Обратный отсчет

Они хотят вернуться.
Они хотят вернуться в счастливую пору традиционного общества.
В конце концов, все человечество, резко сократившись по численности, вполне может вернуться в каменный век, например, ползая в крови и радиоактивной пыли.
Но как понять тех, кто хочет вернуться «на новом уровне». То есть на «достигнутом уровне».
Ведь «новый уровень» как раз и достигнут посредством решительной социальной модернизации и отрицания многих основных форм традиционного общества.

Впрочем, искать логику в постмодернистских построениях, что либералов, что т. н. «православных традиционалистов», занятие неблагодарное. Это две формы одной болезни, и здесь нужно быть не только психологом, но и психиатром.

Что примечательно, наши «человеколюбы» и «душеведы» в своих построениях рассматривают все, кроме самого человека и его души.
Вопрос, а как смотрел человек в различные периоды истории на мир? Разве его мироощущение всегда было одинаковым? Разве различным был только уровень его знаний о мире?

При оценке истории и в своем целеполагании наши «православные душеведы» попросту проецируют свое октябрятско-пионерское мироощущение, облеченное в православный «прикид», на поколения дореволюционные. Во всех «исторических» антисоветских концепциях отсутствует принцип историзма.
Это неудивительно, ведь эти концепции порождены эгоизмом и эгоцентризмом современных поколений. Их инфантильные социальные похоти, взлелеянные в безмятежном лоне позднего СССР, для них первичны, и история должна (нет, просто обязана!) быть такой, чтобы эти похоти можно было благородно оправдать и узаконить, причем желательно и на религиозном уровне. Проблема в том, что нынешнее так называемое «религиозное возрождение» во многом имеет под собой именно эту подоплеку.

Для начала вспомним любопытные страницы «Войны и мира», описывающие общение Пьера Безухова с солдатом-крестьянином Платоном Каратаевым.

Пьер был воспитан в Европе по существу уже на принципах европейского модерна. А Каратаев был ярким представителем традиционного русского общества.
Платон сыплет красивыми народными поговорками, каждая из которых, казалось бы, исполнена глубочайшего философского смысла. Барин пытается ПОНЯТЬ мужика, но ПОНЯТЬ Каратаева не так-то просто, если тому в целом чуждо ПОНЯТИЙНОЕ критическое мышление, как и миллионам таких же, как он, привыкших в основном воспринимать мир предметно-образно.

Конечно, есть доля справедливого в утверждении Ивана Солоневича, будто «Каратаевых» в природе не существовало, что это только мягкая подушка, на которой удобно было спать дворянской совести.
Да «Каратаев» это карикатура, то есть отображение реальности с определенными гипертрофированно выраженными чертами (Лев Толстой это делал отнюдь не с целью принижения образа).
Но эта карикатура имеет самое непосредственное отношение к реальности. А в «чистом виде», конечно, в природе нет ни исключительно предметно-образного восприятия мира, ни голого понятийного критического мышления, но всегда имеет место их линейная комбинация. Только в традиционном обществе превалирует одно, а в обществе модерна – другое.

«Главная особенность его (Каратаева) речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал (!) о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность».

«Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде…»

Вот так. "Он... никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет...»
(Кстати, сегодня нам «ненавязчиво» навязывают Жириновского, как большого мыслителя и великого пророка, и это отнюдь не случайно. Он тоже никогда не знал, что именно он скажет в следующее мгновение, и в жизни своей неоднократно высказался по всем направлениям в диапазоне 360 градусов.)

«Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы…»

Его память (в нашем представлении) была неразвита.
Строго говоря, предметно-образное мышление – это, вообще, не есть «мышление», в том смысле, какой мы сегодня придаем этому понятию.
Речь нужно вести о некоем функционально полном множестве знакомых и привычных всему обществу феноменов и образов, в которое это традиционное общество было погружено. Его жизнь менялась довольно медленно, и оно всегда успевало пополняться новыми готовыми истинами. В традиционном обществе по любому поводу всегда есть готовый ответ из этого функционально полного набора сентенций.

