В IV разделе настоящего издания помещены документы, представляющие собой черновые автографы различной степени завершенности. Отличительной особенностью любого черновика является динамика текста, демонстрирующая стиль авторской работы, методику шлифовки текста и дающая возможность позднейшему исследователю воочию наблюдать овеществленное отражение хода авторской мысли. Одной из самых сложных задач, стоящих перед публикаторами черновых автографов, является адекватная передача всех особенностей авторского текста. В нашем сборнике черновые автографы воспроизводятся посредством следующей системы обозначений: фрагменты текста, зачеркнутые автором, передаются зачеркнутым шрифтом; подчеркнутые места при воспроизведении также подчеркиваются; вычеркнутый, а затем восстановленный автором текст обозначается подстрочным пунктиром; авторские вставки в основной текст (это могут быть как надстрочные вставки, так и обширные фрагменты текста, переносимые с полей документа) печатаются курсивом; вставки во вставляемый текст передаются также курсивом, но шрифтом, отличным от базового; пропущенные автором буквы и недописанные окончания слов (иногда – вследствие дефекта бумаги) помещены в квадратные скобки; не поддающийся прочтению текст вследствие неразборчивости почерка обозначается многоточием, заключенным в квадратные скобки; восстанавливаемый по смыслу текст помещается в квадратные скобки и сопровождается вопросительным знаком. Для удобства работы исследователей над документами окончательная редакция авторского текста (т.е. вариант, на котором остановился автор в момент окончания работы над текстом) выделена полужирным шрифтом; прочий текст набран шрифтом меньшего размера. Наличие в нашем распоряжении фрагментов черновых автографов опубликованных работ Хан-Гирея («Наезд Кунчука» и «Бесльний Абат») позволяет отразить не только процесс авторской работы над текстом, но и ее окончательный результат, отраженный в газетной публикации (не исключающий, впрочем, и вероятность вмешательства в текст редактора печатного издания). Для наглядности нами одновременно печатаются оба варианта текста. 520 520 Статья вторая СЕРАСКИР СУЛТАН МУГАММЕД-ГИРЕЙ I. Султан Мугаммед-гирей, безспорно, принадлежит к ограниченному числу самых замечательных людей нашего края: ни один из уроженцев этого края не пользовался здесь, со времени покорения Россиею Крыма, ни столь громкою известностию, ни столь обширным влиянием и властию как он. Кто хорошо знает нашу страну и дух народа, среди которого судьба определила явиться этому замечательному человеку, тот удивится важности положения, до которой он смел достичь своими дарованиями. Султан Ислам-гирей, или правильнее, Ислам-гирей султан (1)∗ , потомок одного из Крымских Ханов, которого изменчивая судьба двукратно взводила на престол Крымский, из Румелии переселился в Черкесию и был основателем дома султанов Ислам-гиреевых, из которого происходил наш Мугаммед-гирей, более известный под именем Ислам- гиреева, столь им прославленным в новом отечестве его предка ( )∗ . Видно из преданий, что Ислам-гирей был храбрый человек и ума замечательного, как мы должны заключить по его делам, которых коснемся здесь хоть слегка: они показывают, что человеку везде и во всяком состоянии свойственна забота о судьбе своего потомства. Крымские султаны, жившие между черкесскими племенами, нередко пользовались обширною властью в этой стране и влиянием, но это проистекало или от поддержки со стороны Крыма, как мы объясним далее, // (с.2) или следствием особенно выгодного их положен[ия,] напр. связей дружеских и достаточного состояния, и во всяком случае основывалось на личные их достоинства — ума, щедроты и мужества, а как знатность происхождения, сильно способствующая человеку с дарованиями к возвышению, не может ∗ Ссылка автора. Тексты ссылок отсутствуют (Ред). ∗ Ссылка автора. Номер ссылки отсутствует (Ред.). 