Обмену и возврату не подлежит

1956 год.
Люба очень мерзла, стоя прилавком носочно-чулочной лавки. В магазине было очень холодно, не спасала ситуацию даже батарея, которая была обжигающе горячей.
За окном дул сильный февральский ветер, с неба сыпалось не пойми что - крупа какая-то, вперемешку со льдинами, которые били по лицам прохожих.
Люба смотрела в окно и думала о том, что ей вскоре идти домой по такой погоде. Может быть еще что-то поменяется?
Вдруг хлопнула дверь и Люба подумала, что кто-то решил в магазине спрятаться от непогоды, но она ошиблась - вошла, нет, буквально вплыла женщина, от которой умопомрачительно пахло какими-то импортными духами. Люба поморщилась, так как запомнила её ещё вчера. Люба еще тогда удивилась - что такой женщине нужно в этом месте, где продаются самые обычные, дешевые и доступные рабочему населению хлопчатобумажные чулки и панталоны?
Женщина придирчиво выбирала товар, прикупив парочку коричневых чулок, явно не подходящие ей по размеру.
- Великоваты они вам будут, - заметила Люба.
- Это не мне, - достав кошель, женщина расплатилась молча и ушла.
И вот она снова здесь.
- Я пришла, чтобы обменять чулки, которые у вас вчера брала на размер меньше.
- Простите, - покачала головой Люба. - Но такие товары возврату и обмену не подлежат, вот, смотрите, на картонке написано большими буквами.
- Безобразие! - рассердилась женщина, хлопнув себя по руке кожаными перчатками. - И что же мне с ними делать?
- Отдайте кому-нибудь, но я не могу принять их. Могу помочь подобрать вам нужные. Вот, смотрите, такие же, но меньше на размер.
- Заверните, - недовольно произнесла покупательница, доставая деньги. - Надеюсь, эти подойдут.
Громко хлопнув дверью, женщина вышла на улицу в самый буран и скрылась за углом.
К вечеру, когда пришла пора закрывать лавку, небо немного просветлело и ветер утих. Благо дом, где жила Люба, находился недалеко.
Она подняла голову и увидела, что свет в квартире горит. Значит, Юрочка уже вернулся!
- Замёрзла? - муж встретил её у порога.
- Ага, чаю горячего хочется.
Она прошла в комнату, стала переодеваться и вдруг увидела свёрток на столе.
- Что это, Юра?
- А, махнул он рукой. - Чулки, сестре своей в деревню отвези.
Развернув свёрток, Люба нахмурилась - уж не их ли вчера купила красивая женщина, которая сегодня пыталась их обменять?
- Откуда они у тебя?
- Начальница моя отдала. Кстати, мы ездили сегодня к магазину, в котором ты работаешь. Она вышла оттуда недовольная.
- Погоди! Как начальница? Ты же Бориса Михайловича возил! - удивилась Люба.
Муж Юры работал водителем у директора завода и она прекрасно знала его начальника.
- Любочка, а ты меня когда-нибудь слушаешь? - усмехнулся Юрий. - Я же тебе позавчера говорил, что Борис Михайлович на пенсию ушел, вместо него поставили директором завода нашего главного технолога. Фифа такая, я тебе скажу. Она весь последний год знала, что займет место директора, оттого уже тогда высокомерно на всех смотрела. Бабы наши обзавидовались ей - импортные вещи, которые не пойми каким образом достает, парфюм. А ходит как! Будто поверх всех голов. Молодая, а уже при такой должности. Но надо признать - котелок у неё варит.
- Но зачем ей нужно было покупать вот это?
- Не знаю, - махнул рукой Юра. - Тётке, вроде. Мы вчера заезжали после работы на Советскую улицу, Валентина Михайловна там с полчаса всего пробыла, а вышла, нахмурив брови. Я и не задавал вопросы, по статусу не положено с начальством по душам беседовать, пока сам разговор не заведет. А с Валентиной Михайловной не всё так просто.