Каратаев «не думал», когда говорил, то есть не составлял самостоятельного суждения из отдельных понятий, сопрягая их в логической взаимосвязи. Он не умел этого делать. Он просто брал из «базы данных» подходящее утверждение, готовый словесный блок.
В свое время В.Шульгин особо отмечал это свойство простонародной речи (в «Днях» или в «Что нам в них не нравится», не помню уже, где именно). Василий Витальевич утверждал, что в речи образованного человека, каким бы хорошим оратором он не был, всегда чувствуется внутреннее напряжение мыслительного процесса оратора, формулирующего смыслы по ходу дела, то есть в реальном масштабе времени, в процессе самого произнесения речи. А из многих представителей народа речь просто льется без всяких внешних усилий. (Шульгина это тоже умиляло, как и Пьера Безухова, вернее, Льва Толстого.)

Но вот проблема.
Когда Платон изрекал какую-нибудь истину, а Пьер буквально через мгновение просил ее повторить, Платон говорил уже нечто совсем иное – некую другую истину. Он не запоминал, то, что говорил мгновение назад, и не потому, что он не мог этого запомнить, а потому, что ему это не нужно было. Он не собирался логически продолжать «свою» мысль, она имела краткую готовую и полностью законченную форму. Такие люди не способны на логическое выведение хоть сколько-нибудь сложных самостоятельных суждений. Понятийное критическое мышление (в нашем понимании) им было чуждо.

Даже разъять свою готовую сентенцию-истину на отдельные понятия и проанализировать их смысловые взаимосвязи Каратаев был не в состоянии.

«Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова…»

Это важнейшее отличие традиционного общества от общества модерна.
Конечно, и в обществе модерна понятийное критическое мышление соседствует с предметно-образным, не позволяя современному человеку превратиться в рационального робота. И в традиционном обществе предметно-образное восприятие мира дополняется в той или иной степени понятийным критическим мышлением, но там оно отнюдь не доминирует.

А что произойдет, если такое традиционное общество погрузится в ситуацию, далеко выходящую за рамки его привычных представлений (речь, конечно, о низах), когда вся эта знакомая и якобы функционально полная «система истин» полетит ко всем чертям? Например, в ситуации Первой мировой войны после 2 марта 1917 года, когда обрушены были все привычные формы общественного и государственного устройства РИ?

А вот то и произойдет, что описывал Деникин.

«Пробыл в толпе около часу. Боже мой, что сделалось с людьми, с разумной Божьей тварью, с русским пахарем... Одержимые или бесноватые, с помутневшим разумом, с упрямой, лишенной всякой логики и здравого смысла речью, с истерическими криками, изрыгающие хулу и тяжелые, гнусные ругательства. Мы все говорили, нам отвечали — со злобой и тупым упорством. Помню, что во мне, мало-помалу, возмущенное чувство старого солдата уходило куда-то на задний план, и становилось только бесконечно жаль этих грязных, темных русских людей, которым слишком мало было дано и мало поэтому с них взыщется…
— Кто виноват, теперь не время разбирать. Мы, вы, буржуазия, самодержавие — это все равно. Дайте народу грамоту и облик человеческий…»

Даже Деникин в данном случае прекрасно отдавал себе отчет в том, что народ оказался жертвой всей ранее проводимой «верхами» политики.
Даже Деникину их стало жалко!

А вот сегодня со всех амвонов можно услышать прямо противоположное, одни только морализаторские проповеди о «нравственном падении народа», якобы «соблазнившегося» в 1917 году «на посулы» чего-то там.
Причем это слышится от представителей тех поколений, которым дали не просто «грамоту», а превосходное образование, причем бесплатно, принудительно и на всеобщей основе. И, чтобы это стало возможным, те самые «греховные поколения» ради этого фактически жизнь положили.

Мерзость вопиющая.
Ну, хотя бы элементарное нравственное чувство должно же останавливать наших церковных иерархов (хотя бы их!) от проповеди подобных «исторических концепций». Нет, не останавливает «нравственное чувство». Видимо, нетути такового…

Народ был в том состоянии, в каком ему и положено было быть по внутренней логике функционирования империи святого Николая II.

