Предыдущая публикация
Телеграммы отличившимся на спецоперации бойцам направил министр обороны РФ Андрей Белоусов, сообщает Telegram-канал ведомства
Семь военнослужащих 114-й отдельной мотострелковой бригады удостоены звания Героя РФ, а пятеро получили звание Героя ДНР. Более 1400 военнослужащих награждены госнаградами и ведомственными знаками отличия. Личный состав бригады участвовал в прорыве на авдеевском направлении, освобождении Камышевахи и Красногоровки. Продолжает успешное наступление на красноармейском направлении, участвовал в освобождении Уманского.
Личный состав 10-го танкового полка министр обороны поздравил с освобождением населенного пункта Парасковиевка в ДНР. Бойцы полка проявили храбрость и самоотверженность при освобождении Авдеевки и Новомихайловки. Более 1000 военнослужащих этой воинской части удостоены госнаград и ведомственных знаков отличия.
Следующая публикация
Комментарии 19
Я студентка медицинского колледжа. С детства мечтала быть врачом, помогать людям, однако оказалось, что мир совсем не такой прекрасный, каким иногда представляется. Два месяца назад наша группа проходила учебную практику в гинекологическом отделении городской больницы. Вот тогда и довелось мне присутствовать на аборте. Я никогда не была сторонником абортов, скорее наоборот. Да и все мои однокурсницы хором говорили, что это убийство, грех и т.д. Наш учитель по гинекологии много раз акцентировал внимание на вреде аборта для организма женщины, приводил современную статистику по этой теме. Поэтому для меня вопроса, допустимо это или нет, даже не возникало.
Так получилось, что мы с подругой оказались в перевязочном кабинете, когда туда вошла молодая женщина и два врача. Никакой мысли относительно аборта у нас не возникло, ведь только что мы помогали медсестре перевязывать девушку после операции. Я спокойно меняла перчатки, пока молодая, лет тридцати врач, распр...ЕщёРАССКАЗ СОУЧАСТНИЦЫ УБИЙСТВА.
Я студентка медицинского колледжа. С детства мечтала быть врачом, помогать людям, однако оказалось, что мир совсем не такой прекрасный, каким иногда представляется. Два месяца назад наша группа проходила учебную практику в гинекологическом отделении городской больницы. Вот тогда и довелось мне присутствовать на аборте. Я никогда не была сторонником абортов, скорее наоборот. Да и все мои однокурсницы хором говорили, что это убийство, грех и т.д. Наш учитель по гинекологии много раз акцентировал внимание на вреде аборта для организма женщины, приводил современную статистику по этой теме. Поэтому для меня вопроса, допустимо это или нет, даже не возникало.
Так получилось, что мы с подругой оказались в перевязочном кабинете, когда туда вошла молодая женщина и два врача. Никакой мысли относительно аборта у нас не возникло, ведь только что мы помогали медсестре перевязывать девушку после операции. Я спокойно меняла перчатки, пока молодая, лет тридцати врач, распрашивала пациентку:
– Тебе сколько лет? Двадцать три? И уже второй!
«Вот, уже ждет второго ребенка, – подумалось мне. – Интересно, что привело ее к врачу?»
– Послушай, Маша, – сказала тем временем врач, обращаясь к девушке. – Тебя же предупреждали об осложнениях в женской консультации? И эндометрит может быть, и привычное невынашивание. Знаешь об этом?
– Да, знаю, – ответила девушка.
Тут до нас с подругой наконец-то дошло, куда мы попали. Я знаю себя, я могла бы уйти (конечно, предварительно разругавшись с врачом, резко сказав все, что я об этом думаю), но... Я считала себя смелой, не раз давала отпор старшим. Оказалось, что я – последняя трусиха. Я продолжала стоять в кабинете как вкопанная, подруга тоже не шевелилась. Между тем врач надевала перчатки, медсестра раскладывала инструменты. Наконец вошла врач-анестезиолог. Она быстро сделала укол в вену и подключила к игле капельницу.
– Держи иглу, – приказала она моей подруге, а сама отошла к окну.
А дальше... А что дальше? Почему-то следующие двадцать минут будто бы стерлись из моей памяти. Помню какие-то обрывки фраз, голоса. И еще помню кровь. Много крови. Все это так противно, мерзко... Это был страшный кошмар. Я поймала себя на мысли, что если бы ребенку было бы не три месяца, а три года, нас бы посадили за его убийство. Почему же можно убивать неродившихся детей?! В конце «операции» что-то пошло не так.
– Черт, не могу все выскрести, – прошептала врач. И уже громко сказала: – Быстрей зовите заведующую.
Зав. отделением пришла быстро.
– Сейчас посмотрим, что случилось, – с улыбкой произнесла она, наспех одевая перчатки. – Ну-ка, подержи зеркало, – обратилась она ко мне.
Выбора у меня не осталось. Пришлось держать зеркало. Именно тогда я поймала себя на мысли, что я теперь не наблюдатель, а соучастница убийства. «Да нет, нет, – пронеслась в голове убаюкивающая совесть мысль, – ты же ничего не делаешь». В это время девушка стала отходить от наркоза. Врач торопилась.
– Похоже на крайнее прикрепление плаценты, – сказала она, вытирая рукой лоб, – Да, дело не очень хорошо.
Я все еще держала зеркало. Понимала, что кровь, текущая по моей руке, – это кровь малыша, который еще полчаса назад был жив. И так хотел жить.
– Когда очнется, скажите, что операция была тяжелая, – обратилась врач к медсестре. И уже тише добавила:
– Дай Бог, еще родит. Не знаю.
Дорога от больницы до моего дома занимает тридцать минут. Все это время я сидела в автобусе и плакала. Мне было все равно, что на меня смотрят люди, мне вообще было все равно. «Мы убили его», – эта мысль не давала покоя ни на секунду. В этот же день я пошла в церковь на исповедь. Народу было много. Впереди меня стояли бабушки и, разговаривая друг с другом, смеялись. Я думала: «Какие же они счастливые, какие счастливые...» После исповеди сразу стало легче. Я знаю, что Господь прощает всех, приходящих к Нему с покаянным сердцем, но я никогда не смогу простить себя. Никогда. Пишу эти строки и плачу.