Сон...

(продолжение) ...
Неожиданно, ощущение на коже теплого летнего солнца, куда-то исчезло. Потянуло холодом... он становился все сильнее и сильнее. Внезапно, в лицо Евгении ударил сильный порыв ветра, он был морозным, почти ледяным. В тот же самый момент во всем теле молодая женщина почувствовала необыкновенную легкость. Это было очень странное ощущение. Такого с ней раньше никогда не было. Евгения попробовала пошевелить пальцами руки, и рука, как будто она была в невесомости, легко взметнулась вверх. Звуки вокруг были приглушенными, едва слышными. Но вот, они постепенно начали становиться все явственнее и четче. Евгения напрягла слух, и расслышала свист, похожий на завывание ветра где-то вдали. Были еще какие-то посторонние звуки, но уже гораздо ближе к ней. Какое-то тихое потрескивание и какой-то равномерный скрип.
"Что это?" - мелькнуло в голове у молодой женщины. Сделав усилие, Евгения открыла глаза...
Кремовые обои с серебристым узором в виде виноградных гроздьев. Камин у стены с мерно потрескивающими в нем дровами. На каминной полке - бронзовый канделябр с тремя длинными горящими свечами. На стеклянной полоске окна, полузадернутого тяжелой, гранатового цвета портьерой, искрятся синие морозные узоры. За окном сумерки. С улицы доносится завывание ветра, вероятно там разыгралась самая настоящая метель. В довольно большой комнате постепенно становится прохладно, и Евгения зябко поводит плечами, с усилием размышляя, что же это за место. Почему оно ей так странно знакомо? Словно, она бывала здесь уже не один раз. Евгения мучительно напрягает память, но мысли неповоротливые, словно булыжники, с трудом ворочаются в сознании. Она еще раз обводит взглядом комнату. Да, обстановка очень и очень знакома. И эта широкая кровать с узорной атласной накидкой. И висящий над ней, на стене, небольшой изящный гобелен с изображением какой-то жанровой сценки.
И... и только сейчас Евгения замечает, что в комнате она не одна. А равномерный скрип, который она услышала еще в самом начале, выходит из под-пера, быстро двигающегося по бумаге. А перо держит в белой изящной ручке молодая рыжеволосая женщина, склонившаяся в дальнем углу комнаты над овальным столом цвета темного ореха. Перед ней также стоит канделябр с тремя свечами. Язычки оранжевого пламени отбрасывают блики на ее миловидное, но очень усталое и печальное лицо. Пошевелив руками и шеей, Евгения с радостью замечает, что тело опять слушается ее. А она сама находится в одном из кресел, стоящих в углу комнаты. Девушка, пишущая за столом, сидит к ней вполоборота. Рыжеватый локон, спускается по красивой белой шее, на которой блестит жемчужное ожерелье. Сверкает в ухе овальная перламутровая сережка. Девушка сосредоточенно пишет что-то и, присмотревшись, Евгения видит, что перед ней тетрадь. На мгновение незнакомка захлопывает ее, но затем снова открывает. Макает перо в бронзовую чернильницу, и оно опять скользит по бумаге. Евгения успевает рассмотреть синюю бархатную обложку тетради, инкрустированную по уголкам серебром. Она мучительно напрягает память, пытаясь вспомнить, что же это за комната и кто эта молодая женщина. Видимо тоже начав замерзать, та встает из-за стола, подходит к камину и бросает в него несколько поленьев. Затухавшее было пламя вспыхивает сильнее, разгорается... оно освещает профиль рыжеволосой незнакомки - прямой носик, пухлые губы, ямочку на подбородке, темные круги под глазами. Она на несколько минут задерживается у камина, как-то отрешенно глядя на огонь, и Евгению пронзает догадка. А вслед за этим приходит почему-то успокоение. Да, она уже бывала здесь и не раз.
Это комната Магдалены Ван дер Бек. Магдалена бросает взгляд в дальний угол, где сидит Евгения. На какое-то мгновение молодой женщине кажется, что голландка ее видит. Но дотронувшись ладонью до висящего на груди крестика, Магдалена возвращается за стол. Сцепив в замок пальцы, украшенные серебряными перстнями, она какое-то время смотрит в огонь свечи, по таящему восковому телу которой стекают полупрозрачные слезы. Такая же слеза катится сейчас по бледному лицу Магдалены. Вздохнув и открыв тетрадь, она снова макает перо в чернила и продолжает свои записи.
