Предыдущая публикация
МЕСТЬ ЗА ПРЕДАТЕЛЬСТВО.
Олеся и Рома дружили со школы. Хохотушка Олеся и серьёзный Ромка, как два берега одной реки. Широкой, полноводной, местами бурлящей реки под названием Жизнь. Они и судьбы свои планировали мостом соединить: вернётся Рома из армии, свадьбу сыграть.
Всей деревней провожали парня, Олеся плакала, обещала писать, Рома хмурился, то и дело, поглаживая лысую макушку.
Пролетел первый год. Ребята деревенские к Олесе не ходят — знают, парня ждёт. А тех, кто ходил, отвадила быстро: Ромку любит.
Его родители дочкой Олесю зовут, радуются, что невестка хорошая досталась: покладистая, хозяйственная, приветливая, да и с лица милая. Волосы у неё на зависть всем — густые, чёрные и блестящие как смоль. Заплетёт их Олеся в тугую косу, ниже спины получается, а в руку возьмёшь, пальцев обхватить не хватит.
Всего полгода до Ромкиного возвращения осталось, как заметила девушка, что будущие свёкры сторонятся её, а ежели встретятся случайно, глаза отводят, быстрей уйти норовят, к себе в гости, как прежде, не зовут.
Неспокойно сердце у Олеси, не выдержала, сама к ним пошла. Если с Ромой что приключилось, то пусть скажут прямо.
— Олесенька, милая, — только и выдохнула тётя Глаша, — беда.
— Что случилось, мама, не томи, — заныло сердце девушки — Заболел? Покалечился? Ранили? Избили?
— Нет, милая. Другую нашёл, городскую, богатую, — завыла та, что не стала свекровью Олесе.
Девушка одеревенела, в одну точку уставилась, ни моргнёт, ни шелохнётся. Клялись они, обещались быть друг с другом всю жизнь, детей растить, дом строить. А сейчас что получается? Разменял её не глядя?
— Олесенька, Олеся, да что же с тобой? — Тормошит её тётя Глаша, мужа зовёт. — Степан, иди сюда!
Вдвоём кое-как привели девушку в чувство, водой напоили. Глаша плачет за двоих, а Олеся ни слезинки не пролила, окаменела. Взгляд пустой, холодный, колючий.
— Пойду я, — встала из-за стола, — тётя Глаша, дядя Стёпа, на вас зла я не держу. Нет вашей вины в том, что случилось. Но его вовек не прощу.
И ушла, тихо за собой дверь закрыв.
С тех пор изменилась Олеся. Невесёлая стала, нелюдимая да неласковая. Бывало встретиться с ней кто на дороге так быстрей разойтись хочет, до того неуютно рядом. Подружки к ней не приходят, вечерами на гуляния не зовут. А баба Стеша, та которой уже за сотню лет перевалило, украдкой крестится при виде девушки.
Мать с отцом пытаются растопить сердце девичье, примеры показывают, что парней много хороших, да не только в деревне, но и в городе. Туда поехать предлагают, учиться поступить, пожить городской жизнью.
Она выслушает, кивнёт, а делать ничего не делает. Как работала после школы в колхозе учётчицей, так и работает. Председатель не нарадуется: девушка строгая, мимо неё ни одно зёрнышко не пройдёт незамеченным. Везде где надо учёт вести её назначает.
Девушка умная, всё налету схватывает. Люди её побаиваются, хотя голоса она не повышает, с уважением ко всем относится. Но при ней и смех замолкает.
Роман приехал в родную деревню. Молодую жену с роднёй познакомить привёз. Никого же на свадьбу не приглашал, только родители да братья ездили. А родни-то полдеревни!
Приехали на большой иномарке — Роман за рулём. Гостинцев навезли две сумки. Одежда на нём добротная, красивая, сразу видно не на рынке куплена. Ботинки чистые, по огороду в таких не ходить, даже по пыльным дорогам жаль надевать.
И жена миловидная, невысокая, беленькая, всё живот поглаживает, а там уж малыш семимесячный живёт.
Родители просили, сходи, мол, с Олесей поговори. Нельзя так с девушкой, совсем она другая стала, окоченела от горя. Может, простит твоё предательство, говорили они.
А он только отмахнулся, ничьего прощения просить, не намерен, каждый сам хозяин своей жизни. Затворницей жить он Олесю не просил, пусть выходит замуж, вон парней холостых сколько. А то и не парней, а взрослых мужиков, которые не прочь хозяйку в дом привести. Он первый радоваться за неё будет.
Никому не сказал Роман, да вся деревня и без того поняла, на деньгах он женился, а не на девушке. До такой машины ему всю жизнь пахать в колхозе. А тут всё готовое: и жильё в городе и должность при тесте, и машина, и поездки в дома отдыха, да и жена не уродина, а вполне симпатичная.
Жизнь так и текла ручейком. За летом наступала осень. Новую луну сменяла растущая. После урожая земля отдыхала.
**
Однажды проснулся Роман в холодном поту. Потёр седеющие виски, вспоминая сон. Приснилась ему в ту ночь Олеся, любовь его по юности. Смотри так внимательно на него, спрашивает:
— Ну что, нагулялся, женишок? Красивой жизнью пресытился? Пора и ответ держать, — и смеётся так не по-доброму.
— Чего ты от меня хочешь? — Спрашивает Роман.
А она не отвечает, всё смотрит, улыбается губами, а глаза смотрят строго, аж до души пробирают. Косу свою Олеся поглаживает.
Вот тут и проснулся Рома, приснится же такое!
