Тяжело быть сиротой, - проговорила с грустью Жанна. - Ни копейки не тратит она на бедного мальчика. Даже на еду скупиться, в большинстве у сочувствующих людей перехватит. Раньше с тобой приходил у нас мог поесть. После твоего отъезда стало ему тяжело, похудел страшно. Иногда приглашаю его, что бы перенести, или убрать что то. Всегда охотно отзывается. Накормлю, даю кое, что из твоей одежды, из которых ты уже вырос. - Ничего, скоро я ему сделаю предложение, от которого он не откажется. Шанс отдохнуть от всех родственников. - Мне кажется, только ты его единственная надежда. Смотрит на тебя, как на старшего брата. - По-другому и не представляю себе. Жанна обняла сына. Она еще не насытилась его присутствием. - А я тебе подарок привез, - сказал Каплан улыбаясь. - Подарок? - удивилась Жанна. - Надеюсь это не купленный подарок. - Это почему же ты надеешься? - Потому что сама, по своему опыту знаю, как будучи студентом, трудно, а порой невозможно копить на что-то. К тому же ты мне уже подарил самый лучше подарок - себя. Этот подарок тебе не превзойти. - Хорошо, тогда пусть это будет дополнением ко всему. - Все споры с тобой я решила сегодня уступить. Пошли обедать. Каплан и Жанна в обнимку скрылись за дверью кухни. ОТЕЦ, МАТЬ, БАБУШКА. Спустя два часа мать сидела с сыном в кухне. Подарок Каплана, сверкал на шее матери. Зеленый ромбовидный треугольник, под цвет ее глаз, подвешенный к золотой цепочке на шее. На вид подарок выглядел дороже, чем за нее заплатили. Но радость матери, за внимание сына от этого не меньше, оно бесценно для нее. Они наговорились, насмотрелись любящими взглядами и бесконечные ласки, которыми она не могла насыќтиться уже позади. Мать и сын сидели за столом, с дымящей чашкой в руках наслаждаясь горячим чаем. - Про бабушку тоже не забыл. Вот ее подарок, - Каплан показал матери несколько баночек специй с разноцветными ярлычками под цвет содержимого. - Ты хорошо сделал. Она это оценит, - сдержанно проговорила Жанна и поднесла чашку к губам. - Представляешь, помня про ее любимое занятие - готовить разные вкусности, чуть не купил ей кулинарную книгу, - сказал Каплан, складывая баночки в небольшой черный пакет и улыбаясь. - Прекрасный подарок. Отчего не купил? - Если бы я подарил ей эту книгу, она проломило бы им же, мне голову. - Это почему же?- удивилась Жанна. - До меня такую глупость однажды совершил дядя Арсен. - Почему глупость? - Непонимающе повела плечами мать Каплана. - Однажды на ее дне рождении, два года тому назад, Арсен подарил бабушке кулинарную книгу. Бабушка, увидев, что за книга, сразу же разозлилась. Сказала, что он намекает на то, что она, мол, не достаточно хорошо готовит. Хотя дядя Арсен и не помышлял о таком, и такой гнев матери стал для него самого полной неожиданностью. - Готовка это ее гордость, я-то знаю. Три года под одной крышей с ней прожила, - произнесла Жанна в спокойной задумчивости. - Потом еле успокоили, что бы ни омрачать праздник, - продолжал Каплан, не замечая перемены на лице матери. - Книгу убрали подальше, потом Арсен подарил ее жене. - Она недавно на свадьбе Анзора и Софият готовила. - Бабушка? - Да - выдержала паузу Жанна. - Встретилась с ней там. - Правда? - оживился Каплан. - Ну и? - Вот так же и люди, гости на свадьбе, ждали каких-то действий от нас. Но в отличии от тебя они наверное хотели увидеть какой то перебранки или ссоры. Но к разочарованию собравшихся, мы поздоровались, кивнули друг другу головой и разошлись. После этого больше не пересекались. - Жаль,- сказал Каплан с досадой. - А то могли и помириться. - Ты же сам знаешь, почему мы не можем вот так подойти друг к другу и помириться, - мать Каплана сделала паузу, не поднимая взгляда от чашки в руке, потом поставила ее и продолжила. - И я ее понимаю. Между мной и твоей бабушкой давно лежит пропасть недосказанности, и нам разбираться. Ты лучше в это не лез. Твое сыновнее