- Но как чулки у тебя оказались?
- Когда она вернулась сегодня из магазина, то бросила свёрток на переднее сиденье и произнесла:
- Заберите себе, может, кому пригодятся.
- И ты взял...
- Взял. А чего? За них же деньги уплачены, еще и не наши. Отвезешь своей сестре, ей в самую пору будет, она же у тебя пышечка.
- Верно, - кивнула Люба.
Когда она легла спать, муж уже сопел вовсю, иногда бормоча что-то во сне. Юра вставал раньше неё на целый час, так как директор завода всегда прибывал на работу раньше, чем все остальные. А еще Юрию надо было идти в гараж за машиной, которую не позволялось оставлять в своём дворе.
Как-то неспокойно Любе было, едва она начинала думать о том, что он возит Валентину Михайловну. Будто ревность какая-то царапает душу. А еще она поймала себя на зависти - как же судьба в лоб поцеловала ту женщину, что она в столь молодом возрасте директором завода стала? А ведь ей на вид не больше тридцати пяти лет.
Люба посмотрела на спящего мужа и улыбнулась. Нет, он, конечно, молодой, красивый, но не по Сеньке шапка. Вряд ли Валентина Михайловна обратит на него внимание. Да и младше он начальницы лет на десять, да и беден. Что возьмешь с простого шофера?
****
Но она очень ошибалась!
Через год, когда Люба готовилась в первый раз стать матерью, поведение Юрия очень сильно изменилось. Всё чаще она слышала от него раздраженный голос, всё чаще он задерживался и оправдывался тем, что Валентина Михайловна слишком много работает, поэтому он не может взять и уехать, оставив её на заводе.
Работа у него такая - возить свою начальницу на работу и по делам. Вон, даже похороны тётки помогал организовывать. Ему зарплату за развоз начальственной личности платят!
- Ты же видишь, что я больше денег стал приносить, мне доплачивают за задержки на работе, Валентина Михайловна не скупится на премии. У нас малыш скоро родится, нам к этому готовиться надо.
- Я боюсь, что рядом тебя не будет, когда наш ребенок захочет появится на свет, - поделилась Люба своими страхами.
- В этот момент я точно буду рядом, - улыбнулся Юрий и обнял её.
Но слово своё он не сдержал. Время было одиннадцать вечера, когда Люба почувствовала, что время пришло. По стеночке, морщась от боли, она вышла из квартиры и позвонила в соседнюю дверь.
- Любаша! - ахнула соседка Анна Леонидовна. - Ты чего в столь позднее время?
- Врача... Мне нужен врач, я рожаю!
- Ах ты ж, Господи. Сейчас, сейчас я позвоню.
Анна Леонидовна была единственным жильцом, у кого был проведен телефон. Часто соседи к ней обращались, а она никому не отказывала.
Позвонив в больницу, Анна Леонидовна помогла Любе собраться в родильное отделение и так же её сопроводила до кареты скорой помощи.
- Юра! Где же он?
- Явится твой муж, я скажу ему, где ты, - успокаивала соседка.
****
Юрий приехал лишь к обеду, когда уже на свет появилась его дочь. Его не пустили в отделение, но Люба открыла окно. Благо, находилась на первом этаже и могла без проблем говорить с мужем.
- Дочка! - обрадовался Юра. - На кого похожа?
- Не ясно пока, - улыбнулась Люба, но тут же обида на мужа взяла верх. - Милый, где ты был вчера?
- Валентина Михайловна на работе допоздна была. Завтра проверка предстоит, вот она и сверяла всю документацию, чтобы всё было чин по чину.
- Я же просила тебя вечерами пораньше возвращаться. Видишь, как вышло? - укорила она мужа. - Я страху натерпелось, ладно хоть соседка рядом была.
