Предыдущая публикация
Стёжки-дорожки.
Часть 19. СтройкаПрошло три месяца как огненный змей уничтожил подворье Дубовых. Первые дни семья перемогалась как могла, распределив скотину по двору, заняв даже гараж. После, пригнав трактора, сгрудили и убрали обгоревшие основы, расчистили площадку для нового строительства, завезли материал, приготовили нужное.
На очередные выходные собрали помочи-родственников, друзей. Мужчины работали на стройке, женщины хлопотали по хозяйству, готовя еду на всех. Помочи в селах собирали редко, не всякий человек согласится бесплатно вкалывать пусть даже на близкого родственника, поэтому тех, кто в них участвовал, уважали и обязательно помогали в ответ.
Не остались в стороне и Пальчиковы, которым Дубовы неоднократно помогали при строительстве их дома. Виктор и Макар мешали раствор, Жанна присоединилась к женской половине. Вита, а куда же без неё, лежала под скамейкой и наблюдала за суетой со стороны, делая вид, что спит. Но стоило хозяину или Макару пройти мимо, как хвост собаки начинал жить собственной жизнью, во всю молотя воздух вокруг.
Помощников собралось много, до десятка человек. Пришёл на помощь и Мишка – механик с супругой, ведь чем больше рук, тем быстрее ладится дело. Зная, что Дубовы не уважают спиртное, прихватил с собой, спрятав в кустах пакет с заветной бутылкой. Периодически, оглянувшись вокруг отпивал прямо из горлышка и подтянув штаны, спешил на стройку.
Машка, его жена, была на кухне, резала овощи на салат и язвительно прохаживалась по Прасковье.
-Вот смотрю я на тебя Парашка и не понимаю, как ты, родив трех смогла сохранить свою фигуру? Возьмем, к примеру, меня, так после первого ребеночка так разнесло, что мама не горюй, а ты вот стройная, как береза?
Прасковья не отвечала, занятая чисткой картошки, вместо неё ответила Жанна:
-У всех по-разному, Маша, бывает, в мире нет одинаковых людей.
-Так-то оно так, но мужики –то помясистее любят, да погрудастее, а тебе Паля даже лифчик носить не нужно- громко засмеялась Машка, запрокидывая голову и тряся от смеха толстыми плечами.
-А у тебя, Мария, живот толстой, да лоб пустой,- строго сказала старшая из всех присутствующих на кухне женщин, жена деда Афанасия, Мария Поликарповна.
-Видимо поэтому Мишка твой кобелирует, да всё похудее высматривает-добила она женщину.
Машка в ответ наморщила лоб, ответила:
-А мужики не собаки, на кости не бросаются! –сказала она, оглаживая себя руками по бедрам и животу.
-Шла бы, ты, Маша, отсюда, а вот хоть воды унеси работающим, упрели, небось-вступила в разговор Марина, защищая дочь. Сердитая Машка подхватила со стола кувшин и как ошпаренная выскочила на крыльцо.
-Что на тебя нашло сегодня? –выговорила ей Жанна, которая вышла следом, -ты зачем Прасковью цепляешь, ну худая она и худая, тебе-то, что с того?
-Да так-дернула плечом подруга, нашло что-то,- она спустилась с крыльца и поспешила к стройке с кувшином в руках. Жанна задумчиво посмотрела ей вслед, ох, неспроста, Машка уже не первый раз заводит эти разговоры, ох неспроста, - женщина открыла дверь и вернулась в дом.
-Что-то невестки вашей не видно-спросила она у Марины, вынимающей большой казан, по дому вмиг разнесся запах томленного в печи мяса.
-Так учиться она поступила, уехала в город на учебу- пояснила ей собеседница, аккуратно пристраивая казан на шестке.
-Каждые выходные дома, славная девочка, ершистая и своенравная, Нестору под стать, рядом с клушей он бы быстро поник, а эта, заноза, скучать не даёт –Марина тихонько рассмеялась,-ничего, притерутся друг к другу, лучше лучшего жить будут. Я разных людей повидала, в Наташе чувствуется доброе начало, душа в ней живёт и самое главное она сына моего любит, по-настоящему, я это вижу, не то, что Машка-свиристелка.
