каждый год прибывали морем в селение Сирануси в южной части Сахалина, где торговали с айнами. Ороки продавали различные меха, хлопчатобумажные ткани, орлиные перья. У айнов же имелись большие долги перед ороками, поскольку они вынуждены были платить большую дань японцам из княжества Мацумаэ и не всегда имели возможность в срок рассчитаться с торговцами.

«Очень трудно было установить размеры долгов, потому что письменно они не фиксировались из-за безграмотности аборигенов. Каждый из них полагался только на свою память. И особенно все запутывалось, когда возвращался долг частями, а одна из сторон не могла (или не хотела) вспомнить факта существования какой-то части долга. Поэтому и надо было сделать очную ставку в присутствии свидетелей. Присутствующие переводчики письменно все фиксировали на бумаге, чтобы в дальнейшем избежать ошибок. Очень сложная была проблема, потому что ни одна из сторон не имела явных доказательств. И бывало так, что с появлением ульта айну разбегались, прятались в горах до тех пор, пока те не отплывали на своих лодках. Случалось, что раздосадованные ульта в отсутствие айну входили в их жилища, забирали в счет долга домашнюю утварь или то, что имело хоть какую-то стоимость. Конфликты доходили до применения лука, стрел и холодного оружия», — свидетельствует японский путешественник.

Конец старой жизни
Для многих сахалинцев первыми европейцами, с которыми они познакомились, стали китобои. На тот момент существование Сахалина уже давно не было в Западной Европе секретом, правда, его считали полуостровом. По всей видимости, первым из западноевропейцев побывал на Сахалине в 1643 году нидерландский мореплаватель Мартин Геритсон де Фриз. 16 июля его корабль «Кастрикум» смог подойти к берегу и высадить нескольких моряков, которые вступили в контакт с айнами, снабдившими пришельцев свежей рыбой. Де Фриз при этом считал Сахалин частью Хоккайдо.

После де Фриза у Сахалина побывали и другие западноевропейские мореплаватели, в том числе и знаменитый Жан-Франсуа де Лаперуз. Потянулись сюда и китобои из Великобритании и США. Они устанавливали на берегу котлы и вытапливали жир из туш добытых ими китов. Местных жителей пришельцы нередко обижали. Они похищали и увозили с собой туземных женщин, подвергали сексуальной эксплуатации, а потом продавали в публичные дома. В итоге сахалинские аборигены начали сторониться китобоев, а при случае давали им жестокий отпор — по слухам, имели место случаи, когда целые экипажи китобойных судов были вырезаны нивхами.

К середине XIX века доевропейский период истории Сахалина окончательно завершился. После экспедиции капитана Геннадия Невельского на острове начали появляться российские сторожевые посты, а подданные Российской империи стали активно селиться на острове, осваивая его природные богатства. Вскоре Сахалин стал предметом торга между Россией и Японией. Внимание великих держав самым радикальным образом изменило уклад жизни коренных народов острова. К настоящему моменту айнов на Сахалине, увы, больше не осталось, а немногочисленные нивхи и ороки, предпочитающие называть себя уильта, продолжают жить на острове, стараясь сохранить свою культуру и обычаи, хотя неизбежная европеизация затронула их в значительной мере…

Автор : Владимир Веретенников