- Не злись, Любочка моя. Я утром начальницу отвёз, сказал, что жена в родильном доме. Она аж неделю отгулов дала.
****
Они назвали дочь Ольгой. Маленькая малышка росла не по дням, а по часам. Люба оглянуться не успела, как дочка начала уже неуверенно ходить. Хлопот прибавилось, усталость наваливалась на Любу с удвоенной силой. От мужа поддержки почти не было - он постоянно работал.
Но вдруг однажды, вернувшись из поликлиники, Люба увидела у двора припаркованный служебный автомобиль. В это же время из подъезда вышел её муж с чемоданом в руках, а позади него шла Валентина Михайловна.
- Куда вы собрались? - удивилась Люба.
Если начальница в командировку собралась, то при чем тут Юра? Он в эти дни наоборот отдыхает.
- Люба, я ухожу, - виновато произнес он. - Прости, что вот так. Но сил нет больше разрываться.
- Юра, как же так? Ты чего, с ума сошел? А как же я? Как наша дочка? - вопила Люба, ошарашенная словами мужа.
- Мы помогать вам будем, - Валентина Михайловна будто с жалостью смотрела на Любу.
Молодая мать почувствовала злобу. Если бы не Оленька на руках, то вцепилась бы она в её замысловатую элегантную прическу, да поистрепала бы.
Но вместо этого зарыдала, прижимая дочь к себе.
- Нет, я не верю. Это просто сон какой-то.
- Люба, вы должны отпустить его. Поймите, ребенком еще никого из мужчин не удалось удержать. Юра уже давно вас не любит.
- Но почему? Что я не так сделала, что он предпочел тебя? - Люба готова была реветь. - Ты же старше меня лет на пятнадцать!
- На тринадцать, - поправила её Валентина Михайловна. - Любочка, вы когда подойдете к зеркалу, ответите сами на свой вопрос. Юра, поехали!
- Я это просто так не оставлю! - кричала брошенная жена. - Я везде жаловаться буду!
- Что изменит это? - Юра вздохнул, а Люба поразилась, насколько стал чужим и холодным его взгляд, обращенный к ней. - Меня заставят вернуться к тебе? Ты лучше о будущем дочери подумай, мы ведь тебе помогать станем.
Она не помнила, как поднялась в квартиру, как поставила дочку в кроватку, а сама подошла к зеркалу. На неё смотрела зареванная и уставшая, но молодая женщина. Круги под глазами, вместо прически собранный хвост на затылке. Конечно, куда ей конкурировать с Валентиной Михайловной? Да вот только разве Люба всегда была такой? Нет, она себя "запустила", когда дочь появилась. Когда стирка, уборка и готовка поглотили её с головой. Когда у дочки то сопли. то зубы лезут и она не спит ночами. Какая уж тут прическа?
Люба жалобно заскулила, опускаясь вниз на пол. Но тут же раздался звонок в дверь.
- Любочка, на тебе лица нет! - Анна Леонидовна протиснулась в квартиру. - Я всё знаю! Когда увидела их, входящих в квартиру, пыталась образумить. Но не вышло у меня. И то, что во дворе произошло... - женщина вздохнула. - Обсуждать долго будут, потому что много глаз это видели.
- Пусть обсуждают. Плевать! Как мне дальше жить? - Люба вновь заревела, но соседка цыкнула на неё:
- А ну, прекрати! Как жить? Счастливо! У тебя дочка есть, работа есть. Ты ведь Оленьку в ясли определила?
- Определила. Только болеет она часто, оттого больничный беру. Скоро уж мне на работе полную замену найдут.
- Не надут. Я посижу с Оленькой. Всё равно целыми днями слоняюсь по квартире, не зная, чем себя занять.
- А вам не трудно будет?
- Только за радость, - улыбнулась Анна Леонидовна. - Ты, дочка, слёзы-то утри. Не у тебя первой мужик из семьи уходит. Хуже, когда навсегда теряешь тех, кого любишь, по року судьбы.
