— У нас здесь собак, наверное, пять, которых нужно отловить. Особо агрессивных нет. Разве что парочка обосновалась возле подстанции. Когда мимо проходишь, они тебя за рукав хватают: мол, жрать давай. Еще есть один кобель, прибегает к нам с соседнего предприятия, покрывает дамочек из здешней стаи и убегает. Мимо него даже охранник ходить боится — несколько раз его уже тяпнул. Того пса тоже хорошо бы отловить... Первый объект на нашем маршруте — логистическая компания на юго-западе Москвы. На проходной нас встречает завхоз, объясняет фронт работ. — Только не нужно забирать двух рыжих братьев-кобелей с ошейниками, — продолжает давать указания мужчина. — Наглые они до ужаса. Но их почему-то дамы из бухгалтерии полюбили, подкармливают. И еще двух болонок у задней проходной не трогайте. Они у нас «свистки»: не укусят, но такой лай поднимут, что любой грабитель предпочтет убежать...

Садимся в фургон. Внутри нестерпимо пахнет псиной. Бригада по отлову состоит всего из двух человек. На живодеров ни один не похож. Юрий — интеллигентного вида мужчина лет 45. Вообще-то он является директором данной фирмы, но почти каждый день сам выезжает на вызовы. Его напарник Денис, парень лет 35, устраивается сзади на бампере. Когда мы найдем стаю, ему нужно будет быстро спрыгнуть и схватить псов. Общаются ловцы по рации. — Вижу метрах в десяти двоих барбосов, — сообщает Денис. — Подъезжаем, я заряжаюсь... — отвечает Юрий. Начитавшись форумов зоозащитников, я больше всего переживала, что дворняг придется убивать. Поэтому когда Юрий достал из «бардачка» несколько ампул и дротики — что-то вроде гибрида шприца и стрелы, — занервничала не на шутку.

— Не переживайте, с собаками ничего плохого не случится, мы их просто отключаем на некоторое время, — объясняет Юрий. — Мы используем разрешенный препарат, который является наркозом для животных. Под ним во всех ветеринарных клиниках делают полостные операции. После попадания дротика минут через 6–8 животное начинает засыпать. А дальше дело техники. Нужно понять, куда ушел пес. Вообще, в нашем деле самое сложное не «подстрелить» собаку, а найти ее потом... Юрий достает длинную металлическую трубку, заряжает в нее дротик, прицеливается. Выдох — одна из псин взвизгивает, дротик отлетает от ее ляжки. Выглядит процедура как охота индейских племен в джунглях Центральной Амазонии. Не успевает Денис спрыгнуть с бампера, как обе собаки срываются с места.

— Дэн, процесс прошел, одна есть. Давай за бобиками — они к складу рванули, — Юрий бросает трубку и присоединяется к погоне. Еще минут пять шлепаем между тракторами, автопогрузчиками и рядами паллет, пока один из кобелей не начинает отставать, заваливаться, как пьяный, то на один бок, то на другой. — Засыпает... — комментирует Юрий, преграждая собаке путь. Затем хватает вяло сопротивляющегося пса за загривок и тащит к фургону. У машины ловец достает еще одну ампулу и шприц. Объясняет: — Это чтобы обеспечить собаке быстрый выход из наркоза. Минут через 10–15 собачка придет в себя, но уже в фургончике. «Живодеры в легальном бизнесе складывают трупы в мешки на глазах у детей» Выглядит процедура не слишком радостно. Но, по словам моих собеседников, это один из самых гуманных способов отлова. Во-первых, дротик не имеет гарпунных приспособлений, не впивается в тело собаки глубоко, а значит, не наносит животному увечий. Фактически это просто укол. Во-вторых, даже если не ввести антидот, уже через полтора-два часа собака самостоятельно придет в себя. Но так действуют единицы ловцов. Большинство собак травят. Например, с помощью «шила» — так у ловцов называется дротик, который можно зарядить в обычную пневматику. — В этом случае в собачку можно попасть с расстояния, наверное, метров 15–20. Но есть одна проблема — зарядить безвредный транквилизатор в такой снаряд не получится. Поэтому на «шило» наносится умерщвляющая животное паста. После попадания собака еще секунд 15–20 корчится в муках, а потом умирает, — объясняет Юрий. У этого смертоносного метода есть и еще один нюанс: ловцам не нужно бегать за животными. — От нас нередко псы скрываются: на поиски одной особи может уйти больше часа. Можем и вовсе не найти ее. Зато нечистые на руку коллеги «работают» без осечек: после попадания их дротика животное пробегает метров 30 и падает замертво. Потом трупы животных помещают в мешки, сваливают в прицеп и отвозят на утилизацию. Есть среди ловцов гаденыши, которые даже не удосуживаются сдать трупы на кремацию, а просто оставляют в мусорных контейнерах.