обязанность это любить мать и бабушку. Я люблю тебя больше жизни, и ты любишь меня так же и я благодарна тебе. Она любит тебя так же сильно как любила твоего отца, и ты должен любить ее, несмотря на все наши недомолвки. Каплан грустный только кивал на материнское наставление. Когда то, лет пятнадцать назад, учитель биологии местной школы, учительница младших классов в той же школе, их сын носящий имя Каплан, жили в этом доме дружной и счастливой семьей. Отец любил природу и профессию тоже выбрал соответствующую. Он был фанатом свой профессии и вне школы тоже оставался биологом. Когда остальные коллеги после рабочих дней залеживались у телевизора, называя это отдыхом, отец Каплана ходил в походы с палатками в местные леса и лазил по горам. Так бы и продолжалось до сих пор счастье Каплана и его семьи, если бы отец после очередного похода, вернулся домой. В тот злосчастный день все семейство отправилось в лес вместе. Спустя день, мать с ребёнком - четырёх летним Капланом в руках вернулась домой без мужа. Отца Каплана никто до сих пор не видел. Никто не знает где его местоположение, жив или мёртв. Загадка для всех, отгадку которую пытался разгадать каждый, кто слышал эту детективную историю. Параллельно с этими событиями произошла еще одна история не менее запутанная, следовательно, и не менее детективное. Нескольких грабителей ограбивших банк и преследуемые милицией загнали в тот же лес. Двух вскоре поймали, а главарь с деньгами скрылся. На следующий день появились газеты со статьями намекающие и связывающие исчезновения отца Каплана с ограблением банка. Некоторые предполагали, что может отец Каплана, случайно стал жертвой бандитов. И теперь где то спрятанный, а еще ужаснее убитый и закопанный. Другое печатное издания считая свою версию оригинальной, предположила, что может отец Каплана, находился с грабителями в преступном сговоре. Следователи, допросив двух пойманных грабителей и мать Каплана, убедились, что между этими двумя делами общего ничего нет. Но как это часто бывает, люди поверили в ту самую невероятную версию. Как добропорядочный отец семейства, бросив жену и меленького сына, убежал, вместе с тем, не пойманным преступником и деньгами. Все поверили в эту историю. Все, кроме тех людей знавших Руслана - отца Каплана как доброго и порядочного человека обожавшего свою семью. И особенно бабушка Каплана - Хана, которая конечно, не верила, что на такое способен ее сын. И конечна она добивалась правды, своей правды идущая в разрез с интересами Жанны - матери четырехлетнего Каплана. Еще в самом начале семейной жизни Руслана и Жанны родителей Каплана, Хана невзлюбила невестку. Из многочисленных причин, имеющихся у нее не любить Жанну, главенствующей являлась то, что сын взял жену, не посоветовавшись в выборе с матерью. И невестка, войдя в семью, сразу же стало ей неугодной. И во времена тяжелых переживаний по причине исчезновения сына она приумножила свою ненависть к матери Каплана и ожесточилась до того, что навела следователей на мысль, что может Руслан, стал жертвой собственной жены коварной Жанны. Она и раньше не доверяла этой женщине. Ей не знакомую, которую сын привез из другого места. Все молчит, последняя видевшая Руслана. И не требуя никаких лишних, доказательств материнское сердце ей подсказала, что Жанна во всем случившимся и виновата. Но долгое расследование, результатов не дало, ничего не удалось обнаружить. Ни следов указывающих на какое-нибудь преступление, ни свидетелей видевших семью, между тем как они зашли в лес, и тем как мать с ребенком вернулась оттуда без мужа. И мать Каплана за время пока шло следствие, не сказала ни разу единого слово. Никому, ни следователю, ни родным и близким. Хотя все подозревали, что Жанна если бы захотела, то могла бы дать показания здорово выручившее следствие. Но на все вопросы она отвечала только упрямым молчанием. Это молчание вызывало