Социальное деление Исследование обычно-правовых норм, действовавших в адыгском обществе XVIII - первой половины XIX в., представляет собой существенный историко-правовой и общенаучный интерес. Обычное право того периода, называемое в литературе адатом, как право всякого классового общества, было порождено развитием экономических отношений, изменялась в зависимости от преобразований в экономической сфере. Поэтому оно с неизбежностью соответствовало экономическому строю и исследование его норм дает возможность наиболее точно определить уровень развития экономического строя общества того периода, проследить степень действия тех или иных закономерностей общественного производства в нем. Такая работа позволит выявить и классовую сущность обычного права, т. е. установить волю какую волю, в какой степени) какого класса выражали нормы обычного права, а также проследить правоотношения и установить классы, социальные группы общества, воспроизвести их правовое положение. Вопросами изучения истории адыгов рассматриваемого периода в разной степени занимались дореволюционные исследователи Г. Грабовский, М. М. Ковалевский,. В. Ф. Мухин, Н. М. Агишев и В. Д. Бушин, Ф. И. Леонтович и др. Но настоящее изучение истории адыгов XVIII - первой половины XIX в. началось лишь в советское время. Самый значительный вклад в это дело внесли представители советской историко-этнографической науки. Первые работы советского периода изучения истории адыгов были написаны в 20-30-е годы. Для нашей темы определенное значение имеют работы В. П. Поджидаева о хозяйственном быте Кабарды, статьи А. М. Ладыженского об обычном праве адыгов, труды А. Н. Дьячкова-Тарасова и Б. В. Скитского о социальной борьбе в адыгском обществе XVIII в., исследования Г. А. Кокиева о Кабарде феодального периода развития. В 40-х и 50-х годах опубликована серия работ, освещающих те или иные стороны истории адыгов с XVI до второй половины XIX в., и этнографические труды М. О. Косвена, Л. И. Лаврова, Е. Н. Студенецкой, А. И. Першица, М. А. Меретукова, Л. Э. Коджесау и др., которые имеют значительный интерес для разрешения поставленной нами задачи. Но самыми важными для нашей темы среди публикаций того периода были докторская диссертация M. В. Покровского, монография Т. X. Кумыкова и содержательный очерк об адыгах в фундаментальном труде С. А. Токарева. В 1961 году опубликован труд М. О. Косвена, где автором сделаны весьма важные выводы об общественном развитии адыгов в XVIII - первой половине XIX в. Освещены многие интересующие нас вопросы в ценном труде Е. Н. Кушевой, в работах Т.. X. Кумыкова, Н. X. Тхамаков а и Т. Д. Боцвадзе, Б. М. Джимова. Однако, пожалуй, наибольший интерес для нас представляет замечательная работа В. К. Гарданова "Общественный строй адыгских народов", в которой сделаны ценные научные обобщения и выводы по широкому кругу вопросов общественного строя адыгов XVIII - первой половины XIX в. Интересные Материалы по обычному праву адыгов имеются и в книге "Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII- XIX "в". Ценные обычно-правовые сведения содержатся также в трудах X. М. Думанова и 3. М. Налоева. Но все перечисленные труды в основном являются работами историко-этнографического характера. Между тем многие проблемы истории и культуры адыгов другого порядка остаются не разработанными. В частности, до настоящего времени нет ни одной серьезной работы, освещающей прошлое адыгов в историко-правовом плане. Изучение же истории адыгов в этом направлении несомненно поможет более достоверно установить господствовавшие в обществе того или иного периода отношения", вскроет глубже и всестороннее явления истории и культуры народа.Духовенство состояло из эфенди, кади, мулл и муэдзинов. Самую могущественную социальную группу составляли вольные земледельцы, или льфекотлы. Вернее будет назвать их "тфокотлями" (незакрепощенные общинники), как это общепринято в последнее время в литературе. Пятая социальная группа "крестьяне или пшьтлы" разделялась в свою очередь: на уволенных, дворовых внешних, дворовых внутренних и бездомных. "Уволенные" назывались "пшьтль-азат", "дворовые внешние - ок-у... дворовые внутренние - дехефетейт... бездомные крестьяне - унешхорис". Хан-Гирей упоминает в своей работе и о рабах, которых по адатам называли "унаутами". Но он не выделяет их в отдельную группу, считая, что они по своей значимости не играли существенной роли в жизни адыгского общества. Однако такой подход надо признать не правильным. Тем более при исследовании вопросов правового положения классов и социальных групп общества, так как унауты занимали только им присущее положение. Да и в количественном отношении их число было значительным по отношению к пшитлям. В Псекупском, Лабинском и Урупском округах Кубанской области унауты к 1867 г. составляли более 24% к общему числу подлежащих освобождению при отмене крепостного права. Таким образом, обычное право XVIII - первой половины, XIX в. устанавливало следующее разделение адыгского общества на социальные группы. Первыми, но адатам, были князья, за ними шли дворяне (первостепенные, второстепенные, третьестепенные), потом духовенство (эфенди, кади, муллы, муадзины), затем земледельцы-тфокотли, за которыми следовали пшитли (вольноотпущенники и остальные) и рабы-унауты. Обычное право подробно регламентировало правовое положение каждой из перечисленных социальных групп адыгского общества. При этом особое внимание оно уделяло полномочиям князей. Согласно адатам, князья "близ того аула, в котором живут сами", пользовались "правом ограничивать для себя собственно удобнейшую землю под хлебопашество и сенокос, который жители сего аула, также и других", не могли "обрабатывать в свою пользу иначе, как с дозволения их..." Как видим, обычное право позволяло князьям по своему