АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ И ОЛЬГА ЛЕОНАРДОВНА КНИППЕР

5 ЛЕТ ПЕРЕПИСКИ
За эти годы Чехов и Книппер отправили друг другу примерно по 400 писем. Впоследствии они были опубликованы на русском и английском языках. Переписка шла с 1899 по 1904 годы, в исторический для театра период, когда происходило рождение МХАТа и на его сцене ставились четыре пьесы Чехова, в каждой из которых Ольга играла главную роль.
Переписка началась в 1899 году, после постановки "Чайки", Ольга впервые сыграла в ней главную роль. Переписка продолжалась по мере того, как в театре шли репетиции, а затем на сцене ставилась пьеса Чехова "Дядя Ваня" (октябрь 1899 года), до премьеры пьесы "Три сестры" (январь 1901 года). Вскоре после этой премьеры они познакомились с семьями друг друга, вместе съездили из Москвы в Ялту и стали любовниками.
Письма затрагивают такие события их жизни, как выкидыш и болезнь Ольги Книппер в 1902 году, ее медленное выздоровление, а затем ухудшение здоровья Чехова и его угасание в то время, когда он писал свою последнюю пьесу "Вишневый сад", премьера которой во МХАТе состоялась в январе 1904 года. Переписка прекратилась в апреле 1904 года, когда Чехов приехал в Москву и затем вместе с Ольгой отбыл в Германию, где он умер в Баденвейлере 2 июля 1904 года.
Условия, в которых они вели свою переписку, были чрезвычайными: актриса была загружена работой в театре, писатель болел, и они находились очень далеко друг от друга. Она писала либо из театра, задержавшись после спектакля, либо из квартиры, утомленная после вечеринки, которая продолжалась всю ночь, или сидя в вагоне поезда, возвращаясь из поездки в Ялту. Он писал из Ялты, тоскуя в одиночестве и желая услышать новости из театра или страдая от боли. Чехов даже не имел возможности поехать в Москву на премьеру трех из своих четырех пьес.
Несмотря на весь драматизм отношений, они продолжали переписку, которая давала им обоим жизненные силы. Ольга была единственной ниточкой, которая поддерживала его связь с Москвой и театром, по которому он так скучал. Она, со своей стороны, отчаянно пыталась загладить вину перед умирающим мужем, с которым она не была вместе, осознавая, что он самый знаменитый драматург России и залог ее успеха в театре.
Любовь не спрашивает разрешения прийти. Когда она случилась в жизни Антона Павловича Чехова, он уже был признанным писателем и, увы, больным человеком, который все больше времени проводил в своем домике в Ялте…
Почти все пять лет своего брака с ведущей актрисой МХАТа Ольгой Леонардовной Книппер Чехов жил вдали от жены, но их любовь поддерживали 800 писем, написанных друг другу.
«Как живешь без меня? Скучаю по тебе жестоко… Без твоих писем я здесь совсем замерзну… Хорошо ли спишь, ешь? Обо всем пиши. А здоровье как? Целую крепко, Христос с тобой». «Сейчас пришла домой, нашла твою открытку и поцеловала ее… А как без тебя пусто. Нет красивого мужа с мягкими глазами… Дорогой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое доброе лицо…»
«Мне надоело жить без тебя…»
В литературе бытует эффектная беллетристическая картина: прикованный к Ялте, брошенный, тоскующий писатель и беспечная легкомысленная актриса, упивающаяся своим успехом в театре. Но если внимательно и непредвзято прочитать обширную переписку Чехова и Книппер, то откроется история большой, счастливой и в чем-то, конечно, трагической любви.
«Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству», — так писал жене Антон Павлович из Ялты.
Действительно, все шестилетие, объединявшее их судьбы, состояло из цепи мучительных разлук и ожидания встреч. Но их обоих это, похоже, устраивало (что тут скажешь — творческие люди…). Вот тому подтверждение: в 1895 году Чехов в письме другу полушутя-полусерьезно говорил: «Извольте, я женюсь, если вы хотите этого. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне (он жил тогда в Мелихове), и я буду к ней ездить. Счастья же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, я не выдержу. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день». Так и случилось. После венчания супруги пробыли вместе только несколько месяцев, а затем последовала череда расставаний и встреч.
Они ежедневно писали друг другу, обменивались телеграммами. Обычно очень сдержанный в чувствах, Чехов еще до женитьбы (27 сентября 1900 года) писал Ольге Леонардовне: «…А я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что я уже говорил 100000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, то есть я люблю тебя, и больше ничего».
И позже: «Я твои письма, как это ни покажется странным, не читаю, а глотаю» (8 января 1903 года). «Во вчерашнем письме ты писала, что подурнела. Не все ли равно? Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил» (13 января 1903 года).
Находились люди, утверждавшие, что Чехов подолгу ждал писем Книппер и тосковал. На самом деле все обстояло иначе. Если она пропускала хотя бы день, то он не находил себе места. «Я целую вечность не писала тебе, дорогой мой, милый, ненаглядный!» (20 декабря 1902 года). «Только день пропустила, а кажется, что целую вечность не писала тебе, дорогой мой, милый, ласковый мой» (18 января 1903 года).
Ольга Леонардовна все чаще испытывала угрызения совести из-за того, что не может бросить театр и переехать в Ялту. «Мне надоело жить без тебя. Проклятая жизнь. Мне хочется негодовать и шуметь…» (8 января 1903 года).
А вот его ответ: «Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучает, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик! Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорченной, и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, то есть когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным и обойденным … Успокойся, родная моя, не волнуйся, а жди и уповай. Уповай, и больше ничего» (20 января 1903 года). И вот еще одна милая деталь: Чехов практически никогда в письмах не называл любимую по имени — он мог назвать ее «моя собачка», «моя лошадка», «мой кашалотик»…
Сколько благородства и самоотречения в их посланиях друг к другу! Это ли не доказательство большой взаимной любви и привязанности!
Очень много писем опубликовано в прекрасной книге Анри Труайя "Антон Чехов", опубликованную в прямом доступе на странице http://loveread.ec/read_book.php?id=76853&p=1