По словам Юрия, охотиться такие ловцы предпочитают по ночам. Во-первых, чтобы не было свидетелей. А во-вторых, искать-то пса не нужно: выстрелил — забрал труп — поехал дальше. Таких бригад в этом бизнесе подавляющее большинство. Главным образом потому, что их яд, в отличие от наркоза, который использует Юрий, почти ничего не стоит. — Одна ампула нашего препарата стоит 800 рублей, их — копейки. Но проблема в том, что мы на одну собаку, как правило, тратим две и более ампулы — часто промахиваемся, дротик не всегда впрыскивает транквилизатор. Они же из пневматики почти не мажут. Поэтому у нас прайс на отлов одной собаки 2900 рублей, «убивашки» выставляют цену в два раза ниже. Как итог: почти все контракты с администрациями районов, сельских поселений выигрывают «убивашки». На госторгах они могут предложить более низкую цену и рекордные сроки исполнения заказа. — Доходит до ужасного, — возмущается Юрий. — Вчера ездили в одни ближайший к Москве город. Туда нас пригласили зоозащитники, чтобы мы по гуманной технологии отловили собак. Выяснилось, что там общегородской тендер выиграла контора таких вот «убивашек». Средь бела дня они складывают трупы собак в мешки на глазах у детей. Местные защитники животных все это на видео засняли, обратились в прокуратуру. Но там посчитали, что живодеры собак усыпляют медикаментозно, иными словами, проводят эвтаназию, и мучений дворняги при этом не испытывают. — На самом же деле к эвтаназии такой метод не имеет никакого отношения. Пес еще семь минут задыхается, прежде чем у него откажет головной мозг, — говорит Юрий. В прошлом он работал ветеринаром и как должен выглядеть этот процесс, чтобы смерть действительно была безболезненной, знает досконально. — Сперва у животного медикаментозно нужно отключить нервную систему, чтобы оно не чувствовало боли. Затем — сердце. И уже потом ввести препарат, отключающий дыхательную систему. Эти же гады его вводят «на живую». Собачка задыхается, корчится и бьется в судорогах — какая же тут гуманность? И так действуют совершенно легальные ловцы. С жертвами догхантеров нашей бригаде тоже приходилось сталкиваться. Юрий с неподдельным ужасом рассказывает, что однажды в лесополосе они нашли с десяток трупов щенков с отрезанными головами. Выходила на ловцов и бригада «черных» скорняков. — Где-то с год назад парнишка один надоел звонками: буду у вас бесплатно работать, но на одном условии — тушки собак будете мне отдавать. Еле убедил его, что тушек у нас нет, не убиваем мы собак. Оказалось, в Шатуре организовали бизнес: выделывали собачьи шкуры и продавали их как благородный мех. Причем так они навострились в этом деле, что от норки шкурки отличить было совсем непросто. «Кормящих мамаш не забираем, ждем, пока щенки подрастут...» Подъезжаем на следующую «точку» — местную подстанцию. Там, по словам работников предприятия, прижилась еще одна стая собак. На звук двигателя из-под ящиков выбегает средних размеров сучка. Захлебывается лаем — защищает свою территорию. — Денис, глянь, не брюхатая она случаем? Или, может, кормящая? — спрашивает Юрий по рации. Потом уже мне объясняет: — Кормящих мамаш мы не забираем, ждем, пока щенки подрастут. Если же брюхатая, рассчитываем дозу транквилизатора, которая бы не нанесла ей вреда. — А если ошибетесь? — спрашиваю. — Мы не святые, случаи передозировок бывают, хотя за последний год не припомню. Обычно это происходит, когда после выстрела животное от нас скрывается. Оно где-нибудь отлежится и вернется обратно, а мы, приняв за новичка, можем всадить ему еще один дротик со снотворным. Что тогда? Проводим реанимационные мероприятия, искусственное дыхание делаем. Лишний труд, конечно, зато совесть спокойна. Набросившаяся на нас собака действительно оказалась матерью, но воспитывающей уже взрослых щенков. Еще месяц — и из подростков они превратятся в половозрелых собак. Для предприятия это означает, что ровно через месяц по его территории будут гулять еще четверо огромных псов. Все происходит молниеносно: плевок дротиком, лай — и вся стая исчезает в дырке в заборе, которую забыли закрыть работники. После неудачного попадания поймать собаку становится тяжелее в разы. «Память у них феноменальная. Даже спустя год они могут вычислить мой фургон из нескольких других белых машин. Увидят — и врассыпную...» Пока решаем, что делать дальше, из-за ящиков появляется огромный рыжий кобель. По виду дружелюбный: подходит, виляет хвостом. Но ошейника нет, значит, надо брать. Не успеваю достать фотоаппарат, как Юрий уже держит пса за шкирку. — На собаках, которые даются гладиться, мы медикаменты не используем, — объясняет ловец. — И барбосу так проще, и нам быстрее. Но главное, правильно схватить: за ушами и обязательно двумя руками. Если будете работать одной, он вас обязательно тяпнет. — А вас часто кусают? — Редко, в основном по собственной оплошности. Последний раз посадил барбоса в машину, хотел убрать хвост, чтобы его не придавило дверью, в этот момент другой меня и тяпнул за запястье. Прошло еще минут сорок, а стая так и не появилась. Денис решается лезть на разведку. Через мгновение из динамика рации доносится: «Бери палку-хваталку и быстрее сюда, на меня вся свора бежит...» Юрий перемахивает через забор с колючей проволокой. Еще десять минут — и в дырке сперва материализуется собака, а за ней и ловец. Шею псины фиксирует петля, закрепленная на палке.