- О чём вы?
- Я мужа своего в Великой Отечественной потеряла. Там же и двух сыновей. Вот и осталась одна-одинешенька. Так что, Любка, ты еще не знаешь, что такое настоящее горе и не дай Бог тебе это испытать.
Услышав слова соседки, Люба поёжилась. Теперь, глядя на Анну Леонидовну она поняла, что есть беды и похуже, чем уход мужа.
- Вот, успокоилась. Теперь приводи себя в порядок и будем думать, как жить дальше, чтобы ты молодость свою не сгубила. Она, как известно, обмену и возврату не подлежит.
****
Соседка стала для маленькой Оленьки самой настоящей бабушкой, а для Любы второй мамой.
Когда мать Любы и сестра приехали к ней после развода и уговаривали переехать к ним, она отказалась.
- Квартира ведь не твоя. Это же Юрка тебя привёл сюда после свадьбы, он после смерти отца тут прописан остался. А ежели захочет вернуться или подселить сюда кого-то?
- Нет, мама. Юра сказал, что мы с дочкой будем тут жить, тем более, мы тоже тут прописаны. Я не собираюсь бросать эту квартиру и уезжать с ребенком в село. Где я буду работать? Дояркой в колхозе?
- А чем это дояркой плохо? - сестра Надя возмутилась. - Или чего, дояркой тебе не по чину?
- Я не это имела ввиду, Надя, - Люба смутилась. Её сестра сразу после школы в колхоз дояркой пошла работать, а теперь стоит и сверкает на неё глазами.
- А что же?
- Я ведь в город учиться уехала на продавца, вот по специальности и работаю. Ты, мама, всегда говорила, что ума много не надо трусами и чулками торговать, но мне нравится моя работа, и жизнь в городе меня устраивает.
- А то, что чужой человек с ребенком сидит, когда дома бабушка имеется, это как?
- Мама, Анна Леонидовна для меня не чужой человек, она помогла мне пережить эти первые сложные дни после ухода Юры. И давай не будем больше заводить этот разговор. Пусть всё останется, как есть, - взмолилась Люба, глядя на мать, которая еще много чего сказать хотела.
Пробыв пару дней и, убедившись, что Люба держится и рядом с ней есть мудрый человек, мать с сестрой уехали, взяв с неё обещание приезжать хоть иногда в село.
Именно благодаря Анне Леонидовне и тому, что женщина буквально обожала Оленьку, Люба чувствовала себя кому-то нужной, защищенной. Удивительно, но дочь реже стала болеть, потому что Анна Леонидовна начала закалять девочку.
- Не простудится она? - сомневалась Люба, видя, что её дочь не укутана, как следует.
- А ты, Любка, отчего в плащике ходишь, а не в шубе? Вспотеть боишься? Ты же в деревне росла, там все закалённые! Ну вот зачем дитя заворачивать в одежду будто фарш в капусту? Это ведь человек, а не голубец. Она же укутанная даже повернуться не может, спина потом вся мокрая. А чуть сквозняк, так всё, считай, продуло. Вот как сама одеваешься, так и ребенка одевать надо. Всему вас нужно учить!
Люба улыбалась её словам, но Анна Леонидовна оказалась права. Ничего страшного не случалось от мороженого и от прохладного лимонада, не болела Оля и во время зимних прогулок. Даже к ужасу Любы весной скакала по лужам, прыгая в них со всего размаха, что аж брызги летели во все стороны, а потом мокрая, грязная, но довольная, шла с Анной Леонидовной переодеваться.
Конечно, Люба ей доплачивала денег, но каждый раз Анна Леонидовна брала их с неохотой, а потом, как женщина подозревала, на Оленьку всё и тратила.
