глава 9 Время действия - 1860 год; киргиз-кайсаки - прежнее название казахов. - Апа! – тихо позвала Амина, когда Дуня стала снимать с неё старенький чапан, смёрзшийся под ударами метели в один негнущийся комок. - Здесь я, здесь! – ласково приговаривала Дуня. Наконец девочка была раздета. Ужаснулись женщины, увидев синяки и ссадины на худеньком – в чём душа держится – теле. - Что же она сделала с тобой?! – растерянно спросила Дуня, а сама уж знала, что. Приходилось ей видеть такие следы. - Камчой побила, - жалобно сказала Амина. Да, камча – так называют степняки нагайку, серьёзное оружие в умелых руках. Бывалые казаки нагайкой и волка пришибить в степи могли, и врага обезоружить. Даже в женской слабой руке камча была страшна, а её подняли на ребёнка! И избитую девочку оставили замерзать на улице. Осторожно обмыли женщины Амину, облачили её в чистую рубаху, напоили горячим бульоном, уложили спать на мягкую постель около печи, уютно излучающей тепло. Сидела Дуня у постели крохи, и слёзы наворачивались на её глаза. Нет, нельзя отдавать девочку на растерзание Айше. Сколько же бед ещё ей суждено! К утру у Амины начался жар. Всё-таки простудилась девчушка. В бреду она звала маму, на что-то жаловалась, тихонько поскуливала. Дуня и Кадиша не отходили от девочки, обтирали её личико влажными тряпочками, молили Бога об её жизни. На утренней дойке Дуня была мрачной и неразговорчивой. Обеспокоенно поглядывал на неё Карим, но спрашивать о девочке не решался. Видел и так, что худо Амине. Евдокея сливала молоко в бурдюк, когда руку ожгла резкая боль, упало на снег кожаное ведёрко, разлилось молоко. И снова удар, теперь по спине. Обернулась Дуня – перед ней стояла Айша, покручивая в руках камчу. Сузив глаза, киргизка прошипела: - Я не велела никому подходить к девчонке, зачем ты вмешалась? Кровь бросилась в голову Дуне. Да как смеет мерзавка поднимать руку на вольную казачку? Одним ударом руки свалила Айшу на снег, выхватила из её рук камчу, стала хлестать визжащую, словно поросёнок, женщину по укутанной в толстый чапан спине. Подбежали женщины: - Хватит, хватит! – подхватили разъярённую Дуню под руки, повели прочь. Злобными глазами посмотрела вслед ей Айша. Прохрипела: - Заплатишь мне за это. Пряча смеющиеся лица, поднимали аульчанки байскую жену, отряхивали с неё снег. Ну, хоть кто-то дал отпор злобной бабе! Вот только чем это обернётся для девушки, даже предположить боялись. Только знали, что мстительная Айша придумает ещё не одну пакость. А она и не замедлила отомстить. Улеглась дома в постель, притворилась умирающей. Увидев это, обеспокоился Есим: - Что с тобой? Ты заболела? Охая и постанывая, изнемогающим голосом сказала Айша: - Убила, убила меня русская пленница! - Дуня? Как убила? За что? - Я её застала с Каримом. Любовники они. Я даже сказать ничего не успела, она на меня накинулась. И кулаками, и камчой меня избивала. Хорошо, люди прибежали, отняли меня, а то ведь убила бы совсем. Но вот чувствую я, что всё равно умру. Всё внутри у меня отбито. Не очень-то поверил Есим в скорую смерть Айши, но новость об этой драке его обеспокоила. И мысль о Кариме как-то запала в душу ему. Что ж, Карим молод, и по возрасту Дуне он подходит больше, чем Есим. И работают они вместе. Кто знает, может быть, на самом деле любовь у них? А Айша продолжала охать и стонать: - Неужели ты не накажешь наглую девку? Под носом у тебя распутствует. На меня, на жену твою, руку подняла. Перед всем аулом меня опозорила. Как посмела она! Ты просто обязан её наказать! Ничего не ответил Есим. Накинул на плечи шубу, вышел из дома. Грустно было баю. Словно белую гордую птицу грязью вымазали. Очистится ли? Что же было между женщинами на самом деле? У кого спросить? Вошёл в раздумье в самый бедный дом. Кинулась хозяйка дастархан накрывать для дорогого гостя, да остановил её бай. Попросил рассказать, что люди в ауле болтают о произошедшем. Боялась женщина говорить – не отомстила бы Айша за это. Но понемногу вызнал Есим всю правду. И о малышке Амине узнал, и о заступничестве Дуни. Ещё выше в его глазах вознеслась девушка. Вот она какая, оказывается! Не боится