Жванецкий

ЖВАНЕЦКИЙ И ДРУЗЬЯ БАРЫШНИКОВ В ЛЕНИНГРАДЕ Зимой 1972 года Михаилу Барышникову, «восходящей звезде» Кировского балета (Мариинского театра), предложили сняться на Ленинградской студии телевиденья в адажио из «Жизели». Он пригласил Наталью Бессмертнову, прима-балерину Большого теат- ра, в качестве партнерши. Это была дерзость с его стороны по тем временам: самому выбирать себе партнершу, да еще из другого театра. Придя на студию, я увидела Мишу сидящим на подокон- нике. «Я ушел из театра», – сказал он мне вместо приветствия. Оказывается, утром этого дня Барышников пришел к дирек- тору театра П.И. Рачинскому просить разрешения репетировать с Бессмертновой в театре. Директор не только отказал, но и до- бавил: «Я запрещаю тебе сниматься с Бессмертновой. У нас до- статочно своих балерин в театре. Что же, они – хуже?». Рачин- ский, в прошлом – пожарник, личность властная и амбициозная, управлял театром, как своей вотчиной. Ему в голову не могло прийти, что танцовщик, пусть к тому времени уже и знамени- тый, посмеет его ослушаться. Но Миша был другой человек. Ког- да дело касалось его творческой жизни, он отстаивал свою по- зицию, не боясь вступать в конфликт с начальством. Барышни- ков написал заявление об уходе из театра, оставил его в дирек- ции и уехал репетировать с Бессмертновой в студии телевиде- нья. История мгновенно разлетелась по всему театру. В середи- не дня на студии стали появляться артисты, занятые в других съемках. Реакция была парадоксальной, многие осудили Мишу. Запуганные, привыкшие к повиновению люди, не могли прос- тить Барышникову, что он посмел… Новость разлетелась по го- роду, и на репетицию стали стекаться друзья Миши, балетные критики, сотрудники ТВ. Дальнейшие события развивались быстро: заявление Ба- рышникова об уходе аннулировали. Балетная молва сейчас же создала легенду: Рачинский поехал с заявлением Барышникова в высшие партийные инстанции, где ему сказали, что он может подписать это заявление, но пусть рядом положит и свое – тоже об уходе из театра, и оно тоже будет подписано. Рано утром (со- гласно той же версии) за Мишей приехали на черной «Волге» два секретаря директора, буквально вытащили его из постели и повезли в театр. Рачинский стоял на пороге театра с распрос- тертыми объятиями и говорил укоризненно, но ласково: «Что же ты, Миша! Я ведь люблю тебя, как родного сына!». Конеч- но, это легенда, но Рачинский действительно не мог уволить из театра танцовщика, без которого театр не приглашали на гастроли заграничные импресарио. Но как бы ни происходили события на самом деле, все это было потом. А в тот незабываемый день в атмосфере нервоз- ности, зависти и восхищения Жизель Бессмертновой и Альберт Барышникова казались существами иного мира, а их дуэт видел- ся нам символом вечной любви и красоты, неподвластной време- ни и злобе дня. Не знаю, что стало с той пленкой, на которую был снят дуэт, говорят, ее «смыли», как только стало известно, что Барышников остался на Западе. У меня же сохранились мои фотографии. Нина Аловерт #Жванецкий