Машенька (продолжение)

Глава шестнадцатая
Приближался день рождения Веры Наумовны. Это был единственный день, который собирал всех членов многодетной семьи. Вся неделя прошла в предпраздничных хлопотах. Николай заколол свинью - накрутили фарш, приготовили холодец, сделали колбасу. Машенька с Татьяной долго не могли определиться с подарком - покупать телевизор или стиральную машинку. Остановились на втором варианте. Осталось настряпать пельменей - их любили готовить всей семьей вечерами, и это была единственная традиция в их доме.
Кто-то завозился в темных сенцах - кто бы это мог быть? Машенька включила свет и направилась к выходу. В ту же минуту дверь отворилась, и на пороге появилась девушка.
- Можно к вам? - улыбаясь, спросила она.
- Люська, ты?! Мама, Таня, Люся приехала! - те выскочили из зала, радости их не было конца! Изумленными глазами смотрела Мария на сестру - как же она похорошела! Стала просто красавицей! Стройную фигуру облегало шикарное цвета шоколада шерстяное платье с белым воротничком. На правое плечо спускалась длинная и толстая коса - ни у кого в деревне не было подобной! Зеленые, слегка продолговатые глаза украшали длинные пушистые ресницы. Мария перевела взгляд на ноги и вздохнула: *А чулки так и не снимает - бедная Людмила!* Она вспомнила тот страшный вечер, после которого жизнь сестры разделилась на два периода - до и после.
... В деревне тогда свирепствовал ящур - каждый день кто-нибудь из сельчан хоронил животину. Чтобы избежать страшных последствий, за деревней построили полигон временного пребывания скота. Там женщины доили коров, кормили молоденьких телят.
- Девочки, вы прогулялись бы до полигона, - предложила Вера. - Подоили бы коров - не успеваю я...
- Конечно, мамочка! - сестры взяли ведра, чистые тряпочки и двинулись в путь. В лесу - красота! *Сколько костяники - смотри, Маш! Давай придем сюда завтра, наберем, мама варенье сварит!*
Послышались знакомые звуки возвращающегося стада, запахло парным молоком.
- Зорька, зорька, - Машенька показала корове хлеб, и та уверенно пошла за приманкой. - Люсь, отгоняй комаров! - Сейчас! - та рванула к дереву сорвать ветку и тут же стала как вкопанная: перед ней опять стоял все тот же бык, которого она однажды ударила палкой. Он наклонил голову, и его рога приготовились орудовать. Людмила сделала шаг назад, громко заорала... Кто-то в толпе крикнул: * Косынку! Косынку красную сними! - но было уже поздно. Кто знал тогда, что быки не любят громких голосов и яркой одежды, что они злопамятны и агрессивны - никто не знал! Людмила пятилась, а бык наступал и наступал... Она побежала - ох, не надо было этого делать! Бык со скоростью ветра догнал ее и сильно боднул - та потеряла равновесие и упала. Мария бросила ведро с молоком и закричала от ужаса: бык поднял Людмилу в воздух, а когда та упала с высоты, начал ее катать... Среди испуганных женщин нашелся мужчина - каким-то образом он подбежал к быку и вставил в ухо горящую сигарету - тот, взбрыкнув, убежал...
В районную больницу Людмилу доставили без сознания. Она быстро пришла в себя - молодой организм успешно справился с депрессией, вот только появилось новое заболевание - экзема. Из-за него девушка даже в невыносимую жару ходила в теплых чулках, чтобы скрыть на ногах огромные бляхи...
Сестры сидели на скамейке возле палисадника, чувствуя свою близость к природе и слушая ее величавую тишину. Изредка со стороны болота доносилось дружное кваканье лягушек, неприятный рев или вопль царицы болот - цапли.
- Люсь, хорошо-то как... В дом заходить не хочется - духота... А давай на чердаке ночевать - как в детстве - помнишь? - Мария взяла сестру под руку и тесно прижалась к плечу. Людмила молчала. Она всегда была такой - слишком серьезной, вдумчивой. Вот и сейчас она все взвешивала, прежде чем дать ответ.