Юра, к слову, помогал. Люба сперва хотела отказаться, гордость свою показала, но соседка и тут вставила пару слов:
- И не вздумай отказываться! Эти средства не тебе полагаются, это на ребенка. Он там со своей кралей жировать станет, а ты тут от зарплаты до аванса жить? Он отец, какой-никакой, и ребенка содержать должен.
Люба знала, что он приезжает навестить дочку, пока она сама на работе. Встречаться с ней он или побаивался, или всё же совесть не позволяла смотреть бывшей жене в глаза. А еще она знала, что у них с Валентиной родился сын.
***
1959 год.
С Любой начали знакомиться мужчины, но первое время она шарахалась от них, будто от огня. Когда в очередной раз ей отвесили комплимент в трамвае, Люба вернулась домой и посмотрела на себя в зеркало. Там была уже другая женщина.
Если ранее она видела в нем уставшее и зареванное отражение, то теперь в нём угадывалась красивая молодая женщина. Сильная, не сломленная и уверенная в себе. Распущенные по плечам волнистые волосы, подведенные глаза и смелый взгляд. Да, этому она благодарна Анне Леонидовне. Она вселяла в неё уверенность и повышала её самооценку.
- Глянь, не к тебе ли кавалер пришел? Трется возле подъезда с ромашками в руках.
- Ах, это Семён! - улыбнулась Люба, отодвигая шторку. - Мы познакомились с ним в обувной, когда я сапоги на починку принесла.
- Ну так выйди, прими букетик, - улыбнулась Анна Леонидовна.
- Не знаю я... Не верю теперь мужчинам. Но Семён, он будто другой, только я боюсь, что будет, как с Юрой.
- На твоем Юрке свет клином не сошелся, - рассердилась соседка. - И не все мужики такие, как он. А покуда будешь за шторками прятаться, этого и не узнаешь. Годы молодые быстро пройдут. Не раз тебе говорила - молодость возврату и обмену не подлежит. Ступай, погуляйте с ним, а я Оленьке сказку почитаю, а потом, если задержишься, то и спать уложу.
Поцеловав Анну Леонидовну в морщинистую щеку, Люба бросилась переодеваться.
***
Новый роман закружил её с невиданной силой. Семён был замечательным человеком. Его ничуть не смутило наличие у Любы ребенка. Сам он тоже был однажды в браке, который длился недолго. И что такое, когда тебя предают, почувствовал на своей шкуре. Но от первой жены детей у него не было, поэтому в нем взыграл отцовский инстинкт, когда он познакомился с Оленькой - замечательной малышкой, болтушкой и любопытной, как сорока.
Через год Семён сделал Любе предложение, но она не спешила с ответом. Как говорила она соседке - обжегшись на молоке, дуешь на воду. И ей уже не девятнадцать лет, как было, когда она первый раз замуж выходила, а двадцать восемь.
- Чего тебе еще надо? Тебя любит, трудолюбивый, хозяйственный, Оленьку с рук не спускает,- ворчала Анна Леонидовна.
- Я боюсь поспешить. Мы мало друг друга знаем. Я вот с его родителями-то не так давно познакомились, они в поселке за городом живут.
- Целый год. Разве это мало? И чего родители?
- Хорошие люди. И он хороший, но быстро всё как-то.
- Глупышка ты, Любка.
Пока Люба думала, шло время. Она не хотела ничего менять, пока на пороге квартиры не появился её бывший муж с сыном на руках.
****
Он позвонил в дверь когда уже Оленька уснула и Люба сама собиралась ложиться спать.
- Юра? Что ты делаешь тут? - увидев мужа с двухлетним ребенком, она почувствовала неладное. Вид у Юрия был затравленным, он смотрел на Любу так, как смотрит одинокий щенок на человека, в надежде получить помощь.
- Пусти, Люба. Некуда больше идти.
Ошарашенная Люба отступила и пропустила Юру с мальчиком в квартиру.
- Что случилось? Почему ты здесь?