Ты думаешь почему они с Мишкой живут как кошка с собакой? Нет между ними любви, искры не пролетают, например, как, у вас с Виктором. Рядом с вами даже стоять страшно, искрит,- женщина поправила платок на голове, -всё готово, можно на стол собирать, Леонида, внучка, зови мужиков обедать, пора.
Всех накормили в три смены, сначала работников, после семья отобедала, а потом и дети. Правда Мишку, которого развезло от спиртного жена угнала домой, ругаясь на всю улицу. Жанна выдохнула, скандальные супруги на ровном месте начинали ссориться, не обращая внимания, на то, где они находятся, нередко дело доходило до драки, в которых как правило побеждала дородная Машка, мутузящая пьяного мужа изо всех сил. Но после того, как он трезвел, пятый угол приходилось искать ей, поэтому частенько она прятала синяки под толстым слоем тонального крема.
После короткого отдыха мужчины вновь приступили к работе, а женщины, перемыв посуду, без дел не остались, часть отправилась на помощь на улицу, кто-то остался, чтобы приготовить ужин. Каждый был при деле, каждый был занят.
Через пару недель подворье Дубовых засверкало свежими стенами и новенькими крышами, вновь отстроенный сеновал, установленный сверху конюшен, забили сеном, двери сияли новыми петлями и задвижками. Егор Афанасьевич долго думал, как обезопасить дом от очередного пожара, всюду развесил оповещали дыма и посоветовавшись с Виктором, в тайне от родных, установил систему видеонаблюдения за подворьем, камеры блюли тишину и покой, передавая данные на компьютер, который находился в его спальне, закрываемой на ключ от остальных домочадцев.
Пришла осень, не такая, как обычно, серая и дождливая, напротив, теплая, ласковая как мамка, с легкой дымкой от горевшей в кострах картофельной ботвы, с легким холодком по ночам. Сельская жизнь ехала как старая телега, меняя кочки на ровную дорогу, подпрыгивая, звеня, а то призадумавшись плелась еле-еле, маня в сон.
Вот уже несколько дней Марина наблюдала, как её дочь Прасковья ходит сама не своя. На все вопросы она отнекивалась и просила не волноваться, но мать сердцем чувствовала, что- то происходит в её жизни. Скромная Прасковья, только один раз пошла против воли родителей, выбрала в мужья Павла, с которым случайно познакомилась на курсах в городе. Жених без роду и племени, без семьи, которой у него никогда не было, сразу не понравился старшим Дубовым.
Было в неё что-то такое, мелочное, что на первый взгляд не бросалось в глаза, и лишь присмотревшись можно было заметить цепкий, холодный взгляд, незаметную ухмылку, кривившую его рот. В семью он вошел с пустыми руками, за душой не гроша, но впрягся в семейную повозку молча, отрабатывая своё проживание. Особой любви к жене не проявлял, но теща надеялась, что привыкнет, сживётся, отогреется сердцем возле них. Лишь одно примеряло её с зятем, он очень любил своих детей и при малейшей возможности баловал подарками.
Любимицей Павла была дочь Леонида. Подрабатывая водителем на машине Пальчиковых, он всегда привозил ей из поездок небольшие сувениры. Любовь эта была взаимной и дочь души не чаяла в отце, доверяя лишь ему свои маленькие секреты.
Виктор спешил в сельский магазин, когда семенящая рядом Вита, рванула к подворью Дубовых.
-Вита, ты куда? –Виктор посвистел вслед собаке, но она не вернулась.
-Вот же маленькая проныра,-мужчина прошел по тропинке, идущей вдоль забора к сеновалу Дубовых. Обычно громко лающая Вита на этот раз молчала. В кустах, у тропинки, вдруг послышались голоса, женщина плакала и выговаривала мужчине, он молчал, потом ответил и от услышанного Виктору стало тошно и противно, как будто он наелся жирных, склизких червяков.
Сквозь редеющие кусты он сумел разглядеть говоривших и еле сдержал себя, чтобы не броситься к ним с кулаками. Вита появилась внезапно, молча поставила свои лапки на ногу мужчины, просясь на ручки. Подхватив дрожащее, как будто испуганное тельце собаки, Виктор поспешил прочь, не зная, что делать с тем, что он увидел в кустах.