- Мы же замерзнем - под утро будет холодно. А болеть нам нельзя - завтра мамин день... - она помолчала, а потом вдруг сказала:
- А давай! Возьмем стеганое одеяло - и никакой холод нас не возьмет! Пошли?
... Они лежали на свежем сене - довольные и счастливые...
- Маш, ты на самом деле любишь Михаила? Ты ведь его совсем не знаешь...
- Не знаю... Кто может точно описать - какая она - любовь? Только хорошо мне от этого чувства... У меня крылья выросли, второе дыхание открылось... Знаешь, я когда увидела его в первый раз, там, в Самаре, испугалась собственных мыслей... Я только взглянула на него - и мне захотелось обнять его... Представляешь? Самой обнять и поцеловать... Я Сашке никогда не признавалась в любви... Он мне просто нравился... А тут меня словно прорвало - слова любви так и лезли из меня... И он... Тоже говорил эти же слова... Ах, Людка, Людка, ты не представляешь, какой была наша встреча... Навсегда она останется у меня в памяти...
- Письма дашь почитать? Так интересно...
- А я их почти все наизусть помню... - и Мария начала читать - из памяти всплывали знакомые слова, фразы, предложения...
*Никогда не забуду, как мы встретили друг дуга... Ты заворожила меня красивой интонацией - ни у кого нет такого голоса, как у тебя! Ты для меня - идеал женщины, и в тебе все прекрасно, естественно и трогательно... Я с нетерпением жду новой встречи и знаю - мое ожидание взаимно! Расстояние для нас - не преграда - правда, милая? Я безумно люблю тебя! Помни об этом и не грусти - мы обязательно будем вместе!!!
Твой, и только твой Михаил!*
- Красиво как... - задумчиво проговорила Людмила. - Такого и полюбить не грех... Я рада за тебя, сестренка! - она обняла Марию и прижалась к ней всем своим существом.
- Спи. Спокойной ночи, моя хорошая... А еще полежу...
Мария лежала с открытыми глазами и мысленно продолжала читать письма своего Михаила. А он писал: *Любимая моя, единственная! Ничто не сможет заставить меня забыть тебя! Ты всегда со мной рядом - в мыслях, поступках, делах! Не могу дождаться нашей встречи...* *Мишка, родной мой, любимый! Пусть мои письма донесут до тебя мою бесконечную нежность к тебе и любовь. Нет препятствий для моего чувства, и я думаю о том счастье, которое мы подарим друг другу во время очередной встречи - только когда она будет?* - так думала Мария, предаваясь ночной неге в объятиях старшей сестры.
Когда сестры вошли в дом, Вера во всю хлопотала у печки. Дружно трещали дрова, во всю дымил самовар - начинался новый день, суливший множество приятных хлопот и волнений.
- Мамочка, родная, - с днем рождения! - девочки подбежали к матери и с нежностью обняли ее. - Здоровья тебе - крепкого-крепкого! - говорила одна. - Счастья тебе - самого настоящего! - желала другая.
- И долгой-долгой жизни тебе! - заорала Татьяна, так неожиданно появившаяся в кухне. - Я люблю тебя, мамочка! Ты у нас - самая лучшая! - она оттолкнула сестер и обняла мать, прижавшись головой к ее груди...
- Девочки мои... - со слезами на глазах шептала Вера. Она обнимала своих дочерей на сколько хватало рук и целовала каждую в лицо, волосы - куда попало... - Вы - счастье мое... Я так люблю вас... Спасибо, мои хорошие, огромное спасибо...
- Ой, а про подарки забыли!!! Люсь, тащи сначала свой! - Людмила исчезла, но через минуту вошла со свертком в руках. Внутри его лежало красивейшее паплиновое платье - черное, с белым горошком... Вера ахнула и присела на табурет. - Это мне? С ума сойти!!! - она закрыла лицо руками и заплакала... - Мамочка, ты что - разве можно сегодня плакать? Сегодня - твой день, и ты должна быть самой красивой, самой счастливой! Таня, тащи свой презент! - и та поставила перед матерью лакированные туфельки на низком (школьном) каблучке. - Вот!!! Это тоже тебе!!! К платью!!! - гордости Таньки не было границ: она сама выбирала туфли в соседнем селе в магазине, куда они ездили с Машенькой за продуктами.