слабого защитить! А вот про Карима спросить не решился. То ли правду услышать боялся, то ли опорочить девушку ненароком. То ли опасался чувства свои перед людьми обнажить. К Кадише послал служанку – узнать, как здоровье девочки, не нужна ли помощь. Передала Кадиша, что плоха девочка. Выживет ли – неизвестно. И чем можно помочь, она не знает. Всё в руках Аллаха. А дома стонала Айша: - Умираю. Когда ты накажешь эту девку? Рассердился Есим: - Всё верно она сделала, мало она тебя поколотила. Ты, оказывается, над сироткой издевалась, за то тебя Дуня и побила. И не жалуйся мне больше! - Она любовница Карима! - А это тебя не касается! Если она захочет, я их женю, и приданого дам! Чтобы жили не хуже других! Прикусила язык сплетница. Но смиряться она вовсе не собиралась. В ночь ускакал из аула гонец к отцу Айши. С жалобой на то, что муж нанёс ей оскорбление. Что завелась в ауле русская блудница, и что эта потаскуха при всех набросилась на неё, подняла руку на законную жену, дочь древнего и уважаемого рода. А муж не защитил её, не наказал беспутницу. Не исполнил закона шариата. А Амине становилось всё хуже. Задыхалась девчушка, надсадно кашляла и таяла на глазах. Дуня не отходила от постели девочки ни на шаг, но помочь ей была не в силах. И тогда Есим отправился в Оренбург. Узнал у знакомых адрес хорошего врача, и уговорил его за хорошую оплату посетить больную девочку. А скоро прискакал гонец из Ханской ставки. Есима вызывали на суд родственники Айши. глава 10 Время действия - 1860 год; киргиз-кайсаки - прежнее название казахов. Доктор Штифель, немолодой и уставший человек, был приятно удивлен, увидев Дуню: - Признаться, я боялся, что мне придётся иметь дело с людьми, не понимающими русского языка. Пожалуйте-с мне мыло! Кадиша торопливо вынула из сундука кусочек дорогого душистого мыла и подала врачу. - Но с Вами мне будет намного легче, - говорил он, тщательно промывая руки под струёй теплой воды, которую Евдокея наливала ему из медного кумгана, - Ну-с, где больная? - Здесь, доктор. Вы спасёте девочку? – с надеждой в голосе спрашивала Дуня? - Хм, сделаю всё, что в моих силах. Но я удивлён, что вы обратились ко мне. Здесь, в аулах, предпочитают лечиться у знахарей и шаманов, - говорил доктор, осматривая Амину, - А что явилось причиной болезни? - Её избили и оставили замерзать на улице. - Какая дикость! Варварство! Но, следовательно, причиной может быть как нервное потрясение, так и простуда. Где же её родители? - Это сирота, доктор. - Так-так… Ах-ха… Хм! Налицо воспаление лёгких, - бормотал доктор, прослушивая и простукивая детское тельце. - Что же делать? Как лечить? – в нетерпении спрашивала Дуня. - Я оставлю вам микстуру, которой вы будете поить девочку по часам, - сказал доктор, доставая из чемоданчика флакон из тёмного стекла, - Вот так, наливаете в ложечку… Найдётся ложечка? Да-с, наливаете в ложечку и вот таким образом поите девочку, - он слегка сдавил худенькие щечки Амины и ловко отправил содержимое ложки в приоткрывшийся ротик, - Не тревожьтесь, микстура совсем не горькая. - А если её не хватит? – волновалась Дуня. - Когда лекарство закончится, вы пришлёте посыльного в мою аптеку. Сейчас я напишу вам рецепт. Да-с, мой адрес я вам тоже оставлю. Если будет необходимость, сообщите мне. Но это ещё не все! Кадиша и Дуня старались не упустить ни одного слова доктора. - Девочку нужно иногда купать. В тёплой воде. Не в горячей, вы меня понимаете? И не в холодной. Именно тёплой. Нужно очищать кожу от пота и давать ей дышать. Но после купания вы должны быть осторожны, малейший сквозняк или холод убьют ребёнка. Смазывайте тело, ну хотя бы бараньим жиром. И делайте лёгкий массаж. Я вам покажу. И доктор стал быстрыми движениями похлопывать и пощипывать девочку, привычно переворачивая детское тельце. - И ради Бога, не давайте ей всё время лежать неподвижно. Поднимайте, сажайте на подушки, перекладывайте с боку на бок. Ну-с, вот так! – заключил он, закончив процедуру и укрыв девочку одеялом. Кадиша пригласила доктора выпить чаю. - Не откажусь, не откажусь. Признаться, я изрядно озяб в степи, и чашка чая мне не помешает. Вымыв