Часть 20. На сеновале
Он уехал в очередную поездку так и не решившись рассказать о тайне, что жгла его изнутри и требовала выхода. Привычно поцеловав Жанну и подсадив в кабину Виту выехал знакомым маршрутом, надеясь, что за время его отсутствия ситуация сама собой разрешится. Что собственно и произошло, ибо тайное рано или поздно становится явным.
Егор Афанасьевич, отец Прасковьи и тесть Павла приболел. Саднило горло, сухой кашель раздирал грудь, из носа текло. Под давлением супруги был уложен в постель, хотя всё порывался пойти задать сена скотине, убрать навоз и приколотить, наконец-то расшатавшуюся штакетину в палисаднике, но под её сердитым взглядом сдулся и покорно улегся на кровать.
Не приученный к безделью, как только жена ушла из комнаты, присел к компьютеру, справедливо полагая, что уж коли работать нельзя самое оно разобраться что там показывают камеры на подворье.
Конечно ничего интересного он не увидел, было щелкнул мышкой, чтобы выйти из программы, как его внимание привлекла камера, установленная на стене сеновала. Сначала мелькнул женский силуэт, направляющийся к сараю, потом к нему прошагал зять, Павел.
И вроде ничего необычного, если бы не одно, но, буквально минуту назад Прасковья принесла ему горячий чай и у сеновала она быть никак не могла. Он встал и быстрым шагом прошел на кухню, где на него удивленно уставились мать, жена и дочь.
- Егорушка, полежал бы – сказала ему жена,-всех дел не переделаешь, а здоровье потом не вернешь.
-Батя где? - спросил он у матери, игнорируя слова жены.
-Так на дальнем огороде забор поправляет –ответила она с беспокойством глядя на сына.
Он развернулся и схватив с вешалки фуфайку, вышел из дома.
-Егор! –крикнула ему вслед жена,-ты хоть шапку надень, болеешь ведь!
Холодный, ноябрьский ветер тут же остудил голову Егора, влез в рукава и рубашку на не застёгнутой груди, вызвал непрекращающийся кашель. Согнувшись он долго кашлял, выпрямившись, вытер слезы и пошагал в сторону огорода, где работал отец.
Афанасий, несмотря на возраст крепко стоял на ногах и был могутным стариком.
-Чего пришел, сказал же сам справлюсь! - заругался он на сына.
-Не ладное, что-то на сеновале, батя, сходить бы –сказал в ответ Егор, подавая отцу моток проволоки, который он поднял с земли.
-Ребятишки балуются поди? Сколь раз говорил Леониде не ползай на сеновал, высоко, не дай бог ноги переломаешь, а она, поганка, ослушалась видать?
-Пошли, глянем, что там и как, а то неровен час опять петух огненный пожалует. Прихватив с собой топор, которым работал Афанасий, они поспешили к сеновалу. Внизу сарая находились коровы, телята, над ними, под крышей сеновал, на который можно было попасть из двух мест-по лестнице снаружи и внутри. В потолке сеновала были сделаны люки, как раз над кормушками, через которые хозяева подавали вниз сено. Дубовы не делали копен и стогов, имея свою технику грудили сено на тракторные телеги, а после забивали им сеновал.
Летом сена в нем было немного, на остатках, а вот осенью под самую крышу, но место над люками всегда было свободным, были оставлены проходы, чтобы не топтать понапрасну духмяную траву. Внизу сарая было тихо, коровы лежали, а вот сверху доносился смех, который Егор сразу узнал.
-Вот ведь, паскуда! -подумал он, быстро поднимаясь по приставной лестнице, оставив отца внизу. Веселившимся наверху было не до головы, высунувшейся из люка, они были заняты более важным делом-продолжением рода человеческого. Цепким взглядом Егор охватил всю картину разом, расстеленный пакет, на нем открытая бутылка со спиртным, криво споротая консервная банка, хлеб, два тела, одно внизу, другое сверху, совершающее характерные движения, которые ни с чем не перепутаешь.