– Да черт вас возьми… (Катя быстро под столом сжала Рощину руку.) Простите, подполковник. До сих пор мне было известно, что Россией называлась территория в одну шестую часть земного шара, населенная народом, прожившим на ней великую историю… Может быть, по-большевистскому это и не так… Прошу прощения…
– Нет, именно так-с… Горжусь… И лично я вполне удовлетворен, читая историю государства Российского. Но сто миллионов мужиков книг этих не читали. И не гордятся. Они желают иметь свою собственную историю, развернутую не в прошлые, а в будущие времена… Сытую историю… С этим ничего не поделаешь.

Да, народ традиционного общества не знал истории своей страны.
Не знал.
И географии он тоже не знал.
Он не знал, что его страна занимает одну шестую часть суши.
Понятия об этом не имел.

Полковнику Рощину это положено было знать. А мужикам – нет.
И поэтому там, где Вадим Петрович «от стыда и позора чуть с ума не сошел», солдаты только смеялись.
Но они ведь не от безнравственности смеялись, господа современные дебилы в прокурорских мантиях!

Это уже потом их детей, внуков и правнуков посадят за парты и в течение десяти лет (или, как минимум, восьми) будут формировать из них людей исторических, от самых первых первобытных стоянок до последнего съезда КПСС. Причем в контексте мировой истории и геополитики (куда же здесь без географии).

Вот им, «Каратаевым» и «Щербатым», простительно было 100 лет назад профукать» полстраны.
Но они ее не «профукали», почти все собрали и всего за 5 лет.
«Профукали» совсем другие. «Профукали» те, кто в оправдание своей метафизической измены не только без стыда возвели хулу на своих предков, но даже Бога постарались сделать соучастником своих мерзостей. Он в их сценарии в качестве главного морального нотариуса должен засвидетельствовать, что двигала ими не жажда «бочек варенья и ящиков печенья», а исключительно одно лишь благородное стремление «вернуться к Богу».

Что же касается связи между расцерковлением и понятийным критическим мышлением, то она очевидна. Достоевский в свое время писал, что весь народ, за вычетом образованного слоя, был «как один человек».
Расцерковление именно с этого образованного слоя и началось. И даже религиозные люди из «общества» уже не могли верить так, как верили «Каратаевы». Это естественно. Сам Пьер Безухов верил в Бога, но он верил не так, как верил «Каратаев», а примерно так, как «верил» сам Толстой.

ВольнО же нынешним критикам того же П.Флоренского упрекать его за отступление от классики святоотеческого учения. Но ведь Флоренский еще и наукой занимался. Его мироощущение и не могло быть таким же, как у Серафима Саровского. Удивительно то, что он, вообще, сохранил религиозность.

Свойства человеческого сознания таковы, что подавляющее большинство людей не могут выделить на «жестком диске» своего сознания защищенную от собственного вмешательства «папку» для «системных файлов» религиозной веры. Типа - «доступ запрещен, нужно обладать правами администратора». Ведь субъект-юзер и есть этот самый «админ». Если с детства человек был религиозен, то, привыкая критически мыслить, рано или поздно, он эту религиозность с большой вероятностью утрачивает. А те, у кого с детства этой религиозности не было, позднее имеют мало шансов ее обрести.

И даже качество священства здесь не так уж и важно (хотя, конечно, оно имеет значение).
Митрополит Вениамин (Федченков), рассуждая на эту тему, самокритично предложил, казалось бы, естественную версию:

«Мы перестали быть солью соленой, поэтому не могли осолить и других…»

Версия весьма распространенная, но в качестве определяющей она несостоятельна.
Усилием воли можно заставить себя бросить курить или даже перестать принимать алкоголь, но невозможно усилием воли сохранить религиозность.
Или обрести ее.
Нынешние обвинения поколений революционной эпохи в утрате религиозности как нравственном падении, которые мы во множестве слышим с самых высоких трибун и кафедр, как раз свидетельствуют против самих обвинителей, заставляя усомниться в искренности и цельности их веры.
Ибо именно они в этой своей прокурорской позе чудовищно безнравственны и феерически глупы.

Они претендуют на роль «душеведов» и постоянно обличают материализм большевиков и коммунистов, но именно их собственные представления о Человеке, Обществе и Государстве как-то уж совсем по-детски примитивны и полностью несостоятельны.

