Действия Союза по созданию межконтинентальной ракеты увенчались успехом. Но ядерным «зонтиком» страну не обеспечили. Не столько потому, что ракет было мало, сколько в силу конструктивных особенностей системы. Р-7 могла доставить на орбиту и спутник, и собак, и человека. А вот стоять на боевом дежурстве годами — не могла. Ракета использовала быстро испарявшийся жидкий кислород и потому требовала заправки непосредственно перед стартом. Причем заправлять ее приходилось не минуту и не две, и это нужно было делать на наземной стартовой площадке: никаких шахт. Так что Р-7 принесла бы пользу в ядерной войне, если бы Союз первым начал ракетную атаку на США. Ни о каком ответном ядерном ударе речи бы не шло: все открыто стоявшие на площадках Р-7 были бы уничтожены первой же атакой американцев. Руководство Союза и ракетчики страны это прекрасно понимали. Потому, едва поставив Р-7 на боевое дежурство, ей тут же начали разрабатывать замену. Чем будем заменять? «Отец советской космонавтики» и создатель Р-7 Сергей Королев придерживался принципа эволюции: если ракета не слишком подходит, сделаем нечто подобное, но лучше. Разрабатываемая его конструкторским бюро ракета Р-9 должна была лишиться большей части недостатков предшественницы и стать мощным оружием. Но руководство СССР такой вариант не устраивал: а вдруг великий конструктор ошибется? В итоге главный в стране по военно-промышленным вопросам маршал Дмитрий Устинов прямо заявил: «Королева надо продублировать». И его продублировали — разработка еще одной баллистической ракеты была поручена днепропетровскому ОКБ-586 во главе с конструктором Михаилом Янгелем. Последний был известен тем, что воспринимал в штыки идеи Королева о ракетах на керосине и жидком кислороде. Ядерное оружие, которое нельзя подготовить и запустить в течение нескольких минут, Янгель считал (довольно справедливо) изначально тупиковой идеей. Вариантом было использование так называемых высококипящих компонентов топлива, например диметилгидразина и азотной кислоты. Звучит сложно, но мы сейчас объясним, что это такое.

Михаил Янгель. «Высококипящий» не означает озеро лавы. Это всего лишь вещества, которые испаряются при температуре выше нуля градусов по Цельсию — в отличие от того же жидкого кислорода. Если такими заправить ракету, то вещества будут храниться без изменений месяцами и годами и ракета может оставаться на боевом дежурстве весь этот срок. Казалось бы, надо безоговорочно делать выбор в пользу варианта Янгеля. Но у этой идеи были и недостатки. В отличие от довольно безопасных кислорода и керосина, высококипящие компоненты были крайне токсичны и взрывоопасны. Потому у конструкторов был выбор: или «допиливать» традиционную кислородную ракету, или смириться с тем, что ракеты Янгеля могут взорваться в самый неподходящий момент. Руководство СССР рассудило, что оба варианта вполне хороши, и предоставило конструкторам соперничать как им вздумается. Между КБ Королева и Янгеля развернулась настоящая война. Кстати, соратник Королева и создатель двигателя для Р-7 Валентин Глушко, по воспоминаниям, поддерживал скорее Янгеля — он тоже поверил в ракету на высококипящих компонентах. Быстрее, быстрее, быстрее! Казалось, вскоре «кислородные» ракеты уйдут в прошлое: днепропетровское ОКБ-586 работало быстрее, буквально под лозунгом «Догнать и перегнать Королева», и вырывалась вперед по срокам испытаний. Оставалось успешно протестировать ракету, получившую номер Р-16 — и все, можно ставить на вооружение. Тем более, что как раз в конце пятидесятых Никита Хрущев пообещал «показать империалистам кузькину мать». Но высокий темп работы сопровождался очень «либеральной» военной приемкой — от конструкторов не требовали обычного строгого соблюдения правил. По-видимому, за «революционность» схеме Янгеля прощалось все. Тем более, что она была прорывом не только в плане возможности находиться на дежурстве долгое время. Впервые все системы управления ракетой находились внутри нее самой: после старта Р-16 не требовала никаких команд извне и корректировала курс самостоятельно. У янгелевской ракеты были отличные шансы стать основной в СССР. Оставался последний шаг: успешно испытать ее в полете. Идеей сделать все побыстрее горел и Хрущев, и главнокомандующий ракетными войсками Митрофан Неделин. У последнего, видимо, и родилась прекрасная идея провести успешные испытания к очередной годовщине Октябрьской революции.