еще большее подозрение, отягощая и так непростую ситуацию Жанны. Бабушка обвиняя мать Каплана в убийстве мужа, хотела посадить в тюрьму и отобрать ребёнка. Но нет доказательств, нет и вины. Каплана и его мать не разлучи. После того как следствие перестало преследовать Жанну легкая жизнь от этого не последовала. Бабушка Каплана позаботилась об этом. Хана бабушка Каплана, обладая безграничной властью над остальными родственниками, не собиралась успокаиваться на этом, (она являлась старшей в роду, муж у нее умер за два года до исчезновения сына). И как глава рода все родственники держались ее мнения и отвернулись от Жанны, но не от самого Каплана. Внука она любила без памяти, не смотря на то, что эта странная и ненавистная женщина, погубившая ее сына, воспитывает его. Вот так эти две женщины любившие без ума одного и того же человека, столкнулись между собой. И в продолжающейся до сих пор вражде бедный Каплан находиться, словно между молотом и наковальней. Хотя каждая сторона старалась не причинять бедному мальчику страданий. Каплан не раз пытался разговорить мать, навести тему разговора на отца, потом плавно перейти и на загадку его исчезновения. В начале беседы Жанна всегда с большой охотой отзывалась на любые темы касательно отца, про любые другие дни и истории которые с ним приключались раньше, но день исчезновения отца был исключением. Как только Каплан поворачивал русло беседы в эту сторону, она тут же умолкала, переменившись в лице; вместо оживленного и весёлого на скорбное и измученное. Она и не пыталась скрывать, что знает то, чего неизвестно многим. Жанна просто затыкала рот, уходя в глухонемую оборону. Каплану не оставалось ничего, как ждать в надежде, что она не выдержит столько времени, храня всё в себе и обязательно, когда-нибудь расскажет хотя бы ему одному. Но до сих пор за пятнадцать лет Каплан и единого слова не услышал от матери про этот злосчастный день. Она только твердила всегда, как и сейчас готовая заплакать но, пытаясь изобразить холодное спокойствие: - Не верь тому, что говорят люди о твоем отце. И про всё остальное не верь. Я ему ничего плохого не делала. Прошу поверь мне на слово, большего я предложить тебе не могу, только мое слово ты уж извини меня. Придёт время, и ты всё узнаешь. - Как ты можешь так говорить. Я всегда пропускал мимо ушей эти бредни и не поверью в это никогда, - несмотря на все непонятные события и подозрительное молчание матери Каплан слепо ей верил во всем. Каплан как это всегда бывало после очередного разговора на эту тему, пожалел, что опять всколыхнул успокоившиеся чувства и заставил страдать мать. Бросился успокаивать и крепко обнял ее что есть силы. Ему иногда кажется, что она молчит не по своей воле, словно какая-то страшная сила затыкает ей рот. Запугал её кто то или что то, и молчит, словно хочет оградить сына от какой-нибудь грозящей опасности. Иногда глаза матери смотрят на сына с нежностью и любовью и уста дрожат, словно готовая сейчас все выложить. Но губы упорно не хотят слушаться, сжимаясь в немом безмолвии. Каплан крепко обнял мать и проговорил: - Я знаю, что ты не любишь вспоминать тот день. Если я разбудил давно уснувшие чувства, о которых ты не хотела вспоминать, и сделал тебе больно, прости меня, пожалуйста. Иногда это неведенье сводит меня сума. - Тебе не надо просить у меня прощение. Я не виню тебя за твое право и желание знать больше. Он твой отец. Раньше я волновалась, когда ты рвался в лес. Бывало, что и запрещала тебе туда ходить. Я думала там, ты ищешь ответы на вопросы, которые тебя мучают. Но теперь не боюсь, потому что знаю, ты идёшь туда не за ответами, ты по-настоящему любишь этот лес, как и твой отец. И я спокойна за тебя,- говорила мать Каплана с дрожащим голосом, не отпуская сына, прижимаясь крепче. - ЖАННА АДАЛЬБИЕВНА, - Послышался со двора детский голос. Мать Каплана выглянула в окно и заметила троих ребятишек толпящихся за закрытой калиткой. - Ах, я совсем запамятовала,- сказала мать Каплана, суетливо вытирая слёзы.