521 521 однакож повелевать природою, единственною раздавательницею талантов, то многие султаны оставались беднее и униженнее и самых Князей черкесских, у которых по крайней мере были пристанища: у них были свои племена, в которых права́ их предков, права́ столь же древние, как и самые племена, доставляли им какое-нибудь господство и при бедности и слабости одинаково неизменное, а при способностях и успехах взводившее их на значительную степень владельцев; Султаны же, напротив того, в слабости и бедности оставались при одной знатности своего происхождения, которая если охраняла их от посягательства на их личность, это уже было мног[о.] Их права́ в этой стране были основаны на силе, следовательно, они при бедности и слабости сами собою исчезали, и сила только могла их снова поднять и возстановить; при таком положении дел, обедневшие султаны по необходимости должны были оставаться под тенью оскорбительной снисходительности Черкесских Князей тех племен, в которых они жили. Ислам-гирей сообразил, что в счастии его потомки успеют возвысить власть свою, разширить и круг своих действий и влияния, и потому лутчше принять меры противу бедствий, которым они как люди всегда могут подвергнуться. Для этого .... [обрыв текста фрагмента №1] // (с.3) <…> щественного по населенности своей и воинственности, и водворился в нем на условьях, следующих двух трех четырех главных условьях, заключенных с Князьями этого воинственного плем и древнего племени. 1 ∗ . Во всех делах, случаях, касающихся до внутренних дел племени, обстоятельствах равно и в сношениях с иноплеменниками по общественным делам, Султану Ислам-гирею стоять и его потомкам стоять на челе Хамышейских Князей и их потомков. и пользоваться внутре племени равными иными правами. ∗ Нумерация условий договора была добавлена автором позднее. В оригинале условия договора перечислены сплошным текстом без разбивки на абзацы (Ред.). 522 522 2. Ему и его потомкам пользоваться внутре племе Хамышейского племени всеми правами владения и власти Хамышейских Князей. 3. Несмотря на этот пункт, сравнивающий его и его потомков с Князьями и их потомками внутре и их потомками племени, и в случае важных происшествий между ими самими, Ислам-гирей и его потомки сохраняют в относительно чинопочитания и в обхождении преимущества своих предков — потомков Ханов Крымских, и первенствуют между Князьями и их потомками. 4. В делах вне Хамышейского Племени, и в сношениях своих с другими племенами, или народами, Ислам-гирей и его потомки пользуются обы[к] чаями и преимуществами и правами своих предков, а Хамышейские Князья и их потомки следуют за ними, поддерживают его их не в качестве равного с ним, а подчиненности младших союзников. Протчие условь статьи условий были второстепенные, имевшие с большею или меньшею видимостию целью не распространить власть Ислам-гирея и его потомков внутре Хамышейского племени далее черты, определенной черты. выше приведенными пунктами условий. черты. // (с.4) В это время Крымское Ханство было быстр[о] приближалось к разрушению, мятежи и междоусобия обуревали его, а семейская вражда, о которой мы будем говорить далее, не позволяла Ислам-гирею ожидать какую либо помощь из Крыма, Турция же тоже была немного в лучшем положении, Крыма, следовательно Ислам-гирей довольно благоразумно поступил обезпечив, таким сколько это было возможно, […]∗ таким образом будущность своего семейства при самом начале своего водворения в Черкесии. Как бы то ни было а он был основателем дома Султанов Ислам- гиреевых. ∗ в котором до всегда был был всегда, [до нас?], один замечательный человек, его поддерживавший. Человек, Султан Мугаммед-гирей, которого жизни посвящена ∗ Одно слово вставлено простым карандашом (Ред.). ∗ Предложение подчеркнуто красным карандашом (Ред.). 523 523 предлагаемая нами статья, был был по прямой линии пятый потомок Султана Ислам-гирея, по прямой линии. Его отец Аслан-гирей, которого имя, в новом его отечестве, он возвысил до высшей степени. Его отец, Отец Мугаммед-гирея, Султан Аслан-гирей, пользовался особенным уважением в своем кругу большим уважением как храбрый воин, умный и степенный человек. Аслан-гирей Он посетил Румелию, был и в Константинополе, где его приняли с большою внимательностию, даже имел представляли повелителю правоверных, а эта честь редко уже кому оказываласьи. Из Константинопольского Казнохранилища, т.