Баллистические ракеты на параде 7 ноября Команда, работавшая над ракетой, трудилась сутками напролет. «Военные испытатели, прошедшие с нами на этом полигоне все возможные авралы начиная с 1957 года, рассказывали, что такого нарушения испытательных нормативов еще не бывало», — вспоминал в мемуарах советский ракетчик Борис Черток. В конце сентября 1960 года ракету Р-16 доставили из Днепропетровска на Байконур, на 23 октября были намечены полетные испытания. Ракету удалось заправить, а потом что-то пошло не так: автоматика дала сбой, возможно, сказывалась небрежность при предыдущих проверках. Турбонасосный агрегат Р-16 внезапно наполнился компонентами топлива. Нужно было исправлять дефект. Конечно, это следовало делать, предварительно слив топливо. Но это означало потерю драгоценного времени. Потому, против всех правил, техники начали ремонт полностью заправленной ракеты. Пуск перенесли на следующий день, 24 октября. Выяснилось, что сломался пульт подрыва и токораспределитель. В реальной ситуации ракета никуда бы не улетела. День катастрофы Во время замены токораспределителя испытатели сделали фатальную ошибку — разыскивая неисправность, они отключили все системы, блокирующие нештатное срабатывание систем, и подключили бортовую электрическую батарею. В результате сложилась ситуация, похожая на голливудское «оголенный провод под напряжением рядом с огромной лужей бензина». Ракета Р-16 с плохо работающей электроникой стояла, доверху наполненная взрывоопасным топливом. Более того, вокруг ракеты находилось примерно 250 человек, причем около 150 из них для испытаний были не нужны. Так, сам маршал Митрофан Неделин спокойно сидел на стуле в двадцати метрах от ракеты. На площадке был и почти весь состав конструкторов ракеты — включая самого Янгеля. Это было категорическим нарушением техники безопасности, и начальник полигона Константин Герчик имел полное право убрать всех «лишних» людей с площадки. Для этого Герчику нужно было только приказать убраться маршалу Неделину, которому он подчинялся.

Портрет Митрофана Неделина. Все случилось около 7 вечера. Установленный на место новый токораспределитель привели в исходное положение. Прибор тут же отдал нештатную команду запустить маршевый двигатель второй ступени ракеты. В обычных условиях она была бы расценена как неверная и блокирована — но все блокирующие устройства были отключены. Топливо своевременно поступило в камеру, и двигатель включился. Раскаленная газовая струя ударила вниз. Только внизу был не бетон площадки, а доверху заполненная компонентами топлива первая ступень. Первыми погибли техники, работавшие на предстартовых мачтах обслуживания. Затем взорвалась первая ступень ракеты — горящие компоненты топлива разлетелись на сотни метров. Часть людей успела сообразить, что происходит, и попыталась убежать, но, конечно, не успела. Больше сотни человек превратились в живые факелы. Военная и конструкторская элита, собравшаяся на площадке, убежать не успела. Маршал Неделин, замминистра общего машиностроения Лев Гришин, заместитель самого Янгеля Лев Берлин, главный по системам управления ракеты Борис Коноплев сгорели. Старшего по званию, Митрофана Неделина, по сути, найти не удалось — была только темная тень на асфальте и оплавившаяся звезда Героя Советского Союза. Кое-кому из страшно обгоревших людей удалось выжить — пожарные и медики, спешно стянутые на место катастрофы, оперативно отправляли их по госпиталям, и многие скончались уже на больничных койках (замминистра Лев Гришин умер после 11 суток мучений). Всего погибло 126 человек. Повезло единицам, в их числе был сам главный конструктор Михаил Янгель. День пуска был для многих нервным, люди часто отходили покурить. Очередной перекур и спас Янгелю жизнь. По легенде, уже после взрыва Хрущев невежливо спросил его по телефону: «А вы почему не погибли?» Начальник полигона Константин Герчик был и обожжен, и отравлен, но выжил. Зато погиб его заместитель полковник Александр Носов — его за несколько дней до 24 октября перевели в Москву, но офицер задержался — чтобы поприсутствовать в свите Неделина на историческом пуске. Что было потом Как ни странно, самая страшная катастрофа в истории ракетных войск обошлась почти без наказаний виновных. В СССР, конечно, собрали комиссию из высоких чинов. В нее входил, в частности, тогда еще не генсек Леонид Брежнев, который коротко сказал: — Никого наказывать не будем.

Обломки Р-16 на полигоне. Наказывать было, в общем, некого. Практически все, кто нес ответственность за взрыв ракеты, были уже мертвы. Янгель выжил, но тоже остался безнаказанным — тем более, что непосредственно к ошибкам, которые привели к трагедии, он был непричастен. 42 гроба улетели «по месту жительства» погибших, 84 человека были похоронены в братской могиле. Единственными сведениями о катастрофе, просочившимися в печать, стал тот самый некролог о гибели маршала Митрофана Неделина «в авиакатастрофе». То, что от него осталось, похоронили в Кремлевской стене. На Байконуре после трагедии 24 октября был резко усилен контроль за безопасностью. Более таких случаев здесь не происходило. Характерно, что работы над убившей 126 человек ракетой Р-16 и не подумали прекращать. Спустя всего полгода она снова была представлена на испытания. И предсказуемо оказалась удачнее, чем Р-9, которую все же закончил Королев. «Соревнование» между двумя системами закончилась победой Янгеля «по очкам» — было произведено больше 200 Р-16 и всего три с лишним десятка Р-9. Читать полностью: https://42.tut.by/658782 https://www.liveinternet.ru/users/4262933/post462172843/ #история