усмотрению отбирать для себя лучшие по качеству и наиболее удобные земли, захватывать в любом месте нужные им сенокосные угодья. Поступая подобным образом, князья по обычному праву имели не только возможность не считаться с зависимыми, а также эксплуатируемыми сословиями крестьян, но и получали "исключительное право перед дворянами". Никто, кроме них, не мог пользоваться приобретенными ими таким путем землями. Полновластными владельцами и пользователями их были только князья. Обладали князья я существенными элементами права распоряжаться этими пахотными землями и сенокосными угодьями. Именно такое право, предусмотренное адатами, позволяло им по своему усмотрению передавать эту землю другому лицу в пользование, что и делалось князьями с материальной или иной выгодой. Будучи полновластными владельцами, они имели право в любое время изъять обратно эти земли у пользователей. Сама возможность получения и передачи земли в пользование с выгодой для владельца показывает, что адаты устанавливали право аренды княжеских земель.Из приведенных норм обычного права видно, что князья прибрали к рукам не только необходимые для их собственного пользования пахотные земли и сенокосные угодья, но и земельные площади, намного превышавшие потребности частного хозяйства. Только это и давало им возможность отвода части земель в пользование другим. Все источники XVIII - первой половины XIX в. свидетельствуют, что у адыгов скотоводство было развито в значительных размерах. Крупный и мелкий рогатый скот, а также лошади составляли важнейшую часть их движимого имущества. Самыми крупными конезаводчиками и собственниками скота были князья. Поэтому обычное право должно было содержать соответствующие нормы. И действительно, по адатам, князья пользовались "лучшими местами для пастбищ своего скота на всем пространстве, на котором "проживали" покровительствуемые ими аулы". В данном случае, так же как и в случае захвата пахотных земель и сенокосных угодий, адаты фиксировали право князей на абсолютный приоритет в выборе пастбищ. Используя такой приоритет, князья выбирали пастбища, которые в силу самого акта выбора переходили в их частную собственность. Но если пахотные и сенокосные земли князья прибирали к рукам только вблизи своих мест жительства, в пределах территории хозяйственной деятельности населенных пунктов, где проживали сами, то в соответствии с адатами пастбища они могли захватывать на территориях деятельности всех других населенных пунктов своих княжеств. Подобным путем в их руках оказывались лучшие пастбища их княжеств. Адаты сохраняли общинные правила пользования лесом. Они провозглашали, что "лес, принадлежащий аулу, жители его для своих потребностей могут рубить", т. е. члены общины имели право бесплатно и беспрепятственно расходовать лес для своих хозяйственных нужд - строительства, отопления, изготовления инструментов и т. д. Князья не препятствовали осуществлению таких исстари установленных прав членов общины. Больше того, они как бы брали по адатам на себя гарантию осуществления таких прав. Если кто-нибудь выходил за пределы общинных правил пользования лесом, то начинала действовать установленная князьями новая правовая норма: если какие-либо лица лес "...пожелают рубить для промена на меновых дворах" или продажи, то это можно делать только с разрешения князя. Необходимость согласия на рубку в целях обмена или продажи само собой предполагала и право на ее запрещение. Поэтому это право фактически ставило князей в положение владельцев и распределителей леса и, как следствие, наделяло их правом взыскания части доходов от обмена или продажи леса. Власть князей над землями княжеств не ограничивалась этими столь широкими правами. Князья по адатам имели право принимать под свое покровительство как отдельных лиц, так и семьи, а также жителей целых населенных пунктов из других княжеств и племен. Но реализация такого права с необходимостью предполагала наличие возможностей К этому. И обычное право давало князьям такие возможности. Прежде всего без согласия князя нельзя было переходить под его покровительство. Согласие же означало разрешение на переселение, с которым был связан ряд проблем. В частности, князю надо было изыскать территорию для поселения принимаемого под покровительство. Необходимо было найти такое место, где расселяемых можно было обеспечить достаточными для нормальной жизнедеятельности пахотными, сенокосными, пастбищными и лесными угодьями. Все эти вопросы разрешал сам князь. При этом, конечно он указывал владельцу нового аула лучшие пахотные земли, сенокосные угодья, пастбища. Фактически князь производил раздел земли между различными социальными группами принимаемого под покровительство населения. Поселение и наделение перешедших под покровительство территорией хозяйственной деятельности с неизбежностью приводило к пересмотру ранее существовавшего территориального деления княжества. От территорий хозяйственной деятельности населенных пунктов княжества отрезались определенные земельные площади для отвода новому населенному пункту. Такое изъятие, изменение границ хозяйственной деятельности и надел производил сам князь. Те, кто менял покровительство, каковы бы ни были для этого причины, полностью теряли всякие права на земельную территорию княжества, из которого уходили. И лишь князь, в соответствии с обычным правом, оставались бессменными владельцами земельных территорий своих княжеств. Таким образом, по нормам обычного права адыгские князья были реальными обладателями, пользователями и распорядителями значительных захватываемых ими произвольно земельных площадей (пашень, сенокосов, пастбищ). Они же были единственными бессменными владельцами и верховными собственниками всех остальных земель своих княжеств. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