Пришла осень, не такая, как обычно, серая и дождливая, напротив, теплая, ласковая как мамка, с легкой дымкой от горевшей в кострах картофельной ботвы, с легким холодком по ночам. Сельская жизнь ехала как старая телега, меняя кочки на ровную дорогу, подпрыгивая, звеня, а то призадумавшись плелась еле-еле, маня в сон.
Вот уже несколько дней Марина наблюдала, как её дочь Прасковья ходит сама не своя. На все вопросы она отнекивалась и просила не волноваться, но мать сердцем чувствовала, что- то происходит в её жизни. Скромная Прасковья, только один раз пошла против воли родителей, выбрала в мужья Павла, с которым случайно познакомилась на курсах в городе. Жених без роду и племени, без семьи, которой у него никогда не было, сразу не понравился старшим Дубовым.
Было в неё что-то такое, мелочное, что на первый взгляд не бросалось в глаза, и лишь присмотревшись можно было заметить цепкий, холодный взгляд, незаметную ухмылку, кривившую его рот. В семью он вошел с пустыми руками, за душой не гроша, но впрягся в семейную повозку молча, отрабатывая своё проживание. Особой любви к жене не проявлял, но теща надеялась, что привыкнет, сживётся, отогреется сердцем возле них. Лишь одно примеряло её с зятем, он очень любил своих детей и при малейшей возможности баловал подарками.
Любимицей Павла была дочь Леонида. Подрабатывая водителем на машине Пальчиковых, он всегда привозил ей из поездок небольшие сувениры. Любовь эта была взаимной и дочь души не чаяла в отце, доверяя лишь ему свои маленькие секреты.
Виктор спешил в сельский магазин, когда семенящая рядом Вита, рванула к подворью Дубовых.
-Вита, ты куда? –Виктор посвистел вслед собаке, но она не вернулась.
-Вот же маленькая проныра,-мужчина прошел по тропинке, идущей вдоль забора к сеновалу Дубовых. Обычно громко лающая Вита на этот раз молчала. В кустах, у тропинки, вдруг послышались голоса, женщина плакала и выговаривала мужчине, он молчал, потом ответил и от услышанного Виктору стало тошно и противно, как будто он наелся жирных, склизких червяков.
Сквозь редеющие кусты он сумел разглядеть говоривших и еле сдержал себя, чтобы не броситься к ним с кулаками. Вита появилась внезапно, молча поставила свои лапки на ногу мужчины, просясь на ручки. Подхватив дрожащее, как будто испуганное тельце собаки, Виктор поспешил прочь, не зная, что делать с тем, что он увидел в кустах.
Часть 20. На сеновале
Он уехал в очередную поездку так и не решившись рассказать о тайне, что жгла его изнутри и требовала выхода. Привычно поцеловав Жанну и подсадив в кабину Виту выехал знакомым маршрутом, надеясь, что за время его отсутствия ситуация сама собой разрешится. Что собственно и произошло, ибо тайное рано или поздно становится явным.
Егор Афанасьевич, отец Прасковьи и тесть Павла приболел. Саднило горло, сухой кашель раздирал грудь, из носа текло. Под давлением супруги был уложен в постель, хотя всё порывался пойти задать сена скотине, убрать навоз и приколотить, наконец-то расшатавшуюся штакетину в палисаднике, но под её сердитым взглядом сдулся и покорно улегся на кровать.
Не приученный к безделью, как только жена ушла из комнаты, присел к компьютеру, справедливо полагая, что уж коли работать нельзя самое оно разобраться что там показывают камеры на подворье.
Конечно ничего интересного он не увидел, было щелкнул мышкой, чтобы выйти из программы, как его внимание привлекла камера, установленная на стене сеновала. Сначала мелькнул женский силуэт, направляющийся к сараю, потом к нему прошагал зять, Павел.
И вроде ничего необычного, если бы не одно, но, буквально минуту назад Прасковья принесла ему горячий чай и у сеновала она быть никак не могла. Он встал и быстрым шагом прошел на кухню, где на него удивленно уставились мать, жена и дочь.
- Егорушка, полежал бы – сказала ему жена,-всех дел не переделаешь, а здоровье потом не вернешь.