Уснуть не смог, да и светало уже, лишний час погоды не сыграет. Встал, сварил кофе, побрился. Жена детишек разбудила, пора по школам-садикам развозить, и самому на службу ехать.
— Наташка, до вечера. Дети, идите мать поцелуйте, в машине жду.
Спустился, пешком — третий этаж лифт дольше ждать. Между первым и вторым этажом кот сидит. Раньше в их подъезде не видел такого: чёрный как уголь, глаза жёлтые. Сидит в углу на Романа смотрит, не моргает. Холодок по спине пробежал, вспомнил Роман свой сон.
— А, ну брысь отсюда! — шуганул кота.
Тот вальяжно встал, хвостом дрогнул и царственной походкой спустился вниз, впереди Романа. Что делать-то? Примета же есть, но он вроде мужик взрослый, кота бояться не станет, только незаметно через левое плечо плюнул.
Сел в машину кое-как дрожь в руках унял. Надо же, кота испугался! Кому скажешь — засмеют.
Но только с того дня перевернулось всё в жизни Романа. Он и сам не понял, с чего всё это началось, как запустился маховик.
Приехал на работу, а там всё опечатано.
Тесть, руководитель дорожного строительства, проворовался, говорят. Облава с утра: все кабинеты опечатали, позвонить не разрешили. Тесть сидит бледный, как только что выстиранная простынь, смотрит на него жалобно. А чем ему Роман поможет? Самому бы под замес не попасть.
До ночи на допросе был, под подписку отпустили. Эх, а они в Турцию через месяц планировали...
На следующий день Наташа с утра растолкала: у тёщи на нервной почве инсульт случился, ладно соседка утром зашла, вовремя скорую вызвала.
В больнице пока нужных врачей нашёл, договорился с кем надо, кому надо заплатил, лекарства хорошие купил — полдня прошло.
Только собрался за сыном в садик ехать — машина не заводится. Он и так и эдак к ней, а мотор не урчит. Вызвал эвакуатор, отогнал в автосервис. Вспомнил, что последним ТО пренебрёг, сэкономить решил, масло, ремень ГРМ, фильтра, всё в другом салоне менял. Потому что машину менять хотел, на этой третий год ездит. Значит, не жди от официалов пощады, разведут руками: не гарантийный случай. А запчасти дорого стоят.
Наташа звонит, кричит: он сына из садика не забрал! Тот последний остался, испугался, плачет. А он да, забыл, забегался с машиной. Даже жене не позвонил, предупредить.
Старший сын просит на кино денег дать, завтра классом собираются. Хотел на карту кинуть: недостаточно средств. Зашёл в приложение, а деньги-то заблокированы. Быстро у нас полиция работает. Ладно, хоть наличка есть, да и у Наташи счета.
Вот так в один день сломалась жизнь у Романа. Тёщу к себе после больницы забрал, их квартиру продать пришлось, чтобы заплатить кому надо, адвоката хорошего нанять.
Сына в обычную школу перевёл — за элитную платить нечем.
Машину продал, на подержанную пересел.
Самому пришлось хоть на какую-то работу соглашаться. Ладно, Наташа не с ними работала, но её доход не совпадает с желаниями.
Полгода длилось следствие, выпустили тестя, условным сроком отделался. Только всё что могли, конфисковали: дачу, машины, деньги на счетах. Видно, крепко разозлил кого-то, или для своих дорогу расчищали.
Но и то слава богу, что не в тюрьме сейчас и квартира у Романа осталась. Так и живут теперь двумя семьями в трёшке, непривычно ставшей тесной. Раздражают все порой, а спрятаться негде.
Летом отвозил детей к своим, в деревню: детские лагеря не по карману. Пошёл прогуляться до реки, в тишине побыть.
А навстречу женщина идёт, увидела его издалека, остановилась, платок с головы сняла. А под ним чёрная коса, такой толщины, что пальцами не обхватить.
Дрожь охватила Романа, но не свернёшь ведь с прямой дороги, не убежишь с позором. Так и дошёл до неё.
— Здравствуй, Олеся.
— Здравствуй, Ромашка, — ухмыльнулась, взглядом уколола, а у него от того юношеского прозвища аж глаз задёргался, — Ну что нахлебался счастья?
А сама смотрит сурово, только в зрачках чёртики пляшут, или Роману мерещится.
— Твоих рук дело?
— А я-то тут, причём? Я тебя в чужую постель не толкала.
— Приснилась ты мне, а потом началось всё это...
— Может, и моих, — не стала отпираться Олеся, — Я бы всё простила тебе, кабы любил ты её. Ну, всяко бывает, другая приглянулась. Не могу простить одного, что на деньги ты мою любовь променял.
— Олеся...
— Поздно, Ромашка, поздно. Не хочу ворошить прошлого и тебе не советую.
С этими словами бросила платок на землю, развернулась и ушла. А куда она делась Роман так и не понял, к реке ведь дорога, но на берегу он её следов не видел.
Только поговаривают, что состригла в тот же день Олеся свою косу, покидала вещи в сумку, да и уехала из деревни.
Нет-нет пишет родителям письма, открытки на праздники шлёт. Мол, хорошо всё у меня, жива здорова, чего и вам желаю.
Сама в деревню не приезжает, и адреса не пишет, даже штемпель почтовый то дождём размоет, то такой бледный, что и с лупой не прочесть.
Вот такая она жизнь, то бурная, то тихая, то узкая, то широкая. Как та река.
Следующая публикация
Нет комментариев