- А потому что мне больше некуда идти. Я же до сих пор прописан здесь...
- Где же твоя жена? Неужто выгнала? Наигралась, и всё?
Руки Юры дрожали от волнения. Он взял стакан в руки и жадно стал пить воду.
А потом начал рассказывать...
Оказывается, Валентину посадили. На днях был суд, который определил ей наказание - семь лет лишения свободы с конфискацией.
- У нас дачу забрали, всё из квартиры вынесли. Квартира ведомственная была, а нас с Виталиком выселили по моей прописке.
- Что же такого натворила она? - Люба была поражена тем, что услышала. - Что совершила?
- Растрата государственного имущества. Она была баба умная, с головой, умела проворачивать делишки. Но однажды попалась.
- А говоришь, что умная, - усмехнулась Люба и тут же посмотрела на маленького Виталика.
- И что же, даже из-за ребенка скидку не сделали?
- У ребенка есть отец, то есть я. Ты же знаешь, что при растрате госимущества могут больше дать, чем за убийство.
- Знаю. Только вот что дальше ты будешь делать?
- Мне сложно даже думать об этом, - он обхватил голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Вы ели что-то?
- Мне кусок в горло не лезет, а Виталик... Он обедал.
- С ума сошел! Уже время сколько! - воскликнула Люба и поставила суп разогревать.
Когда она покормила ребенка, указала им на раскладной диван.
- Ложитесь тут спать.
- А ты куда? У дочки кроватка маленькая, не поместитесь.
- Я к Анне Леонидовне пойду спать, - пояснила Люба и вышла из квартиры.
Она не спала всю ночь, ворочаясь с боку на бок.
- Любка, ты чего такая невыспавшаяся? - спросила её утром хозяйка квартиры.
- Не спала. Думала о том, как дальше всё будет.
- А чего тут думать? За Семёна замуж иди, вот и вся дума.
- Это самый лучший вариант. Но, Анна Леонидовна... Юрка хоть и бросил меня с маленькой дочкой на руках, тем не менее, сейчас мне его жаль. Как он один будет? Как справится?
- А ты замуж выйди за него второй раз, если такая жалостливая, - поджала кубы Анна Леонидовна. - А Семёну тогда отворот-поворот дай.
Люба промолчала, она ничего не сказала. Вчера, когда Юра пришел, она была в смешанных чувствах - злорадство, жалость, презрение и... Всё же не чужим был он, отец её ребенка, когда-то давно она до беспамятства его любила. Такое ощущение, что не вся любовь вышла. Или ей просто кажется?
Она вернулась в квартиру, Оленька и Виталик сидели за столом и пили чай с бутербродами. Юра решил сам похозяйничать.
- Извини, я тут сам... Дети рано проснулись. Оленька всё вопросами засыпает меня, с Виталиком вот познакомились. Давно надо было ей брата показать, а то как снег на голову упали.
- Чем думаешь дальше заниматься?
- Надо работу поискать.
- Ищи. А пока ищешь - присмотри за Оленькой. Пусть Анна Леонидовна сегодня в кино сходит, как давно хотела. А я пошла на работу.
- Ты все там же, в магазине трудишься?
- Там же. Всё, я пошла, - Люба поцеловала дочь и ушла. Пусть Юра и Виталик подольше наедине пообщаются с Оленькой. Только вот теперь все мысли путались. Как дальше-то быть? Что скажет Семён, когда узнает, что бывший муж теперь с ней живет?
Люба поежилась. Нет, надо что-то решать, иначе она потеряет свою любовь и вновь наступит на те же грабли, которые когда-то больно ударили её по голове.
***
Вечером, когда Люба вернулась в квартиру, увидела настоящий бардак. Юрий играл с детьми, а на полу были раскиданы вещи и игрушки.
- Вы ели?
- Да. Суп разогревали, - весело ответил Юра, подкидывая смеющуюся Олю.