Они обвиняют большевиков в проведении бесчеловечных экспериментов над Россией.
Однако большевики никаких экспериментов не проводили.
Они выполняли важнейшие исторические социальные функции, возложенные на них Промыслом.

- Это, во-первых, переход общества от предметно-образного мышления (правильнее - восприятия мира) к понятийному критическому мышлению.

- Во-вторых, это переход народа к качественно новому состоянию - нации. НАЦИЯ (в отличие от НАРОДА традиционного общества) - это сообщество людей, ОСОЗНАЮЩИХ свое единство помимо любых внешних авторитетов, типа Церкви и Монарха, исключительно на основе национального САМОсознания, формируемого посредством специально созданного для этого социально-государственного института – «общенациональной школы».

- И, наконец, большевики обеспечили окончательную трансформацию традиционного общества в общество модерна.

Все три перехода были взаимосвязаны и взаимообусловлены (альтернативой им была гибель).
Первые два перехода были подчинены третьему, а второй стал единственно возможным средством избежать катастрофы после того, как нарисовался первый.

И все это было настолько объективно, что, будучи в здравом уме, ничьей «злой воли» здесь усмотреть попросту невозможно.
Вот любопытные фрагменты частных писем одного из создателей и руководителей «Союза русского народа» Б.Никольского, написанных им в различные периоды 1918 года (судьба его, увы, была трагичной).

«Страшно то, что происходит, но реставрация была бы еще страшнее. Царствовавшая династия кончена, и на меня её представителям рассчитывать не приходится…»
«…Чем большевики хуже кадетов, эсеров, октябристов, Штюрмеров и Протопоповых? Ничем. Россиею правят сейчас карающий Бог и беспощадная история, какие бы черви ни заводились в ее зияющих ранах».
«…Я Вам должен сказать, что с советским режимом я мирюсь откровенней, искренней и полнее, чем с каким бы то ни было другим, не говоря уже о Распутинско-Штюрмеровски-Протопоповском. …Враги у нас общие - эсеры, кадеты и до октябристов включительно… В активной политике они (большевики) с не скудеющей энергиею занимаются самоубийственным для них разрушением России {Одновременно с тем выполняя всю закладку объединительной политики по нашей, русской патриотической программе, созидая, вопреки своей воле и мысли, новый фундамент для того, что сами разрушают…}. Это разрушение исторически неизбежно, необходимо: не оживет, аще не умрет. И они торопят, они не только торопят: они действительно ускоряют события. Ни лицемерия, ни коварства в этом смысле в них нет: они поистине орудие исторической неизбежности. Разумеется, к ним прилипли, как железные опилки к магниту, все мерзавцы - по крайней мере худшие - старого порядка и все мерзавцы нового; но лучшие в их собственной среде сами это чувствуют, как кошмар, как мурашки по спине, боясь в этом сознаться себе самим; а с другой стороны в этом их Немезида: несите тяготы власти, захватив власть! Знайте шапку Мономаха!»
«Мы были сильны традициями, культурой, инерциею; все у нас слежалось, сам навоз, хоть и вонял, был контрфорсом для расползающихся стен; а они все поджигают и опрокидывают; но среди смердящих и дымящихся пожарищ будет необходимо строить с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никому из прежних деятелей, - а у них никого, кроме обезумевшей толпы».
«…Они стихийные, неудержимые и верные исполнители исторической неизбежности. Делать то, что они делают, я по совести не могу и не стану; сотрудником их я не был и не буду; но я не иду и не пойду против них: они исполнители воли Божией и правят Россией если не Божиею милостию, то Божиим гневом и попущением. Они в моих глазах наилучшее доказательство того, что несть власти, аще не от Бога. Они власть, которая нами заслужена и которая исполняет волю Промысла, хотя сама того и не хочет, и не думает. Я жду - и вижу, что глубока чаша испытаний и далеко еще до дна. Доживу ли я до конца - кто знает? Вон вчера мне сказали, будто бы расстрелян Розанов. Я этому не верю, но, разумеется, это возможно. Да, великие требования предъявляет к нам история, и только претерпевый до конца, той спасется».