— А я думала, использовать удушающие приспособления негуманно, — спрашиваю у напарников после того, как мы загрузили собаку в машину. — Это не удавка, а палка-хваталка, — обижается Юрий. — Сконструирована она таким образом, что не может сжаться на больший диаметр, чем шея собаки. Она фиксируется и дальше не идет. Фактически она действует как ошейник. Но, по словам Юрия, среди ловцов собак есть и те, кто удавками не гнушается. — Не так давно на работу пыталась устроиться бригада белорусов. Они использовали что-то типа лассо. Как ковбои, накидывали веревку на шею собачки и тащили ее в фургон, пока не происходила асфиксия. Понятно, что их на работу я не взял. «Поймайте волка на Кутузовской проспекте...» Собаки — не единственные животные, с которыми приходится работать ловцам. Часто приходят наряды и на отлов котов. — Представьте себе: крупный медиацентр, пресс-конференция известного политика, народу много, духота. Решают включить вентиляцию, но вместо свежего воздуха по помещению разносится стойкий запах кошачьей мочи. Как оказалось, в подвале в системе общей вентиляции обосновались с два десятка кошек. «Полосатых» ловят в основном ловушками, их переделывают из тележек для гипермаркетов. Приманкой выступает, конечно же, валерьянка. Получается что-то наподобие мышеловки на кошек. К слову, Юрий вспоминает, что в столице по кошкам специализируется один предприниматель по фамилии Шариков. И в отличие от своего литературного однофамильца (помните: «Мы их душили-душили...») работает он гуманно — только с помощью ловушек. Иногда приходят и совсем экзотические вызовы, например, поймать на Кутузовском проспекте волка. Как оказалось, серого перевозил его хозяин, но произошло ДТП, во время которого волчара сбежал. Но самую сложную работенку ловцам подкидывают сотрудники МЧС. — Почти всегда это вызовы на адреса к неизлечимым любителям животных, у которых есть и еще одно заболевание: все они современные плюшкины. Например, не так давно был вызов: у бабульки семь крупных собак и еще 20 кошек. В квартире настоящие катакомбы из мусора. В ванной среди вещей, которые она притащила с помойки, женщина соорудила себе «гнездо» — там и спала. Умерла она из-за того, что провалилась между кучей мусора и входной дверью. Тревогу забили соседи — они увидели, что из-под двери сочится кровь, а в помещении истошно лают собаки. Честно скажу, моего напарника на том задании стошнило.