- Девочки мои, да куда же мне ходить в таком наряде? - Вера взяла платье и стала внимательно его рассматривать. - Боже, красивое-то какое! Как мне нравится!!!
- Все, все, мамочка, приводим тебя в порядок! Марафет наводить будем сами. Итак, садись вот сюда. - Маш, есть расческа для начеса? - Есть! - Тащи сюда свою косметику! - сама Людмила никогда не красилась, как и в молодости ее мать. - Мария принесла все, что было в косметичке. - Ну, поехали?
- Ой, ой! - встрепенулась мать. - Таня, беги к тете Марусе и дяде Андрею - позови их к трем часам на праздник! - Танька стремглав вылетела на улицу; Мария крикнула вдогонку: *Гармошку пусть захватят!* - но Танька навряд ли слышала эти слова: через секунду ее уже не было...
Николай пришел в обед - отпросился с работы в честь дня рождения жены. Войдя, он увидел красивую женщину, сидевшую на диване с газетой в руках.
- Здравствуйте. У нас гости? - он поднял глаза и замер: перед ним сидела родная жена! Господи, какой же красивой она была! Слегка полноватое тело украшало черное в горошек платье - оно так шло к ее белому, чуть-чуть румяному лицу! Волосы были слегка приподняты и уложены под каре - прическа молодила жену, придавала ей особый шарм... А глаза!!! Никогда не видел муж таких красивых и счастливых глаз жены! Сделав шаг вперед, слегка наклонив голову и улыбаясь, он произнес:
- Разрешите с Вами познакомиться...
... Приближался назначенный час празднования дня рождения Веры Наумовны. Дочери не подпускали мать к столу - все хлопоты взяли на себя. Нарядные, румяные, они носились по дому со скоростью метеорита. Людмила, старшая, командовала на кухне - они готовили с Анной нарезки, салаты, закуски, горячее. Мария взяла все заботы по сервировке стола - уж больно нравилось ей раскладывать приборы правильно, соответственно светскому этикету. Вера Наумовна сидела на диване с чувством великой гордости за дочерей - вот они, ее кровиночки, ее помощники, ее спасение в старости.
Вот и первые гости! Дверь осторожно открылась, и на пороге появились супруги Гроднецкие - Маруся и Андрей Иванович. Машенька подбежала к ним и, звонко чмокнув в щечку, стала помогать раздеваться.
- Андрей Иванович, здорово, что гармошку захватили! Проходите, проходите в зал! Тетя Маруся, не стесняйтесь, проходите! - Та прошла в зал и скромно поздоровалась с женщиной средних лет, сидевшей на диване. - Девчонки, а мать ваша где? - Раздался звонкий заливистый смех - хохотали все, схватившись за животы. Маруся не понимала причину смеха, но улыбалась тоже... Она чувствовала себя неудобно перед гостьей, но, пересилив чувство смущения, снова спросила: - Где Вера-то? Негоже гостей так встречать... - Женщина на диване зашевелилась и... громко рассмеялась. Маруся, повернув голову, застыла от неожиданности.
- Фу, ты, Вера, - ты что ли это? Ба, красивая-то какая! - она хотела что-то сказать, но во дворе залаяла собака - кто-то еще пришел. Машенька открыла дверь, в проеме показался Василий Иванович - закадычный друг отца.
- Можно войти? Где тут именинница - вот цветы от моей благоверной! - он покрутил головой в поисках Веры - увидев, кашлянул, разгладил свои седоватые усы и сказал:
- Да... Не ожидал, что у моего друга до сих пор жена - красавица... С днем рождения, лучшая в мире женщина! - он поцеловал Вере руку и вручил подарок вместе с цветами, что передала заболевшая жена - Будь здорова и счастлива, живи всем на радость!