е., оружейной палаты, пожалдаренные ему вещи доселе хранятся у его потомков внуков. Он Аслан- гирей был и прежде религиозный человек, но по возвращении своем <…> [конец текста фрагмента №2] НАЕЗД КУНЧУКА Текст из архива АРИГИ Опубликованный текст (Кавказ. 1846. №37). “... по порядку. — “Развешай уши! справо по одному тихим шагом марш! Стой!... а кто впереди? “Предание!” и вот судари мои я расскажу вам это предание258. Красавицы гор на тенистых порог[ах] За рукодельем подвиги храбрых поют: “На крутых кипучей Лабы берегах Питомцы войны арканы вьют Не на ладьях — грудью бурных коней Разсекают Кубани шумные струи; Пустыни безбережных степей Пролетают падучей звездой. В верстах пяти от нынешнего Павловского поста, на левом берегу Кубани, среди глухого леса, в шалаше, толпа черкесской молодежи беззаботно веселилась и громко пела песню, порой заглушаемую звонким ударом нагайки или плеском воды: “Красавицы гор, на порогах саклей, за рукодельем, поют про подвиги храбрых. На крутых берегах кипучей Лабы, питомцы брани вьют арканы; а Темир-Казак, с небес в ясную ночь – указывает им сакли врагов. И вот, не на ладьях, а грудью бурных коней разсекают они Кубани шумные воды, и пустыни безбрежных степей пролетают падучею звездой. 525 525 От стуж и непогод их хранит, Кипящая в них богатырская кровь Темир Казак с небес им кажет В ясную ночь сакмы259 врагов. Вот пред ним и Дон древний шум[ит], Плещет и седые волны катит. И туман над ним угрюмо спит И дикая лань тихо его воды пенит.” Так пела молодежь в чаще леса на северном берегу Куба[ни], отсудово, от Павловского по[ста] // в четырех или пяти верстах вверх по ее течению. Звонкий удар нагайки и шум всплеска воды перервали пенье веселой толпы молодежи в шалаше, и никто еще не успел взглянуть на реку как подъехал наездник на Вот, пред ними и древний Дон плещет и седые волны катит; над волнами стелется туман; в мглистой выси коршун лишь чернеет, а по берегу лишь робкие лани бродят...”∗ Вдруг, вблизи раздался чей-то голос. Певцы ∗ В отличие от рукописи, в газетной публикации текст песни записан в строку (Ред.). 526 526 изнуренной лм коне с луком на шее. Он разсеяно пел известную пбитво-описательную песню Карбека, которую суеверные черкесы почитают несчастною зловещею. Все в шалаше вздорогнули разслушав несколько слов невидимого певца, а на лице старшего в толпе страх предразсудка провел [исп]безпорядные черты досады и неудовольствия. “Подите, — узнайте, что это за собака подошла к нам с такоюим кровожадным зловещим воем?..” сказал старшина, но наездник - незванный гость, был уже на пороге. “Да умножатся ваши добычи отваги добром дальн[их] народов! Могу ли войтти к вам?” сказал он [и] [обрыв текста] примолкли, вслушались и вздрогнули. Кто-то напевал известную битво-описательную песню Казбека, которую суеверные черкесы почитали зловещею. “Подите и узнайте, какая это собака подошла к нам с таким зловещим воем?..” — с досадой воскликнул старшина; но, незванный гость был пред ними. – Да умножится добыча ваша добром отнятым у дальних народов! Могу ли к вам войдти? сказал незнакомец <…> 527 527 БЕСЛЬНИЙ АБАТ Текст из архива АРИГИ Опубликованный текст (Кавказ. 1847. №47). ...относились до к людейям, которые ему не нравились, – были слишком язвительны и нередко даже грубы; он не мог равнодушно говорить о тех, в особенности, из них, которых называл обыкновенно галунными Князьями. Это черкесские дворяне (оркк), знающие русский язык и между русскими, называющие себя Князьями (которых число впрочем [и немного,?]) и, с глупою спесью, называющие, между русскими, себя называющие Князьями. Бесльний вероятно [н]е знал, что фальшивая монета иногда принимается за настояще, хотя пока не обнаружится обман, и обманщи но он, конечно, и не воображал, что с помощью блес- сиятельного титла, хотя и изрядно фальшивого можно иногда превыгодно жениться ... на сотнях душ. Бесльний конечно не знал, что при блестящем титле Княжеском, хотя с сам[ой]ым подлым малодушием ворованном, можно иногда превыгодно жениться … на сотнях