-Батя где? - спросил он у матери, игнорируя слова жены.
-Так на дальнем огороде забор поправляет –ответила она с беспокойством глядя на сына.
Он развернулся и схватив с вешалки фуфайку, вышел из дома.
-Егор! –крикнула ему вслед жена,-ты хоть шапку надень, болеешь ведь!
Холодный, ноябрьский ветер тут же остудил голову Егора, влез в рукава и рубашку на не застёгнутой груди, вызвал непрекращающийся кашель. Согнувшись он долго кашлял, выпрямившись, вытер слезы и пошагал в сторону огорода, где работал отец.
Афанасий, несмотря на возраст крепко стоял на ногах и был могутным стариком.
-Чего пришел, сказал же сам справлюсь! - заругался он на сына.
-Не ладное, что-то на сеновале, батя, сходить бы –сказал в ответ Егор, подавая отцу моток проволоки, который он поднял с земли.
-Ребятишки балуются поди? Сколь раз говорил Леониде не ползай на сеновал, высоко, не дай бог ноги переломаешь, а она, поганка, ослушалась видать?
-Пошли, глянем, что там и как, а то неровен час опять петух огненный пожалует. Прихватив с собой топор, которым работал Афанасий, они поспешили к сеновалу. Внизу сарая находились коровы, телята, над ними, под крышей сеновал, на который можно было попасть из двух мест-по лестнице снаружи и внутри. В потолке сеновала были сделаны люки, как раз над кормушками, через которые хозяева подавали вниз сено. Дубовы не делали копен и стогов, имея свою технику грудили сено на тракторные телеги, а после забивали им сеновал.
Летом сена в нем было немного, на остатках, а вот осенью под самую крышу, но место над люками всегда было свободным, были оставлены проходы, чтобы не топтать понапрасну духмяную траву. Внизу сарая было тихо, коровы лежали, а вот сверху доносился смех, который Егор сразу узнал.
-Вот ведь, паскуда! -подумал он, быстро поднимаясь по приставной лестнице, оставив отца внизу. Веселившимся наверху было не до головы, высунувшейся из люка, они были заняты более важным делом-продолжением рода человеческого. Цепким взглядом Егор охватил всю картину разом, расстеленный пакет, на нем открытая бутылка со спиртным, криво споротая консервная банка, хлеб, два тела, одно внизу, другое сверху, совершающее характерные движения, которые ни с чем не перепутаешь.
-Не замерзли, голубки! –гаркнул он, поднимаясь во весь рост.
-Ой-пискнула Машка, а это была именно она, стараясь спихнуть с себя Павла.
Егор молчал, женщина, натянув трусы и штаны, быстро попятилась ко второй лестнице, с которой слетела быстрее ветра.
Сильная пощёчина обожгла её лицо, это дед Афанасий, оставшийся внизу, не церемонясь приложил своей тяжелой ручищей. Охнув и закрыв лицо руками, она поспешила прочь с подворья Дубовых.
-И давно это у вас – спокойно, словно подбирая слова проговорил Егор.
-Давно и что с того? Бить будете? – с вызовом ответил Павел, поправляя свою одежду.
-Спускайся вниз, там поговорим.
-Вот батя, кто по сеновалу шарится-зятёк наш разлюбезный, иди, давай-не сдержавшись он отвесил Павлу подзатыльник.
-Тихо все! -скомандовал Афанасий, -скотину перепугаете, а ну, марш на улицу!
Мужчины вышли из сарая, усилившийся к вечеру ветер накинулся на них, как собака на кость.
-Пошли в гараж, там хоть ветра нет- сказал Афанасий, шагая впереди, за ним шел Егор, Павел, опустив голову, как нашкодивший ребенок тащился позади всех.
-Ну! -сурово сказал Егор, когда они расселись по табуреткам, забытым в гараже после недавнего ремонта машины, - и чего тебе не хватало? - продолжил он разговор.
- А что, я должен отчитываться перед вами? –захохорился Павел, пряча руки в карманы куртки.