Вечер был в самом разгаре. Гости приходили и приходили. Приехал зять - муж средней дочери Анны - с огромным букетом астр и дорогим подарком. Дружной толпой заявились бывшие одноклассники Людмилы. То и дело раздавался заразительный смех, временами переходивший в громкий хохот.
Андрей Иванович перебирал меха на своей верной гармони-тальянке - он так соскучился по ней! Его слегка онемевшие после инсульта пальцы плохо слушались, но он не обращал на это никакого внимания.
- Андрюша, давай нашу! - крикнула Вера и запела своим сильным, красивым голосом: *По диким степям Забайкалья, - отец подхватил - Где золото роют в горах, - запела вся женская половина - Бродяга, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах...*
Открыв рот, слушала Танька русскую песню. Никогда она не была так счастлива, как сейчас! Многие слова она не понимала, но это неважно - главное - все родные вместе, всем сейчас хорошо.
- Маш, ну-ка, расскажи нам что-нибудь о своих сорванцах, - крикнул отец, помня, как любит его дочь вспоминать о работе.
- Пап, ты что - не место сейчас для таких разговоров... - но слегка опьяневшие гости уже зычно кричали: - Расскажи, расскажи, Маня, - нам интересно!
... Был у меня ученик - нескладный такой... И очень несчастный... Его мать повесилась, отец сгорел от пьянки. Жил он у бабушки - дородной женщины лет сорока пяти. Любила она его до безумия, прощала все... По русскому языку тот ни в зуб ногой - писал безграмотно, допуская в диктантах до сорока ошибок... Но, несмотря ни на что, почему-то нравился мне этот паренек - может, оттого, что рос сиротой, может, потому что сердце у него было доброе и щедрое...
Как-то раз оставила я его после уроков и говорю:
- Ванечка, ты же понимаешь - не могу я поставить тебе *удовлетворительно* - как потом буду смотреть в глаза твоих одноклассников, ведь они знают, что ты ни разу не получал по предмету положительную оценку?
Сопя, Ваня взглянул на меня и опустил голову. И стало мне его так жаль, что, не раздумывая, я спросила: - Ты не хочешь доказать классу, что можешь учиться? - Хочу... Только как? - Я напишу тебе текст, ты должен его заучить. Как стихотворение - понимаешь? Это ты сделать можешь? - Могу! - Пожалуйста, никому об этом не говори - пусть это будет нашим секретом, тайной - договорились? - Угу... - Завтра на доске будет такой же текст; твоя задача - вызваться к доске...
На следующий день я на доске написала текст с пропусками - отвечающему нужно было вставить вместо них подходящие по смыслу слова.
- Итак, кто желает поработать у доски? Цель: составить монологический ответ на тему *Глагол как часть речи*, употребив вспомогательные слова.
Лес рук. Ванечка, очень робко и неуверенно, то поднимал, то опускал руку. Я, сделав удивленный вид, громко, чтобы слышал весь класс, спросила:
- Ваня? - все обернулись... - Ты уверен? - тот кивнул. - Ну, иди - попробуй...
Пока класс писал словарный диктант, мальчик уверенной рукой восстановил все пропуски.
- Ну, что, Ванечка, готов? - спросила я, и тут же услышала громкий звонкий голос: "Глагол - это самостоятельная часть речи, которая обозначает действие предмета и отвечает на вопросы *что делать, что сделать?*, например, прыгать, скакать, бежать..." Я продолжала подыгрывать своему ученику. Округлив глаза, показывала классу свое удивление и восхищение одновременно. Дети, довольные, улыбались, как бы говоря: *Здорово, Ванька!*
- Ванечка, да какой же ты молодец! Дай я тебя обниму! - Тот доверчиво, всем тельцем, прижался на секунду ко мне и побежал за дневником. На глазах у всего класса я поставила ему *отлично*, сопроводив оценку словом *Молодец* с тремя восклицательными знаками... Прозвенел звонок - и весь класс, сорвавшись с места, помчался к классному руководителю докладывать о произошедшем на уроке...
