Пять лет за «понимание»

Друзья из Франции прислали свежую обложку Charlie Hebdo – того самого журнала, который Николя Саркози, будучи президентом, некогда поддерживал в самые мрачные дни. Карикатура жестока и точна. Два заключенных в тюремной камере, один, похожий на бывшего президента Франции, спрашивает другого: «Где ты похоронил тело?», а второй отвечает: «А где ты похоронил деньги?» Французы умеют быть беспощадными к своим кумирам.   Пять лет реального срока за преступный сговор – приговор, который войдет в учебники истории. Николя Саркози станет, кажется, первым экс-президентом Пятой Республики, который получил реальный срок. История знает немало случаев, когда бывшие главы государств оказывались на скамье подсудимых. Но каждый такой эпизод остается нонсенсом – слишком уж привыкли мы к неприкосновенности власть имущих. Слишком часто видели, как высокие чины уходят в закат под аплодисменты и с государственными пенсиями. Саркози получил максимальный срок по статье о преступном сговоре, хотя суд не смог доказать коррупцию в чистом виде. Парадокс французского правосудия: с экс-президента сняли самые тяжкие обвинения – взяточничество, хищение госсредств, незаконное финансирование кампании – но дали максимальный срок за то, что он «позволил своим соратникам действовать с целью получения поддержки от ливийского режима». Тонкая юридическая конструкция, но железно выверенная. Суд признал: не было прямых денежных потоков от Каддафи в избирательный фонд, не было личного обогащения Саркози. Но была система, была связь, было понимание – и этого оказалось достаточно для приговора. Смерть ключевого свидетеля Зияда Такиддина за два дня до вынесения приговора добавила делу мистической тяжести. Франко-ливанский бизнесмен, который то обвинял Саркози в получении чемоданов с наличными от Каддафи, то отрекался от своих слов, унес тайны в могилу. Но французская Фемида оказалась принципиальной: недостаток доказательств не стал индульгенцией. Контраст с американским правосудием разителен. Трамп, против которого выдвигались не менее серьезные обвинения, остался на свободе и даже вернулся к власти. Французы продемонстрировали иную модель: перед законом равны все, включая тех, кто когда-то подписывал законы. Саркози объявил о намерении подать апелляцию, но это его право, а не препятствие для исполнения приговора. «Буду спать в тюрьме с высоко поднятой головой», – заявил он, и в этих словах больше достоинства, чем во всех попытках его коллег по цеху избежать ответственности. Справедливо ли это? Безусловно. И не потому, что Саркози виновен или невиновен – это решил суд. А потому, что в мире, где власть слишком часто остается безнаказанной, каждый такой приговор восстанавливает баланс. Пусть даже ценой разрушения политической карьеры человека, который много лет управлял ядерной державой. Франция показала: республика сильнее любого из своих президентов. Даже тех, кто когда-то казался неприкасаемым.