— А от владельцев агрессивных собак вызовы поступают? — Редко. В последний раз выезжали на такой в 2008 году к стаффордширу. Владелец пса ушел в магазин за продуктами, а собака накинулась на его жену и отгрызла ей кисть. Что сделали с псом? Усыпили, естественно. …За четыре часа работы мы поймали всего троих псов. И это, говорят ловцы, еще не самая сложная операция. Труднее всего отлавливать транзитных собак: на территории предприятия они не живут, но регулярно через нее проходят и наводят шухер. Схема ловцов: поймал в точке А, выпустил в точке Б А теперь главный вопрос: что делать с теми собаками, которые сидят у нас в фургоне? Ответ на первый взгляд очевиден — сдать в приют. — Мы так и делаем. Есть у нас несколько дружественных приютов. Но туда можно пристроить одну-две собаки. Обычно же в день мы ловим по 7, а то и по 15. То есть порядка 30 собак за неделю. Какой приют будет брать бобиков в таком количестве еженедельно? — удивляется моей наивности Юрий. На самом деле согласно регламенту по отлову безнадзорных животных помещение собаки в приют лежит на плечах заказчика, а не подрядной организации, осуществляющей отлов. — То есть администрация предприятия, на территории которого производится отлов, или префектура округа, в случае если это муниципальные земли, должна позаботиться о пристройке песиков. На деле же, например, на всю Московскую область есть всего один государственный приют в Ногинске, — говорит Юрий. — Как вы думаете, есть там места для 30 собак еженедельно? А ведь ловлю не только я. К слову, с 2015 года в Москве действует новый «Регламент по отлову, транспортировке, стерилизации, учету и регистрации безнадзорных и бесхозяйных собак и кошек». Согласно этому документу, все пойманные бездомные животные должны содержаться в приютах пожизненно. — Правда, не совсем понятно, как этому документу будут следовать, например, в Новой Москве — там на огромную территорию нет ни одного муниципального прибежища для животных. А ведь отдать «своих» собак на пристройку соседям префектуры не могут, — говорит ловец.

Поэтому Юрий отвозит собак подальше и... просто выпускает их. Говорит, что идеально для этого подходят заброшенные промзоны. — Есть у меня и одно местечко в Подмосковье, там что-то типа заброшенных гаражей, и местные старушки их иногда подкармливают. А что нам еще делать? Государственные приюты переполнены, а месяц пребывания собаки в частном стоит 15 тысяч. Всем заказчикам эту цифру я озвучиваю. Как думаете, хоть один готов заплатить? Юрий даже подумывал об организации собственного приюта. В Интернете нашел объявление о продаже участка в 130 гектаров в Химках. Было указано, что продают землю по кадастровой стоимости — за три миллиона рублей. — А потом выяснилось, что три миллиона просят за каждые шесть соток. То есть 60 миллионов за весь участок. Нам такого никогда не потянуть. А муниципальную землю нам никто отдать не соглашается. Получается замкнутый круг: государство особо не интересует, куда девать безнадзорных животных, а их поголовье каждый год растет. У Юрия есть свой взгляд на решение этой проблемы. Позаимствован он из Европы. — Единственная европейская страна, где в приютах собак содержат пожизненно, — это Германия. В остальных приюты действуют как пункты передержки — отловили собаку, стерилизовали, приручили, попытались пристроить в добрые руки. Если в течение года (во всех странах этот срок варьируется) животное не нашло хозяев, его усыпляют. Да, наверное, звучит страшно. Но в любой стае есть процент собак, которые нуждаются в усыплении, — это старые, больные, агрессивные особи. — А стерилизовать собак — не выход? — Чтобы понять, имеет ли этот подход успех, должен пройти не один десяток лет. Европейцы шли по такой схеме 30 лет, а потом от нее отказались. Подсчитали, что численность животных не уменьшается. К слову, программу по стерилизации и возвращению на прежнее место обитания бездомных собак некоторое время назад решили закрыть и в столице. — Хотите, расскажу, почему эта программа накрылась? Есть у меня друзья в ветклинике, в числе многих они тогда выиграли тендер по стерилизации бездомных собак. Работали на славу, покуда им не намекнули: стерилизовали вы триста собак, так и пишите в отчетах, но деньги будете получать только за сто. Не согласитесь — найдем других желающих. Потом все эти махинации дошли до мэрии, и программу по стерилизации свернули. Честно говоря, власти то и дело говорят, что они изыскивают средства на решение проблемы безнадзорных животных. Но их не видим ни мы, ловцы, ни приюты, ни ветклиники...

Получается и правда замкнутый круг: государственных приютов катастрофически мало. Те же, что есть, работают как ниппель: вход туда есть, а вот хозяев находят единицы. Двоих отловленных псов мы выпустили в промзоне в ближайшем Подмосковье. На всякий случай процесс освобождения дворняжек Юрий снял на видео. Чтобы не было претензий ни со стороны «зеленых», ни со стороны правоохранителей. «Да, я понимаю, это не решение проблемы. Но другого выхода нет — не усыплять же нам этих бедолаг...» Материал и фото: Анастасия Гнединская, mk.ru