- В такие минуты я особенно счастлива... - как бы резюмируя, произнесла Машенька, и все сидящие за столом зааплодировали, кто-то даже выкрикнул: *Браво!*
- А вы знаете, - произнес Володя, одноклассник Людмилы, - мы между собой всегда говорили, что это - семья учителей, и я верю: младшая точно пойдет по стопам сестры - верно я говорю, козочка? - Танька кивнула, улыбаясь во весь рот.
- Точно, точно... Все время с девчонками в *Школу* играет. А уж роль учителя выполняет... - это надо видеть! Дай Бог - Вера погладила дочь по голове и запела: *Ой, цветет калина - Мария подхватила свою любимую песню - в поле у ручья...*. Через секунду каждый был вовлечен в пение. На душе было радостно и спокойно...
На сенокос решили отправиться всей семьей. Встали рано, задолго до рассвета, чтобы начать косить с первой росой. Для сестер это была приятная работа, полная веселья и азарта, доставлявшая им истинное удовольствие. Они любили соревноваться друг с другом - у кого захват больше, луг ровнее и прокос шире. Сегодня предстояло сгрести сухое сено в валы и сложить его в копны.
- Хоть бы дождя не было! - перекрестившись, сказала Анна.
- Что, испугалась? У нас же шалаш есть!
- Не в этом дело! Дождь пойдет - работы прибавится! Забыла, как мы однажды при появлении туч сгребли сено в копну, а после дождя пришлось разваливать ее, перебирать сено и сушить?
- Да... Было дело... Но сегодня этого не будет - я тебе обещаю! - уверенно произнесла Машенька.
Вера приготовила для девочек чистую одежду - белые длинные ситцевые рубахи-покосницы (когда-то их сшила сама). *Надо бы захватить с собой сытный обед, - подумала она и положила в холщовый самодельный рюкзак соленое сало, домашний хлеб, вареные яйца, зеленый лук. - Жаль, ядреного кваска нет - все выпили! Не забыть бы корзинки - вдруг ягоды попадутся, грибы...* Исполнив все до мелочей, она на цыпочках подошла к Таньке - та спала, подложив под щеку руки...
- Таню-юш, проснись... - Танька, не просыпаясь, повернулась на другой бок и что-то промычала. - Та-ня, проснись - мы уходим. - Та открыла глаза и сладко потянулась - Куда? - Забыла? На сенокос! Смотри за курами и огородом - не дай Бог проникнут туда, все перероют, останемся без огурцов! - Вы надолго? - Как получится... Ну, все, пока! - Вера поцеловала дочь, и через минуту большая дружная семья уже шагала в сторону луга. Только-только начинал брезжить рассвет. День обещал быть солнечным и ясным.
... Проснувшись, Татьяна выпила чашку чуть остывшего парного молока и выглянула в окно - опять жара! Как она достала! Вытащив шляпу с полями, она подошла к зеркалу. *А что - мне идет! Дама в шляпе!* - сделав однократный пируэт, Танька вышла во двор. В лицо дунул ветерок, и она облегченно вздохнула: *Слава Богу - хоть охлаждает!* По двору чинно расхаживал петух, а рядом с ним грелись на солнышке его любовницы-курочки. Татьяна прошла в палисадник - оттуда хорошо был виден их огород. Раздвинув кусты жимолости, что росли на углу дома, она увидела нечто, что привело ее в некоторое замешательство - деньги! Много денег! Ими была усыпана вся сторона завалинки. *Откуда? - задала себе вопрос Танька, - откуда столько мелочи? Это сколько же нужно было копить, чтобы так усыпать завалинку?* Поразмыслив еще некоторое время, она вернулась в дом, взяла небольшой глиняный горшок и ссыпала в него мелочь. *Никому не скажу - иначе опять будут ругаться.* Девочка прошла в сенцы, нашла укромный уголок и спрятала в нем свои сокровища.
... Эх, какое это счастье - лежать на душистой траве, вдыхать аромат скошенного сена и быть довольным своей работой! Найдутся ли в мире слова, способные передать чувства, переполнявшие сердца трех сестер и их родителей?! Возможно ли описать всю прелесть июльского сенокоса со всеми его нюансами? Навряд ли! Это подвластно только поэтам и писателям, наделенным особым даром, имеющим тонкий слух и зоркое сердце!