А почему сегодня так «православно» беснуются наши бывшие октябрята и пионеры, не говоря уже о полковниках и генералах политических спецслужб и силовых ведомств? Им что, в ГПУ иглы под ногти загоняли?
Вот ведь что джинсы и жвачка (яхты и особняки) «животворящие» с людьми делают.
Жить захочешь – не так раскорячишься. В смысле жить не как в «совке», а, как положено в «духовно возрождающейся России» с ее стандартами потребления, желательно, как минимум, выше среднего.

Крушение государственности и смута на несколько лет, с последующим восстановлением и даже возвышением – это не катастрофа.
Великая Смута и Революционная эпоха – это трагедии, но это не катастрофы, поскольку это были трагедии оптимистические.

А вот то, что переживаем мы, это уже катастрофа, ибо это не временный провал, а установившийся процесс. Запущен обратный отсчет.

Кем запущен?
Теми, кто руководят страной в последние десятилетия. Теми, кто последовательно демонтируют Русский модерн, Русскую нацию и постепенно возвращают население в состояние «солдат Сурамского полка».

«Одержимые или бесноватые, с помутневшим разумом, с упрямой, лишенной всякой логики и здравого смысла речью, с истерическими криками, изрыгающие хулу и тяжелые, гнусные ругательства».

Обвиняющие большевиков в «безответственных социальных экспериментах» на самом деле всю антисоветскую эпоху именно этими безответственными, по-настоящему страшными и чудовищно безграмотными экспериментами и занимаются.

Традиционное общество, когда ему фатально еще ничто не угрожает, может позволить себе «каратаевщину».

«Он, видимо, никогда не думал (!) о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность».

Но сеть буквально переполнена «перлами» заявлений влиятельных и даже высокопоставленных представителей как власти, так и церкви.
Например, советские руководители, оказывается, не могли так плодотворно работать, как это делают нынешние.

«- Они и не могли… в силу непонимания - чего надо делать. Может и шевелились бы, только не понимали - что. И не было воли для того, чтобы это делать».

Видимо, с точки зрения нашего руководства, само сворачивание СССР до масштабов РФ и внутреннее усыхание последней, будто «шагреневой кожи, является поистине воплощением «триумфа воли».
Главное, это «быстрота и верность интонаций», как залог «особенной неотразимой убедительности».
Понятно, что вся эта «неотразимая убедительность» действует только на тех, кто уже прошел соответствующий путь по дороге «возвращения к истокам». А их тьма-тьмущая. Те, кто еще не сподобились, сегодня уже в сугубом меньшинстве.

Сергей Капица. Из интервью 2009 года.

«Данные ВЦИОМ говорят о том, что мы, наконец, пришли к тому, к чему стремились все эти 15 лет, — воспитали страну идиотов. Если Россия и дальше будет двигаться этим же курсом, то ещё лет через десять… мы получим страну, которой будет легче править, у которой будет легче высасывать природные богатства. Но будущего у этой страны нет! Время идёт, а процессы, которые ведут к деградации нации, никто даже не пытается понять и приостановить».

Это было шестнадцать лет назад, в 2009-м.
РФ двигалась и продолжает двигаться этим же курсом.
Сегодня народом править намного легче, и легче высасывать природные богатства.
Вон Сечин радостно заявил, что Россия, дескать, готова стать ресурсной базой для Китая.
У нас, дескать, стратеческое партнерство! (Вся болтовня 2022 года про «реиндустриализацию» была благополучно забыта уже 2023 году.)

Ничему наших рыночных «Каратаевых» новейшая история, ими же сотворенная, не учит.
Для них опыт не является основой адаптации.
«Промышленный гигант» и его «ресурсная база» никак не могут быть партнерами, даже если у «ресурсной базы» есть «Буревестники» и «Посейдоны».
Эти отношения называются иначе.
Конечно, это далеко не худший вариант, но и радостной эту перспективу назвать трудно.

Сегодня 2009 год я вспоминаю, как момент, когда еще ничего фатального не произошло.
А в 2009 году я вспоминал 1999 год, как период, когда ничего фатального еще не случилось.
А в 1999 я так же вспоминал 1989 год, хотя тогда действительно еще не произошло ничего фатального.

Это и называется – обратный отсчет.

Автор: otshelnik_1