"Не нойте, старик. Вас ждут золотые челюсти, толстенькая вдовушка и целый бассейн кефира". Параллель Остапа Бендера разит в самое сердце. Поднятый в цене до вдовушки в теле или челюсти из драгметалла, кефир утрачивает обыденность завтрака.
"Молоко, претерпевшее брожение", как восхитительно определили Брокгауз с Ефроном, вынесло муки не напрасно. Из секрета коровьего вымени оно трансформировалось в кайф, с которым его неосмотрительно ассоциируют.
Но, стоп! О чем это энциклопедисты: "встречается в аулах горцев на различных высотах"?
Посмотрев год выпуска, не надо изумляться - когда б не кавказская пленница без кавычек, старый больной человек Паниковский не лечил бы сердце кефиром.

Кефир, подобно десяти заповедям, явился с горы, точнее с Кавказских гор. Можно верить Брокгаузу вместе с Ефроном - они выпускали словарь на заре ХХ века. Тогда сахар был слаще, сметана гуще, а "прекрасное средство для питья и пищи", как рекомендуют кефир энциклопедисты, оставалось на высоте – и буквально, и переносно.
Продолжаем наслаждаться авторитетной русской энциклопедией: "Родиной К. считают северный склон Кавказского хребта у Казбека и Эльбруса".
И как в случае с заповедями, не обошлось без высших сил – так, во всяком случае, уверяет легенда. А роль Моисея сыграл неназванный благочестивый старец из рода карачаевцев. Энциклопедия излагает эпическим штилем: "Аллах в золотой век, в знак своего благоволения к честному и правдивому племени карачаевцев, послал им К. в пищу, назвав его кэпы, в удостоверение того, что они голодной смертью никогда не умрут".
А, может быть, энциклопедия заблуждается, и аллах спасал от голодной смерти осетин: ведь именно они, вернее, их предки – аланы жили до Тамерлана на склонах Эльбруса и ныне населяют подножие Казбека.

"Пшеном пророка", то есть кефирным грибком, кавказцы распорядились рачительно. В изготовлении кефира проявили эдисонову смекалку. "Зерна Магомета" бережно клали в бурдюк, потом наливали туда молоко, и бурдюк с драгоценным содержимым отправлялся в пыль – на проезжую дорогу. Где молоко претерпевало муки брожения – в прямом смысле обоих слов. Сверху палило солнце, снизу подогревал камень, в бок норовил впиться чувяк – каждый прохожий не проходил мимо, а по-соседски добросовестно пинал бурдюк ногой.
В результате молочно-бурдючных мытарств получался этот самый божественный полезно-приятный напиток, слухом о котором полнились равнины. Божественный, кстати, вовсе не фигура речи: никому еще не удалось получить кефирные грибки без участия Аллаха. Атеисты ищут источник пшена пророка, и находят его в том же бурдюке, куда когда-то положили кумысные дрожжи. Или закваска завелась там сама – чего только не заведется в кожаном мешке!
Не сомневаются только в Кавказе – именно отсюда кефир пошел по миру.

До поры его пили только горцы. Кто еще? Пушкин пил, Лермонтов пил, Ермолов в Кавказскую войну хлебал, Паскевич и Вельяминов хлестали, и каждый служивший под их началом имел честь. Распивочно, на месте, это - пожалуйста, а на вынос ни-ни – пророк не велел. Не то, что кяфирам, своим нельзя – ни продавать, ни дарить, ни в приданое за дочерью отсыпать.
"Не укради" в кефирной заповеди не значилось, и этим беззастенчиво пользовались: под покровом ночи и с доброго согласия жертвы.

Пока говорили пушки Кавказской войны, о кефире молчали. К исходу сражений кисломолочная тема зазвучала форте: военные доктора, прибывшие с гор, взялись описывать полезные лечебные свойства. То ли кафира, то ли кэфира – сомневались врачи, добросовестно упоминая о том, что "горцы производят это название от "кэфи", что означает "лучшего качества". Позже к названию примешали арабский "кайф", то есть "наслаждение", что правильно с точки зрения того языка, что во рту, но не того, который в словарях.
Профессионалы-языковеды арабских корней не подтверждают, а обнаруживают истоки кефира в осетинском "кэпы" или мегрельском кипури – "простокваша, изготовляемая в мехе". Это правдиво отражает действительность: что есть бурдюк, как не кожаный мешок, сотворенный из специально выделанной шкуры, избавленной после мытарств от меха?
Короче, дело не в названии – кефир целебен при малокровии, чахотке, золотухе, болезнях желудка и кишок. Докторам поверили. Брошюры имели успех, и широкая публика взалкала здоровых наслаждений.
Но вопрос "Вы почему кефир не кушаете?" имел тогда определенный ответ: "Потому что кончается на «у» – нету!"
Не было тогда в России кефира – нигде, кроме как на Кавказе. А всесоюзная – впоследствии – здравница не могла поделиться: Аллах из легенды связал руки. Чей кефир? Горцев. И точка.

Но как говорит наш замечательный сатирик Аркадий Райкин, женщина – друг человека! И это, знаете, оказалось правдой: роль Прометея, добывшего у горцев кефир, сыграла Ирина Макарова, в замужестве Сахарова. Вовсе даже не комсомолка и не спортсменка, и уже не студентка – она только что закончила женскую школу молочного дела. Но, бесспорно, красавица. Красавицу Ирину командировали на Кавказ с наказом добыть чудодейственные зерна вместе с секретом изготовления кефира.
Храбрая девица явилась к князю Бек-Мирзе Байчарову, крупному поставщику молока в Кисловодск. А дальше вышло точно, как в телесериале "Гостья из будущего": "Я за кефиром пошел, а тут пираты". Пираты-джигиты Байчаров и сын красой Ирины прельстились, но головы вместе с кефирными грибками не потеряли.

"Некефирно хлебавши", девица отправилась восвояси, но по пути была перехвачена пятью всадниками, брошена поперек седла и увезена в неизвестном направлении. Очнулась Ирина в доме Байчаровых. Неизвестно, говорил ли князь сыну: "Шляпу сними". Но кавказская пленница-1, повела себя точно, как ее кинематографический клон: руки знатного горца в белой, как кефир черкеске, она не захотела.
Перед кавказцем встала дилемма, позже описанная Гайдаем: либо он ведет Ирину под венец, либо она его – к прокурору. "Свадьбы не будет!" – решила прекрасная молочница и нашла третий путь.
И князь смыл ошибки – не кровью, а… кефиром. Ирина Макарова покинула узилище с тяжелой поклажей – десятью фунтами сухих кефирных зерен. В том же 1908 году дар Аллаха подали больным в Боткинской больнице.
Хеппи – для нас и кефира – энд.

А кино продолжается. Кефир осваивает полки магазинов и холодильников и распространяется по странам и континентам до Австралии включительно. А попутно, ровно пышнотелая вдовушка или золотой телец, делается божеством и источником вдохновения.
В любви к кефиру признавались и Паниковский и космический пират Весельчак У из "Гостьи из будущего", и Анатолий Карпов, который пил его в критический момент матча с претендентом Корчным.
И ужин без кефира – это всё равно, что брачная ночь без невесты.#история