Был полдень, солнце вошло в зенит. Пообедав, семья прилегла отдохнуть в тени могучего дерева. Величественное небо распласталось во всей своей красе - не было ни единой тучки, ни единого серого облачка. Все дышало миром и покоем, тем состоянием, когда сердце покидает всякая тревога, любая боль. Машенька, видя сентиментальное настроение близких людей, стала читать:
Пахнет сеном над лугами,
В песне душу веселя,
Бабы с граблями рядами
Ходят, сено шевеля...
Там - сухое убирают;
Мужички его кругом
На воз вилами кидают...
Воз растет, растет, как дом.
Не передать словами чувства
И запах скошенной травы…
И все ж становится мне грустно…
Недалеко ведь до зимы…
Она читала, и ее необыкновенный голос раздавался негромким эхом; он поднимался все выше и выше, насквозь пересекая деревья, облака и, унесясь в поднебесье, превращался там в вечность... Мария замолчала. Ни звука. Поняв, что родные под впечатлением стихов, продолжала:
Мне часто грезятся ночами
Места, знакомые до слез,
Где липы - в утренней печали,
Где родники – среди берез…
Где речек тихие разливы,
Где васильковые поля,
Где яблони цветут и сливы,
Где ночью – трели соловья!
Где в деревнях, проснувшись рано,
Мужья уходят на луга,
А жены в светлых сарафанах
Обед им носят в узелках.
Ах, славное какое время!
В нём – детство, лето, сенокос…
Отец и матушка в деревне…
И старый дом среди берез…
- Боже, хорошо-то как! Словно про нас написано, - задумчиво произнесла Анна, никогда не любившая стихов. Машенька про себя называла ее сухариком.
- Девки, вы в кого такие-то, а? Мы вроде с матерью другие! - Николай обнял жену и взглянул в ее чуть повлажневшие глаза, - да? - Та, вздохнув, промолчала. К ее сердцу уже подкатывало необъяснимое чувство тревоги, которое росло, увеличиваясь в размерах.
- Папка, как в кого? - сорвалась с места Машенька. - Как в кого? Да в вас же - в своих родителей - в папку и маму! - она схватила кружку и побежала в шалаш - там в бутыли стояла родниковая вода. Улыбаясь, родители пошли за ней. Предстояла дальняя дорога домой. Уставшие, счастливые, они шли молча, и каждый думал о своем...
Глава семнадцатая
Первый рабочий день на новом месте - что принесет он молоденькой девушке из глубинки? Разочарование, восхищение? Или то и другое вместе?
... Машенька встала ни свет ни заря - волновалась: как встретят ее в новом коллективе, сумеет ли она найти общий язык со всеми, как там, на прежнем месте работы? Она вздохнула - как там без нее... Вспомнила Сашку - забыть его окончательно она еще не смогла. Сердце нет-нет, да цеплялось за память - и Сашка всплывал - румяный, круглолицый, заботливый... Она гнала мысли прочь - старое не вернешь. А новое чувство приносило страдания. Она любила Михаила всем сердцем, всеми фибрами души, но он был так далеко! И письма шли от него так долго, что организм Машеньки начинал болеть - за ночь она могла сбросить до трех килограммов веса. Сестры, да и мать тоже, посмеивались над ней - вот до чего доводит любовь! Мария осунулась, но это ее не портило: она похорошела, приобрела красивую стройную осанку. При виде ее сразу бросалась в глаза тонкая талия, четко разделявшая тело на две части: верх и низ. В народе такое телосложение называлось индийским, и это считалось идеалом, эталоном женской красоты.
Наскоро попив чай (есть совсем не хотелось), она вышла из дома в семь часов утра. Пешком предстояло пройти шесть километров. Свернув за ферму, услышала знакомое тарахтение - по дороге двигался небольшой трактор - белорус На таком когда-то работал отец, а потом его пересадили на ДТ-54. Мария усмехнулась, вспомнив, как она помогала отцу во время весенней страды. Уставший, обессиленный от постоянного недосыпания, он брал с собой дочь и учил ее азам передвижения трактора по прямой местности. И она вела такую махину до поворота, давая отцу небольшую передышку - это было так здорово!!!
