Подсудимый, встаньте!

Вам предоставляется последнее слово!
«А напоследок я скажу…» А что тут скажешь?! Маладэц, блят! Все уже давным-давно сказано, рассказано, записано и рассмотрено. Последнее слово – пустая формальность. Вроде как попрощаться красиво. Ну что ж…
«Если у нас в обществе считается преступлением защитить девушку от подонка – то я полностью признаю свою вину в этом преступлении и согласен с приговором. В таком обществе мне не место!».
Пафосно, криво, но что есть, то есть. Все равно рояли не играет.
Дежурство начиналось буднично. Вообще никакого предчувствия, никаких «все шло наперекосяк», ничего вообще. Просто пришел, принял смену и поехал на вызова. Коллега заболел и моего фельдшера поставили работать одного, а мне вручили девчушку практикантку последнего курса медучилища. Учи мол, подрастающее поколение, как правильно работать на «скорой». Нашли педагога.
Студентка Вика, смешно картавящая, небольшого роста, с шикарными стрелками у глаз мне сразу пришлась по душе. Помимо привлекательной внешности, девчонка оказалась старательной, грамотной, а главное – ей нравилась работа! Скорая помощь – вообще специфичная профессия, в первую очередь тем, что сама выбирает людей. Отсев жесткий, но кто остается – сами не уходят.
Очередной вызов. «30 лет, плохо после алкоголя». Привычно ругнувшись на тему «водку жрал – нас не звал», поехали. На адресе, в густо пропахшей перегаром, носками и дешевым куревом «гостинке» все и случилось.
Вот «больной» мне как раз не понравился сразу. Типичный маргинал. Гундосяще-мычащий голос, наглое поведение пополам с подобострастием. Бритый череп, дешевая цепь из поддельного золота, треники, засаленная майка с надписью «Россия» - полный набор.
- Ну слышь, дохтур, мне после бухера чото херово, надо капать меня.
- Сейчас вас осмотрим и решим, что делать…
- Не, а ты чё так базаришь, э?
Все ясно - агрессивное быдло. Нужен лишь повод к скандалу, а то и рукоприкладству. Тем более, что сейчас это модно.
- Вика собирайся, выходим.
- Вы че, куда собирайся, ёба?! Я те сказал, мне капаться надо, у меня сердце больное!
- Вернемся с полицией – продолжим осмотр, всего доброго.
-Да вы охуели, доктора, бля!
Практикантка мне попалась умная. Не задавая вопросов, сразу подхватила ящик и двинулась на выход. Вот только уважительная чересчур. На выходе из этой конуры пропустила меня вперед. И дверь захлопнулась у меня за спиной.
- Езжай отсюда, через час приедешь, гаа-га-га! А ты иди сюда, медицина!
Возня, шлепок пощечины и отчаянный крик девушки: «Лёша-а!!!».
При одной мысли о том, что это чмо собралось сделать с напарницей, у меня в глазах потемнело. Спустя миг, появилась кристальная ясность, словно навели резкость в микроскопе. Мир вокруг выцвел, звуки исчезли, только на грани слышимости угадывался тонкий звон, как комариный писк: н-н-н-н-н…
Не задумываясь ни секунды, я прыгнул двумя ногами вперед, ударив подошвами кроссовок выше дверной ручки. Замок выдержал, а старая, еще советских времен, дверь влетела внутрь вместе с куском косяка. Поднявшись с пола, я ринулся внутрь, одним движением срывая с пояса кистень.
Вика, бледная как стена, пытаясь одновременно держать разорванную на груди блузу и оттолкнуть «больного», забилась в угол. На левой щеке у нее пламенел отпечаток ладони, а из носа протянулись две кровавые дорожки.
Урод только начинал разворачиваться ко мне, когда ему в щетинистое темя со всего размаха впечаталась стограммовая гирька.
Кровь хлынула потоком, заливая лицо и шею. Он рухнул, как подкошенный и почему-то смешно и страшно задрыгал ногой. На грани сознания мелькнула мысль – «не жилец» и следующая «ну и х..й с ним».
Только теперь вернулись звуки – шум машин, тихий плач студентки, голоса за окном. Из носа словно вынули фильтр и в старую вонь вплелись резкий запах крови и вонь испражнений. Навалились резкая слабость и безразличие. Едва ворочая языком, я приказал девчонке бежать к водителю и вызывать наряд, а сам сел на диван возле остывающего тела и, глядя в одну точку, сидел так до прихода полиции.
А. Звягин (с)