- Несколько родителей моих учеников попросили меня дополнительно позаниматься с их детьми на время каникул. Я согласилась, неделю назад назначила им на сегодняшнее утро, - посмотрела в сторону настенных часов.- Потеряла счёт времени. Каплан выглянул в окно и увидел, как из открытой калитки торчала голова маленького мальчика. За ним, очевидно, толпились ещё несколько детей, они толкали его в спину движимые неуёмным любопытством, посмотреть, как выглядит двор учительницы. - Теперь уверенно можешь идти, не боясь, что останусь одна, - обратилась Жанна к сыну. - Ближайшие два часа они не дадут мне скучать. Если бы не твоя бабушка, поджидающая тебя, перенесла бы на другое время, - уже успокоившаяся мать обняла сына, и вышла во двор к ученикам. Дети, тем временем толкнув под активный протест впереди стоящего, вошли внутрь и разбрелись по всей территории двора. Они чувствовали себя как дома. С книжками под мышкой, по хозяйский вышагивая, осматривались. И явно разочарованные, что учительница тоже обычный человек и живёт точно в таких же домах как они или их знакомые. Когда заметили выходящую к ним из кухни Жанну Адальбиевну, дети объединились в одну кучку вокруг неё. Она указала в сторону дома и велела идти за ней. Спустя полчаса Каплан сидел с надутыми щеками от пирожков в кухне бабушки. Она суетилась у плиты, иногда подбегая к столу с добродушно заботливой улыбкой, подносила готовые блюда. Каплан боясь обидеть ее, ел все подряд, так же как два часа назад ел мамины угощения, и только в душе корил себя за непредусмотрительность, до отвала наелся дома. Как он мог забыть, что от бабушки никто никогда не уходит голодным. Теперь грозилась все это кончиться плохо, если не остановиться. Желудок возмущался, подговаривая глотку к освобождению лишней еды. Каплан уже поздоровался со всеми, дядей Арсеном, тетя Залиной и малолетними двоюродными братьями Залимом и Салимом. Посидели вместе за столом, до третьего блюда и дядя, с женой прихватив детей, ушли по делам, оставив Каплана один на один с бабушкой. Пока доходило очередное кушанье до готовки, она садилась напротив и наблюдала с нежностью на еле проталкивающего в глотку угощение Каплан. Вначале все было вкусно, как всегда у бабушки, но с количеством потребленной еды вкус перестал заботить язык Каплана, работая исключительно в качестве гребной лопаты толкающее внутрь. На какие жертвы можно согласиться, что бы не обидеть любимого человека. Иногда бабушка подходила сзади, прижимая к груди голову внука, роняла слезу. Каплан, не мешал выражать любовь бабушки, к себе, ведь ее он любит, не меньше матери. Больше всего возмущало парня, почему столь добрые и любимые ему сердца не могут найти общий язык. А общая боль, которая должна объединять, наоборот разъединила их. Бабушка как обычно вспомнила отца. Каплан любил слушать про отца от родных, знавших его еще до исчезновения. Мать не вспоминала его часто, ей было слишком тяжело. По рассказам родных он сложил отца в голове, словно это были его личные воспоминание. Каждый раз, жадно ловя новую, ранее не знакомую черту об отце присоединял к уже существующему. Так он собирал образ отца словно пазлы. Потом она как обычно достала из шкафа старые пожелтевшие газеты временем и заботливыми руками нещадно изломанные. Каплан много раз видел их. На первой полосе газеты две фотографии. Первое изображение - тюремный анфас грабителя, исчезнувшего после долгой погони с мешком денег после вооруженного нападения на банк. Другая молодого учителя биологии Руслана Широва, отца Каплана под заголовком "Пропал без вести". И небольшая статья на полсотни слов, сильно намекающая на виновность матери Каплана в случившемся. И бабушка, считавшая эту статью самой правдивой из тех, что печаталось о сыне в те не легкие для всех