душ. Из Академии мы возвратились прямо домой — и какая радость ожидала Бесльния: он узнал, что фельдмаршал прибыл из Варшавы! Благодарный старик не мог дождаться утра — так ему хотелось скорее броситься, по собствен как <…> его шутки были слишком язвительны, даже грубы, если их возбуждал человек, которого он не любил. В последние годы в особенности он ненавидел людей, которых обыкновенно называл “галунными князьями”. Это дворяне черкесские, которых число, впрочем, невелико, знающие русский язык и между русскими с глупою спесью называющие себя князьями. <…> Из Академии мы возвратились на квартиру, и какая радость ожидала моего спутника. Он узнал, что фельдмаршал прибыл из Варшавы. Благодарный старик не мог дождаться утра: так ему хотелось броситься скорее, как он выражался, 528 528 он выражался, к ногам своего благодетеля, который, когда свет Божий сделался для него мраком, возвратил ему зрение: “Между живыми я уже был мертв, но он возвратил мне жизнь доставив [мне?] средства, с которыми я надеюсь достигнуть мои желания!” говорил он исчисляя мне благодеяния, фельдмаршалом ему оказанные. Признаюсь, такая благодарность — живая, искренная, в землляке моем сильно меня радовала: у нас, как и везде, так много неблагодарных людей... виноват! я хотел сказать: животных; а я почитаю олицетворенною подлостию два рода животных[:] неблагодарных и ... но о животных последнего роду, я намерен на досуге издать целую Книгу, и потому здесь не стану об них говорить. Ночь, предшествовавшая утру, в котором Бесльний был у фельдмаршала, он провел без сна. В 9. часу он был уже в Шепилевском дворце260 и, при виде своего благодетеля, хотел броситься к его ногам, но фельдмаршал поднял его, и так милостиво обошелся с старым своим знакомцем, что бедный старик совершенно был счастлив. // (с.73) “Блажен тот, кто свой язык на привязи может держать” сказал прославленный славный русский поэт261, и теперь повторяют кстати и некстати его слова, с которыми, однакож, я не совсем согласен: по крайней мере, мне кажется, что тот еще более блажен, кто не имеет нужды привязывать свой язык; и зачем, уд о боже мой! к ногам своего благодетеля. Признаюсь, такая благодарность, живая, искренняя, в моем земляке меня радовала: у нас, как и везде, много неблагодарных... На другой день, очень рано утром, Бесльний был уже в Шепилевском дворце, и фельдмаршал так милостиво принял его, что бедный старик был тронут до глубины сердца. 529 529 привязывать его, когда можешь говорить во всеуслышание, лишь бы мы говорили не противу своей совести, как человек, и не противу долга, как подданный и член общества? Вот этого я уже и не понимаю. Как бы то ни было, и я не стараюсь редко не стараюсь никогда удерживать свой язык не скрою теперь не скрою мысль, которая пришла мне, когда я говорил о благодарности Бесльния. Этому благодарному старику никогда и не при[…]шла бы в голову мысль вообразилось бы что он, падая к ногам своего утешителя, мог заставить другого европейца, видом изъявления своей благодарности, принять его себя за низкого человека и подлого льстеца. Да, говорят, между европейцами встречаются люди, которые считают бедных азиатцев какими-то отверженными детьми человечества. Слава богу, число таких европейцев невелико, и они составляют самый ничтожный класс∗ в обществе, презираемый умными, истинно просвещенными европейцами, которые […] вменяют себе в обязанность прежде изследовать [вещ?] качество вещи, которой хотят дать имя, узнать причины поступка человека, а потом [...]осудить его. Вид старика-азиатца у ног вельможи изъявляющего [...] благодарность, произвел бы на лице таких европейцев знаки презрения, а из уст [из] их вырвал бы замечания о низости азиатцев. Да, это могло случиться, и вы — предполагаем, с вашего ∗ Может быть прочитано и как «клан» (Ред.). 530 530 позволения, что вы простосердечны — подумали бы, что эти люди дышут честью душевною, т.е. внутренним сознанием собственного своего достоинства, и презирают в душе своей все, что только носит признаки нравственной низости. Не торопитесь, м. г. однакож, вашим заключени[ям] [обрыв текста]