А трактор уже догонял Марию - вот-вот, и он сровняется с ней. Она отошла на обочину дороги - пусть проедет, но белорус остановился, и из него выглянуло приятное лицо паренька:
- Сядете? Довезу в целости и сохранности! - молодой человек, улыбаясь, с легкостью выпрыгнул из кабины. Видя, как недоверчиво глядит девушка, добавил: - Да не переживайте Вы, доедете, как принцесса! - и застелил чистой тканью сидение.
- Вы думаете, я смогу? - Мария оценивала высоту подножки... - А я помогу! - он подхватил Машеньку под мышки, и через минуту трактор уже мчался по неровной деревенской дороге.
- Что-то я раньше Вас не видел - новенькая?
- В общем-то, и да и нет...
- В смысле?
- Мои родители живут здесь, а я работала в другом месте, теперь вот еду в школу, где буду работать...
- А кто Ваши родители?
- Дядя Коля? Говорят, ми-ировой мужик! Слышал, невест у него полный дом! Я Степан, из соседней деревни, - приезжал на ферму за флягами.
Машенька не знала, как назваться: старым или новым именем; подумав, представилась:
- Марина.
Парень оказался на удивление веселым и словоохотливым. Всю дорогу он пытался разговорить спутницу, так понравившуюся ему, но Мария скромно улыбалась и на все вопросы отвечала сухо и односложно: да, нет, не знаю.
- А вот и Ваша школа! - Степан выпрыгнул из кабины, галантно подал Марине свою широкую руку, и в тот момент, когда та приготовилась встать на подножку, слегка потянул ее на себя - через секунду Мария оказалась в его объятиях. Отталкиваясь от него руками, она недовольно сказала:
- Ну, и мужлан же Вы! Отпустите!
- А я что - я ничего! - он поставил Машеньку на землю, сел в трактор и, крикнув *Встретимся!* - умчался, оставив за собой большой шлейф пыли.
Протерев сырой тканью туфельки, Машенька посмотрела на часы. *Рановато приехала - школа еще закрыта, - подумала она и огляделась вокруг. - Так вот ты какое, село, в котором я буду работать и где будет жить моя семья... - Деревня была небольшая, в центре виднелось озеро с пасущимися на берегу утками и гусями. - А вот и школа - мой второй дом. - Мария внимательно изучала двор. Слева и справа его находились цветущие осенними цветами клумбы. - Ухоженные какие, - подумала она, - видно, заботятся... - В саду росли фруктовые деревья, кустарники. Учительница представила, как весной школа утопает в сирени, купается в ее чудесном аромате, и ей захотелось войти в класс, к детям... - Я уже люблю эту школу! Люблю!* - тихо произнесла Марина Николаевна и вплотную подошла к крыльцу.
Директором школы был Юрий Андреевич - невысокий худенький мужчина средних лет. На его носу *восседали* очки с большими линзами - они делали его важным, солидным. Верным помощником по учебной части была Прасковья Алексеевна - пухленькая женщина с гладко зачесанными волосами. Марию провели по школе, показали рабочий кабинет и оставили в коридоре знакомиться с планшетами на стене. Педсовет был назначен на одиннадцать. Громко смеясь, вошли молоденькие учительницы - одну из них, Валентину, Машенька знала. Это придало ей смелости, и она, не задумываясь, пошла следом за ними.
- Валя, - окликнула она знакомую, та обернулась и заулыбалась. - Маша? Ты что тут делаешь? - Твоей коллегой буду! - Да ты что - вот здорово! Какой предмет? - Иностранный! - У-у, сколько тебе нагрузки - часов тридцать! - Откуда знаешь? - Да мы все знаем! - Зазвенел звонок. - Идем на педсовет - потом поговорим!