родственников времена, хранила, словно доказательство вины невестки, показывая Каплану каждый раз, как он заходил к ней в гости. Потом сама заводила разговор на эту тему. И Каплан, конечно, не мог долго это терпеть. Бабушка, уловив резкое неприятие, со стороны внука всегда тут же умолкала. Как бы ни ненавидела она невестку любовь внука для нее стояла на первом месте. Она так же помнила, что внук давно хочет их помирить. Каплан зная слабость бабушки к нему, мог бы потребовать в категоричной форме " Или я с матерью или никого", и она обязательно бы уступила. Но он хотел, что бы произошло это без принуждения с согласия сторон. Иначе примирение носило бы просто формальное, поверхностное притворство. Большую тарелку, наполненную пирожками с творогом и вишней, нес Каплан, в руке возвращаясь, домой от бабушки. Взгляд держал подольше от тарелки, если оберточная бумага сползет и случайно высунется хотя бы край пирожка, ему станет плохо прямо на дороге. Ашамаз показался из угла и подошел к другу. - От тебя вкусно пахнет, видно бабушка сегодня была особенно щедра. - И не говори, - Каплан протянул тарелку другу и присел рядом у синей деревянной скамейки возле такого же цвета чужих ворот. Ашамаз быстро продырявил бумагу, вытащил пирожок и, откусив половину, закатил глаза от удовольствия. - Ммм, вкусно. Готовить она мастер не то, что моя тетя. От жареных яиц и консервов, я потерял ощущения вкуса нормальной еды. - О еде потом. Я хочу с тобой поговорить на одну тему. Друг, вытаскивая второй пирожок, присел рядом. - Говори, я весь внимание. - На неделе я собираюсь в лес... - Ну, когда же он пригласит меня. При второй или третей встрече. Спрашивал я себя. Даже хотел принимать ставки у друзей, заодно и их заинтересовать. Но не успел. Каплан улыбнулся. - Неужели я так предсказуем? - Совсем нет. Я проницательный, - и Ашамаз нацелил на голову Каплана половину пирожка с творогом, словно сканируя им мозг друга. - Раз все знаешь, у тебя должен быть готовый ответ и время на размышления не нужно. - Ненужно. - Ну, так? - В лес? Каплан кивнул. - Что бы комары ели меня как я этот пирожок? Каплан кивнул. - Лежать на сырой холодной земле в палатках иногда и в дождь, зарабатывая радикулит? Каплан улыбнулся и кивнул опять. - Таскаться за тобой, пока ты лазишь по скалам? У Каплана расширилась улыбка. - Не спать из-за диких животных кровожадно кричащих в ушах и бояться, что могу, не увидеть утро? - Не преувеличивай, откуда в наших лесах дикие звери. - Ну, тогда я согласен. Если в лесу нет диких животных, туда и пойду. А то в моем доме живет, одно существо под видом тети. Подальше от нее, - и одним махом проглотил остаточную половину пирожка. - На нее я и надеялся, - выговорил Каплан и со словами чуть вывалился сегодняшний завтрак у матери и обед у бабушки. - Неужели я так предсказуем. - Нет. Просто тетя твоя очень злая. Так что готовь палатку. - Когда отчаливаем? - Палатка моя старая, мыши проели. Как только найдем другую. - Ну, я побежал искать снаряжение? - протянул Каплану тарелку пустую наполовину. Даже постоянно голодный Ашамаз наелся до отвала. Штаны и рубашка послужили салфеткой, на прощание помахал рукой Каплану и поворот скрыл его резиновые подметки старых потертых кроссовок. Сини ворота, отворилась, и оттуда вышел старик в коричневой шляпе с округлым верхом, звонко постукивая палкой, опираясь. - ЗДРАВСТВУЙТЕ ДЕДУШКА Хизир, - поздоровался Каплан громко. - Здравствуй, милок,- ответил старик, тяжелым хриплым голосом. Сначала не заметивший Каплана, он оглянулся медленно и протянул в старческой тряске сухие морщинистые руки. Каплан быстро поставил тарелку на скамейку и обеими руками сжал стариковскую. - Чей сын? - туманным взором посмотрел в лицо Каплана, Хизир. - Я ВНУК ШИРОВОЙ ХАНЫ, - прокричал Каплан, помня глухоту столетнего старика. - Ханны?... ГМ. Знаю, знаю... Давно не видел ее... Передай при встрече от меня