На миг сердце Любы сжалось. Ведь так могло быть всегда - она, муж и их дочь, которая весело смеётся, когда её подкидывают к потолку. И если бы не Валентина, Люба могла бы еще раз стать матерью.
- Я картошку пожарю, - будто опомнившись, произнесла она и, повязав фартук, пошла на кухню.
Она стояла у сковородки и вдруг почувствовала, что Юрий тихонько подошел к ней. Она чувствовала его дыхание за спиной.
- Люба... Помнишь, наши вечера, когда мы возвращались с работы и тоже наспех готовили ужин.
- Помню. Только к чему ты сейчас это говоришь?
- Я вдруг сегодня почувствовал острую нехватку в этом. Понимаешь, с Валентиной всё было по-другому. С Виталиком нянечка была, она же ему и еду готовила. А Валентина постоянно работала. Даже ели мы в столовой. Дни, когда мы отдыхали, можно по пальцам посчитать.
- Ты зачем мне всё это говоришь? Жалуешься? Ну так ты сам её выбрал. Ты знал, что она трудоголик и работа у неё на первом месте. Ты ради неё даже жену с годовалой дочкой бросил.
- Когда я понял, что ошибся, уже Виталик родился.
- Разве ребенок - это для тебя повод сохранить семью? - она усмехнулась, повернувшись к нему, но Юра вдруг обнял её и тихо прошептал:
- Люба, а давай начнем всё сначала, а?
Люба откинула его руки и громко рассмеялась:
- Ты настолько самоуверен, что думал, будто я все эти годы тебя ждала? Нет, Юра, ты ошибся и в этот раз. У меня другой мужчина. Ты меняешь одну жену на другую с такой легкостью, как будто мы вещи какие-то? Так эти вещи обмену и возврату не подлежат. Поступи, Юра, хоть сейчас как мужчина. Пока женщина, на деньги которой ты жил несколько лет, сидит в тюрьме, жди её, поддерживай, занимайся воспитанием сына. Это сейчас для тебя главное. А у меня своя жизнь, в которой тебе места нет. Я не верю тебе больше. Предавший однажды - предаст и второй раз.
- Я не уйду, - покачал он головой.
- Я знаю, тебе и идти некуда. Но уйдем мы с Оленькой, - произнесла она, кидая взгляд на окошко. Под фонарем появился силуэт. Уже такой родной, такой любимый.
Обойдя бывшего мужа, Люба накинула плащ и вышла из квартиры. Спустившись, она столкнулась с Семеном лицом к лицу.
- Любочка моя. В окно увидела?
- Да, - кивнула она. - Сёма, скажи, а ты не передумал на мне жениться?
- Нет. А ты согласна?
- Еще как, - она потянулась на цыпочках и поцеловала его.
Семён, узнав, что Юрий вернулся в свою квартиру, понял, что из-за него Люба ответила согласием на его предложение. Не было у него злости к мужчине, который вновь вторгся в жизнь его любимой. Наоборот, будто бы даже чувство благодарности он испытывал, потому что устал ждать ответа.
ЭПИЛОГ
Люба вышла замуж за Семена и переехала к нему в дом. Анна Леонидовна скучала по Оленьке, несмотря на то, что они часто виделись. Но Люба знала - тоска скоро пройдет, ведь сейчас эта добрая женщина взяла на себя заботу о Виталике. Видимо, суждено ей чужих детишек нянчить, раз своих внуков нет.
В браке с Семёном у Любы родился сын Иван.
От той же Анны Леонидовны она спустя годы узнала, что когда Валентина Михайловна освободилась, в ней уже было не узнать прежнюю холёную женщину. А когда однажды она увидела, как Юрий подвозит на машине незнакомку и нежно с ней прощается, даже пожалела Валентину. Нельзя строить свое счастье на несчастье других. Обернется сторицей.
Благодарю подписчицу за историю.
Хельга