руки, доктор уселся за дастарханом, неловко подогнув ноги. - А ведь вы знаете, этот киргизский чай очень даже недурён! – говорил он, довольно прищуриваясь и с наслаждением прихлёбывая напиток из расписной пиалы. - Скажите, доктор, почему здесь, в степи, так много детей погибает? – спросила его Дуня. - Медицины совершенно нет. Лечатся у шаманов. Вот был случай – расследовали мы массовую гибель детей в нескольких аулах. Подозревали даже инфекцию. Заразу, - пояснил он, видя, что женщины его не понимают, - Оказалось, что всех лечила местная старуха-знахарка. И чем же вы думаете? Парами ртути и ядовитыми грибами. Подумайте-с, шаманы удаляют миндалины острым листом рогоза. Кадиша принесла блюдо с мясным пирогом: - Угощайтесь, доктор! - Благодарю! Но даже если не брать во внимание знахарок и шаманов, положение просто бедственное. Беременные женщины недополучают нормального питания. Нехватка овощей, фруктов, рыбы влияют на здоровье ещё не родившихся детей. Обратите внимание на зубы степнячек – они в ужасном состоянии, потому что их вещество уходит на построение скелета ребёнка. Слушала Дуня доктора и думала – но ведь нужно же что-то делать, как-то помогать людям. А чем поможешь! Грустно было девушке. Тем временем доктор засобирался обратно. - Что же вы в ночь? Останьтесь, утром поедете! – уговаривали женщины. - Нет-нет, благодарствую. Мне не привыкать к ночным визитам. А остаться не могу – меня ждут больные. Так вы всё запомнили, что нужно делать? Желаю девочке скорейшего выздоровления! И доктор Штифель в сопровождении крепких джигитов отправился в Оренбург. А Есим в это время ехал в Ханскую ставку. С собой он взял свидетелей той памятной драки, среди которых был и Карим. На суде биев* обвинение против Есима выдвинул отец Айши: - Есимбай нарушил законы шариата, он допустил оскорбление своей жены со стороны блудной девки и никак не наказал виновницу. - Я не нарушил ни одного закона шариата, - выступил в свою очередь Есим, - Драка произошла между моей женой Айшой и моей наложницей Дунией. Разве в шариате сказано, что я должен вмешиваться в женские ссоры? Тем более, что драку начала Айша. - Свидетели могут это подтвердить? – спросил верховный бий. Вперёд вышел Карим: - Я могу подтвердить. Есимбай сказал правду. - Этот человек не казах! Его показания нельзя принимать! – закричал кто-то из обвиняющей стороны. - Он мусульманин, разве этого не достаточно? – осведомился Есим. - Пусть прочтет молитву Йа-Син, если он мусульманин! – не унимались обвинители. Принесли молельный коврик, и Карим, опустившись на колени, сказал: - Всё, о чём я говорю, правда! – и прочитал молитву, не ударив в грязь лицом. - Чем била Айша наложницу? – спросил один из биев. - Камчой. - Чья была камча? – вступил второй бий. - Камча принадлежала Есимбаю, - отвечал Карим, - она хранилась в его доме. - Остались ли следы на теле Айши? - Я не видел. Удары пришлись по одежде. - Остались ли следы на теле невольницы? - Да, у неё рассечена камчой рука, - сказал Карим. Вдруг раздался голос отца Айши: - Она не наложница Есимбая! Он не живёт с ней! Бии вопросительно посмотрели на Есима. - Я выкупил её у похитителей. Я отдал за неё деньги. Я её одеваю и кормлю. Она живёт в доме, принадлежащем моей семье. Это могут подтвердить свидетели. Разве это не доказательство, что она моя наложница? А сколько ночей я провожу с ней – в этом я не обязан отчитываться. У турецкого султана сотни наложниц, и он ни перед кем за них ответа не держит. Толпа захохотала. Ответ Есима всем понравился. - Вот если бы она была моя моей женой, тогда бы я обязан был делить мои ночи поровну между ними, - продолжал Есим. Долго судили-рядили бии в тот день. Опрашивали свидетелей, перебирали все законы шариата, и не нашли ни одного нарушения со стороны Есима. В конце концов, решили, что он не виновен, разрезали пёструю верёвочку**, суд закончился. С лёгкой душой возвращался Есим в родной аул. Но на половине пути его джигиты заметили погоню. ___________ * Суд биев – суд у казахов до 1864 года, бии – судьи. ** Разрезание пёстрой верёвки – символ согласия с решением суда. Продолжение следует...#вечерниечтения