пожелание здоровья долгого. - ОБЯЗАТЕЛЬНО ПЕРЕДАМ ДЕДУШКА, - Каплан взял тарелку обратно, достал два пирожка и протянул старику, - БАБУШКА ГОТОВИЛА. Старик Хизир положил руку на плечо Каплана. - И тебе долгого здоровья милок, - старик Хизир взял пирожки и медленно зашагал по улице, тяжело опираясь на палку. Каплан подождал, пока старик Хизир удалился на почтительное расстояние и пошел в противоположную сторону широкой улицы с тарелкой подмышкой. На ходу вспоминал, где лежат альпинистское снаряжение, старые, которыми еще отец пользовался. И не без основания опасаясь, прикидывал, - " годны ли, не истерлись ли они окончательно ". НАЧАЛО ПУТИ. Прошла неделя, с тех пор как Каплан вернулся домой. Праздник в честь возвращения сына гор, работы по дому, всё позади. Настал долгожданный день, день похода в лес. Раннее утро. Каплан улаживал последние штрихи к предстоящей лесной прогулке. Осматривал содержимое рюкзака, всё ли на месте, ничего не забыл вчера, когда укладывал. Мать тем временем накрывала завтрак. Старый адыгский сыр желтыми кубиками лежал в тарелке горой, источая аромат чеснока. Белый хлеб, с местной пекарни лежал нарезанный в тарелке из плетеной соломы и три пустые чашки, дожидаясь кипятка, заняли три стороны квадрата столешницы. Когда всё было готово, Жанна позвала сына. Каплан управился с вещами и уселся за стол. Глянули на часы, Ашамаз запаздывал. - Ничего, как только начнем завтрак, сразу появиться, - успокоил Каплан. Жанна налила чай в две чашки и мать с сыном приступили к завтраку. Ашамаз все еще запаздывал. Жанна сидела напротив, радостно взирая на сына. Каплан сидел, молча допивая чай, иногда застенчиво посмеиваясь на мать, отворачивался и смотрел через окно на залитый солнцем двор. На подоконнике в полушаге, лежала ничком фотография в серебряном обрамлении. Тут глаза Каплана зацепились за блестящую вещицу. Он протянул руку и перевернул. На ней было изображено всё семейство Каплана в сборе. Отец и мать стоят радостные, боком прижавшись, друг к другу, держат четырёхлетнего Каплана, а в руках мальчика большой зеленый с черными полосками кот с явно не довольной мордой, и большие змеиные глаза, устремлённые в объектив камеры. Жанна, заметив фотографию, тяжело вздохнула. Двоих из четырех на окаймленной рамкой изображении уже больше нет. Каплан взял обеими руками фотографию и внимательно начал смотреть. По сосредоточенному взгляду казалось, он смотрит сквозь нее в прошлое. Каплан улыбался нежно, вспоминал волосатого друга детства: - Толстяк, - произнес он вслух имя кота. - Где он теперь? Два года спустя после истории с отцом, кот тоже исчез. Каплану в те времена уже было шесть лет и память его начала скапливать воспоминания. Отца он плохо помнил, только по фотографиям и со слов родных. А кота отлично помнил и без фотографий. Большой зеленый кот с черными тигровыми полосами по всему телу и черный кончик хвоста. Как не хватало этого мордастого и волосатого смышленыша Каплану. Ведь он считал кота Толстяка особенным и необыкновенно умным. Но применял умственные способности исключительно во зло. Страдал от его проделок особенно Ашамаз, которому тетя часто поручала следить за индюшатами. Кот весь зеленый с черными полосками не заметный в невысокой траве, подкрадывался, хватал птичек на глазах Ашамаза и исчезал. А бедному другу Каплана, доставалось от тети за каждую недосчитанную птичку. Поток приятных воспоминаний пронесся в голове Каплана. Тем временем макушка Ашамаза появилась за калиткой, туго скрученная веревкой, тяжелая походная палатка горбилась на его спине. Каплан в грустной задумчивости заметил друга, только когда он вошел и поздоровался. Жанна пригласила долгожданного гостя к столу. Ашамаз свалил груз со спины и прислонил большой армейский рюкзак цвета хаки к стене. Он заметил, как Каплан ставил фотографию обратно на подоконник. - Ну и вреден же был этот кот, - сказал