-Интимные подробности нам не нужны, а дочь свою я в обиду не дам! Трое детишек у вас, а ты крючок свой закидываешь не туда, куда надо! – Егор не выдержал и встал с табурета, замахнулся на затя.
-Охолонь, охолонь Егорушка, пусть говорит, кобелина-остановил его отец.
- Ладно, я кобель! А что делать, если жена в постели как вобла сушенная, не шевелится даже? –ответил им Павел, -или даёт раз в пятилетку, а я не евнух, я мужик!
-Мужик-передразнил его Афанасий, да какой ты мужик, раз штаны перед кем попадя снимаешь? Прелюбодействуешь, сатана! Моё слово таково, хочешь жить в семье –Машку гони прочь, мы Прасковье ничего не скажем, а если с лахудрой этой решишь остаться, детей больше не увидишь, да и жить в селе мы вам не дадим. А теперь ступай в баню, с вечера вода в ней теплая, да приведи себя в порядок, чтобы жена не учуяла чужого бабского духу на тебе. Тьфу, пропастина, видеть тебя не могу.
-Может рассказать Прасковье, отец- спросил Егор, когда зять вышел из гаража.
-Может и расскажем, а пока поглядим, дитёв жалко, любят они-отца- то, а с Машки спрос строгий будет, завтра с ней поговорим, да пожёстче.
Жены их сразу догадались, что случилось неладное, но зная характер мужей притихли, пока сами не решат, слова лишнего не скажут, а на рожон лезть не след, иначе не ровен час и сам на грубое слово нарвешься.
На следующий день, кашляющий Егор посадил отца в машину, и они поехали к Машке. Домой не сунулись, опасаясь разборок с вечно пьяным Мишкой, нашли её на работе. Машка работала поваром в детском саду, и чтобы избежать скандала вышла на улицу прямо в том, в чём была, белой тужурке и колпаке. Поначалу слушала молча разнос Егора, а потом подперев руками мягкие бока, грудью пошла на гостей.
-А вам какое дело с кем я сплю? И нечего в мою кровать лезть! Захочу, съем вашего Павла целиком и косточки выплюну, а поманю, собачкой за мной побежит! Вы же у нас честные, правильные, затюкали мужика указаниями своими, да правилами дурацкими! А Парашка ваша, чем лучше меня, а? Довела мужика, моль бледная! Да я, если хочешь знать, только вкус мужика распробовала, жить начала! Думаешь попущусь? На-ко выкуси! - она выбросила вперёд фигуру из трех пальцев, покрутила фигой перед лицом Егора.
-А что вы мне сделаете? Ничего! Пашка ваш не пьёт не курит, в постели силён, заживу как королева!
-Ну а Мишку, Мишку-то куда денешь? –перебил её Афанасий.
Машка осеклась, но тут же нашлась:
-А разведусь! Все разводятся и ничего, мир не рухнул, и земля не треснула! Так что идите-ка вы отсюда подобру-поздорову, а не то я заведующую позову-посторонние на территории, она живо вам мозги вправит! Она развернулась и покачивая толстыми бёдрами ушла.
-Вот ведь напасть –задумчиво сказал Егор, заводя машину.
- И не говори- ответил ему отец, -будем думать, сынок, будем думать.
Продолжение завтра.......
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Произведение найдено на платформе ДЗЕН канал "За околицей".
https://dzen.ru/a/Y9lhM8FDAAK-hPMv
#вечерниечтения
-Ой-пискнула Машка, а это была именно она, стараясь спихнуть с себя Павла.
Егор молчал, женщина, натянув трусы и штаны, быстро попятилась ко второй лестнице, с которой слетела быстрее ветра.
Сильная пощёчина обожгла её лицо, это дед Афанасий, оставшийся внизу, не церемонясь приложил своей тяжелой ручищей. Охнув и закрыв лицо руками, она поспешила прочь с подворья Дубовых.
-И давно это у вас – спокойно, словно подбирая слова проговорил Егор.
-Давно и что с того? Бить будете? – с вызовом ответил Павел, поправляя свою одежду.
-Спускайся вниз, там поговорим.
-Вот батя, кто по сеновалу шарится-зятёк наш разлюбезный, иди, давай-не сдержавшись он отвесил Павлу подзатыльник.