Педсовет проходил в кабинете русского языка. Машенька расстроилась, увидев таблицы, схемы по предмету, портреты писателей, поэтов, их высказывания - таким дорогим показалось ей все! В блокнот она выписала понравившуюся цитату: *Чтение - ворота в образование*. *Надо же, как емко и точно сказано - включу когда-нибудь в урок - пусть дети размышляют...* Раздался третий звонок, и в класс вошла вся администрация школы. Педсовет начался.
Первое слово предоставили профоргу - рослой женщине лет сорока.
- Уважаемые коллеги! От всей души вас - с наступающим сентябрьским праздником!
Здоровья вам, творческих успехов, профессиональных находок, понимающих родителей и прекрасных учеников! На меня возложена огромная ответственность - приютить тех, кто сегодня впервые переступил порог этой школы. Они для нас - новички, и от того, как мы с вами встретим их, зависеть будет желание идти в школу, отдавать себя самому прекрасному делу - лепить из наших детей Личность - свободную, творческую, креативную... - все захлопали. Машенька чувствовала, как подступают слезы - такого она никак не ожидала. А профорг продолжала:
- В центр внимания приглашается Марина Николаевна... Машенька, вся пунцовая, с трясущимися руками и ногами, вышла в круг. Молодой преподаватель вручил ей букет и, поцеловав в щечку, пожелал успехов; члены профсоюза спели песню об учителях - это тронуло не только ее, но и всех остальных. - аплодисменты звучали дружно и громко.
- Ну, а теперь, Марина Николаевна, расскажите о себе. - Машенька заволновалась еще больше - хоть бы предупредили! Совладав собой, тихо заговорила:
- Мне двадцать один год. Незамужем. Заканчиваю литфак. Стаж работы - два с половиной года. Люблю свой предмет, сочиняю и читаю стихи. Неоднократно награждалась грамотой и ценным подарком по линии РАЙОНО. В этом году, в марте, премировали бесплатной путевкой по *Золотому кольцу*. Вроде все... - аплодисменты снова оглушили класс - и это было так непривычно, здорово. - Замуж не собираетесь? - Пока нет. - Любимое стихотворение есть? - Да есть - не одно! - Прочтите самое любимое! - Да что вы! Я совсем не готовилась!!! - Ничего, у нас такая традиция - пожалуйста!
Машенька попросила воды. Смочив горло, отошла вдаль, приподняла голову так, чтобы взгляд никого не видел, и начала:
Людмила Татьяничева. Счастливая
Никто не встретил женщину с ребенком...
Сосед ей вещи вынести помог.
Она стояла, отойдя в сторонку -
В живом потоке малый островок...
Тревога, Боль, обида, ожидание
Перемежались в пристальных глазах,
А в потаенной глубине сознания
Уж затаился, нарастая, страх.
Не за себя. Не за ребенка даже -
За мужа страх - не заболел ли он?
И вдруг ликующее: *Маша, с ума сойти -
Обегал весь перрон! Вагон не указала
В телеграмме - заждался вас! -
И на виду у всех ее с ребенком
Сильными руками, как девочку, высоко
Поднял вверх.
Неистовый, плечистый, крутобровый,
Он рад был на руках ее нести...
А женщина сквозь слезы: *Непутевый!
Разбудишь сына, слышишь, отпусти!*
И столько было гордости счастливой
В ее лице, в сиянии влажных глаз,
Что думалось невольно: как красивы
Бывают люди в свой счастливый час!
Еще попутно в скобках я замечу -
Ведь жизнь сложна - порой бывает труден быт,
Но сколько женщин за такую встречу
Мужьям прощают множество обид...
Она закончила читать, и все поразились тому, насколько изменилась эта девушка: только что голос ее дрожал от волнения, она была похожа на девочку-подростка, а сейчас... Сейчас это была уверенная, сильная молодая женщина, знавшая себе цену и суть. И этим она сразила всех - ей кричали *браво*, бросали под ноги цветы. Она, закрыв лицо руками, плакала слезами счастливого человека - ее приняли, ее признали... (продолжение следует)
Татьяна Митрофанова-Овчинникова