Ашамаз, занимая единственно пустующее место за столом, напротив Каплана. - Даже для кота он был слишком странным. Не помню, что бы он хоть раз мяукнул. - Конечно, мяукал, он же был котом, - проговорил Каплан, но непонятная самому морщина сомнения появилась на лбу. Жанна отошла за чайником. - Его злая морда и сейчас стоит перед моими глазами, - выплескивал злость Ашамаз на фото кота. - Никогда " Толстяк " не был злым. Он был мягким и добрым, - защищал любимца детства Каплан и улыбался. - И это усыпляющее урчание под одеялом. - Не знаю, я не любитель мохнатых мордочек с дьявольскими глазами. Я предпочитаю собак. Они искреннее и добрее. Два друга не раз спорили на эту тему, и Каплан не захотел продолжать, решил повернуть поток беседы в другую сторону: - А где твоя белая собачка, забыл, как его звали? Она еще днем и ночью, не затыкая пасть орала на все село. - Я звал его " Лавиной ". Он умер полгода назад от старости, - ответил Ашамаз без скорби в голосе как все это само собой разумеющееся. - И ему тоже доставалось от твоего дьявольского кота. Бедный песик, - теперь Ашамаз жалел пса, глянул опять на фото. - Этот кот, он просто исчадие ада. Я подозреваю, даже уверен, что он издевался над моим бедным псом ради удовольствия. Смотри, какой у него взгляд - Коварный. Ашамаз посмотрел на фото еще раз, суеверно поежился и встряхнулся, дрожь пробежала по телу. И не в силах больше терпеть этот зеленый пронзающий взгляд кота повернул фотографию от себя. - Не надо вешать на бедного " Толстяка " все подряд. Не мог он собаке досаждать ради удовольствия, - улыбнулся Каплан. - Нет в нем, что-то есть, - не унимался Ашамаз. - Видел однажды его во сне, - вдруг в наступившей тишине проговорил Каплан. Жанна, суетившаяся у плиты, тоже притихла. - Спустя год после его исчезновения. Так реалистично это было, до сих пор не могу забыть... Чашка упала на пол и разбилась в дребезги, Мать Каплана уронила. Два друга забыли, о чем говорили и бросились собирать острые кусочки посуды. Жанна быстро достала новую чашку. Два друга избавились от собранных осколков, отправив в мусорное ведро. Когда все трое уселись за стол, то вопросительно переглянулись. На столешнице стояли четыре чашки. Жанна покраснела зачем-то и убрала лишнюю. Чай дымился в руках собравшихся, наполняя теплотой, промозглое утро. Разбитая чашка развеяла все воспоминания и споры о коте, и теперь тишина опять разлилась в кухне. Брови Ашамаза вдруг подпрыгнули, и он приподнял голову, выглядывая исподлобья. У него явно что-то таилось внутри, смешок так и застрял на губах. Мать и сын, не замечая претензий гостя, небольшими глотками наслаждались горячим напитком. Ашамаз неистовствал в ожидании расспросов, не находил себе места и крутился то в одну то в другую сторону. Рассказывать что то, когда тебя не расспрашивают, не получишь никакого удовольствия. Всеми силами старался изобразить преувеличенную веселость, что бы возбудить любопытство Каплана и Жанны. Прошло пять минут, но в ожидании казалось, прошла вечность. Жанна и Каплан привыкшие, к постоянно неунывающей веселости Ашамаза, не замечали ничего особенно нового в его поведении. Видимо Ашамаз переоценил проницательные способности матери и сына. Но так как ждать не было больше терпения, решил сам начать самыми простыми, но самыми действенными словами, возбуждающее любопытство: - Вы слышали последнюю новость? - И победоносно занял гордую позу, зная, что Каплан и Жанна, конечно, ничего не слышали. И как и ожидал Ашамаз они только отрицательно пожали плечами. Но оживления Ашамаза Каплан и Жанна приняли с удовольствием и приготовились слушать. Ему всегда есть что рассказать и чем раскочегарить беседу. Всегда знает свежие новости, первый среди всех жителей села. Свежие новости долетают до ушей Ашамаза раньше даже чем до ушей старушек на скамеечках, словно он сам их придумывает, остальные потом это повторяют на деле.