-Тихо все! -скомандовал Афанасий, -скотину перепугаете, а ну, марш на улицу!
Мужчины вышли из сарая, усилившийся к вечеру ветер накинулся на них, как собака на кость.
-Пошли в гараж, там хоть ветра нет- сказал Афанасий, шагая впереди, за ним шел Егор, Павел, опустив голову, как нашкодивший ребенок тащился позади всех.
-Ну! -сурово сказал Егор, когда они расселись по табуреткам, забытым в гараже после недавнего ремонта машины, - и чего тебе не хватало? - продолжил он разговор.
- А что, я должен отчитываться перед вами? –захохорился Павел, пряча руки в карманы куртки.
-Интимные подробности нам не нужны, а дочь свою я в обиду не дам! Трое детишек у вас, а ты крючок свой закидываешь не туда, куда надо! – Егор не выдержал и встал с табурета, замахнулся на затя.
-Охолонь, охолонь Егорушка, пусть говорит, кобелина-остановил его отец.
- Ладно, я кобель! А что делать, если жена в постели как вобла сушенная, не шевелится даже? –ответил им Павел, -или даёт раз в пятилетку, а я не евнух, я мужик!
-Мужик-передразнил его Афанасий, да какой ты мужик, раз штаны перед кем попадя снимаешь? Прелюбодействуешь, сатана! Моё слово таково, хочешь жить в семье –Машку гони прочь, мы Прасковье ничего не скажем, а если с лахудрой этой решишь остаться, детей больше не увидишь, да и жить в селе мы вам не дадим. А теперь ступай в баню, с вечера вода в ней теплая, да приведи себя в порядок, чтобы жена не учуяла чужого бабского духу на тебе. Тьфу, пропастина, видеть тебя не могу.
-Может рассказать Прасковье, отец- спросил Егор, когда зять вышел из гаража.
-Может и расскажем, а пока поглядим, дитёв жалко, любят они-отца- то, а с Машки спрос строгий будет, завтра с ней поговорим, да пожёстче.
Жены их сразу догадались, что случилось неладное, но зная характер мужей притихли, пока сами не решат, слова лишнего не скажут, а на рожон лезть не след, иначе не ровен час и сам на грубое слово нарвешься.
На следующий день, кашляющий Егор посадил отца в машину, и они поехали к Машке. Домой не сунулись, опасаясь разборок с вечно пьяным Мишкой, нашли её на работе. Машка работала поваром в детском саду, и чтобы избежать скандала вышла на улицу прямо в том, в чём была, белой тужурке и колпаке. Поначалу слушала молча разнос Егора, а потом подперев руками мягкие бока, грудью пошла на гостей.
-А вам какое дело с кем я сплю? И нечего в мою кровать лезть! Захочу, съем вашего Павла целиком и косточки выплюну, а поманю, собачкой за мной побежит! Вы же у нас честные, правильные, затюкали мужика указаниями своими, да правилами дурацкими! А Парашка ваша, чем лучше меня, а? Довела мужика, моль бледная! Да я, если хочешь знать, только вкус мужика распробовала, жить начала! Думаешь попущусь? На-ко выкуси! - она выбросила вперёд фигуру из трех пальцев, покрутила фигой перед лицом Егора.
-А что вы мне сделаете? Ничего! Пашка ваш не пьёт не курит, в постели силён, заживу как королева!
-Ну а Мишку, Мишку-то куда денешь? –перебил её Афанасий.
Машка осеклась, но тут же нашлась:
-А разведусь! Все разводятся и ничего, мир не рухнул, и земля не треснула! Так что идите-ка вы отсюда подобру-поздорову, а не то я заведующую позову-посторонние на территории, она живо вам мозги вправит! Она развернулась и покачивая толстыми бёдрами ушла.
-Вот ведь напасть –задумчиво сказал Егор, заводя машину.
- И не говори- ответил ему отец, -будем думать, сынок, будем думать.
Продолжение завтра.......
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Произведение найдено на платформе ДЗЕН канал "За околицей".
https://dzen.ru/a/Y9lhM8FDAAK-hPMv
#вечерниечтения
Следующая публикация
Нет комментариев