"Я снова начала вести дневник, чтобы окончательно не сойти с ума. Хотя, может быть, это был бы для меня самый лучший исход... Боже, всевидящий и милосердный, если ты слышишь, не оставь меня и Свена! Умоляю, помоги нам! Спаси его. Я не хочу... не могу смириться с тем, что останусь одна. Хотя нет. Я буду уже не одна... ребенок... но от этого еще тяжелее. Впрочем, последние дни я уже серьезно задумываюсь, не помрачился ли мой рассудок? Эти видения... эта женщина, которая приходит сюда, в наш дом. Я не вижу ее полностью, только, порой, замечаю какой-то полупрозрачный силуэт. Но два дня назад я, кажется, разглядела ее лицо. И глаза... они такие добрые и в них было сочувствие... желание помочь, возможно. Я никому не могу сказать о ней. Только вчера на исповеди в соборе призналась. Но, конечно же, святой отец дал мне понять, что все это - лишь мое разыгравшееся воображение вследствие всего пережитого. А, возможно, и искушения дьявольские. Но если это так... почему я не ощущаю от нее зла? Напротив, мне чувствуется, что даже какой-то свет от нее исходит. А может ли сам ангел-хранитель приходить так к людям? Нет, я, наверное, совсем запуталась и..." Магдалена снова тяжело вздохнула и, глядя несколько мгновений в янтарное пламя свечи, опять продолжила писать: "И не знаю, что мне делать. А все чаще думаю, что согласна на все, только бы он жил. Только бы..." Сделав неосторожное движение, Евгения задела лежавший на подлокотнике соседнего кресла перламутровый веер, и он со стуком упал на ковер. Магдалена вздрогнула и, закрыв дневник, встала из-за стола, оправляя подол пышного платья.
- Кто здесь? - дрогнувшим голосом спросила она, сделав несколько шагов по направлению к креслу, где сидела Евгения. Их глаза встретились. Зрачки Магдалены расширились, глаза потемнели, и Евгения поняла, что голландка ее увидела.
- Кто вы? - тихо спросила Магдалена Ван дер Бек. Евгения снова удивилась, что понимает ее речь. Хотя, возможно, их общение шло на уровне мысли.
- Меня зовут Евгения, - ответила молодая женщина, в свою очередь приподнявшись из кресла и делая шаг навстречу Магдалене. - Ев-ге-ни-я , - голландка медленно, по слогам повторила непривычное для нее иностранное имя. Затем, подавшись вперед, она вдруг протянула руку, и Евгения почувствовала прикосновение ее прохладной ладони на своем запястье. Пальцы Магдалены Ван дер Бек, державшие ее за руку, слегка дрожали.
- Сегодня я вижу тебя так ясно, - проговорила она. Они обе замолчали, только в камине потрескивал огонь, и было слышно рыдающую вьюгу за окном. Магдалена продолжала держать Евгению за руку, как будто это была ее последняя надежда и она боялась, что она внезапно исчезнет. Она молчала, но в умоляющих зеленых глазах молодая женщина прочитала то, о чем Магдалена ее просит.
- Кажется, я знаю... знаю, как тебе помочь, - медленно, но четко проговорила Евгения. И по надежде, вспыхнувшей во взгляде молодой рыжеволосой женщины, стало ясно, что Магдалена ее поняла.
- Евгения Сергеевна, боюсь, что в вашем конкретном случае гипноз не помогает, а напротив, усугубляет ваше негативное состояние, - в голосе Вениамина Владимировича звучали нотки сожаления, а во взгляде проскальзывало плохо скрываемое сочувствие. Ассистентка Мариночка, вернувшаяся в кабинет после окончания сеанса гипноза, также сострадательно взглядывала на Евгению. И от этого сочувствия молодая женщина почувствовала нарастающее внутри раздражение.
- Что значит, усугубляет? - тихо спросила она.
- Это значит то... - вздохнул Вениамин Владимирович, выдержал небольшую паузу и продолжил, - то, что ваше психоэмоциональное состояние под действием гипноза полностью выходит из-под контроля, а прежние сны становятся... Он смолк, подбирая слово потактичнее, но, так и не найдя его, закончил:
- Становятся галлюцинациями.
- Почему галлюцинациями? - сбивчиво спросила Евгения, нервно сжав ладони.
- Это не какие-то видения. Теперь... теперь я точно знаю, что все это было... точнее, есть. Эта семья существует, и более того, они нуждаются в моей помощи.
- Вот видите, - Вениамин Владимирович успокаивающим жестом дотронулся до руки пациентки.
- К сожалению, вынужден констатировать, что гипноз спровоцировал у вас потерю критической оценки реальности.
- Потерю критической оценки реальности... - медленно повторила за ним Евгения. - И что же это значит?
Вениамин Владимирович встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Затем, вернулся обратно.
- Может быть, хотите чашечку чая? - неожиданно перевел он тему разговора.
- Мариночка... - и обернулся к ассистентке, которая встала, всем своим видом выражая готовность принести чай.
- Я не хочу чая, - Евгения покачала головой.
- Нет, все-таки выпейте, - психотерапевт мягко улыбнулся. - И успокоитесь немного.
- Я и так спокойна, - отрезала молодая женщина. Но улыбчивая Мариночка уже выпорхнула из кабинета, а через пару минут перед Евгенией стояла чашка чая с неизменной долькой лимона. - Ну вот, - улыбнулся Вениамин Владимирович.
- Попейте чайку, успокойтесь, Евгения Сергеевна и выслушайте меня. Евгения поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток. Чай был терпкий и с каким-то привкусом, похожим на мяту. Психотерапевт размешал сахар маленькой ложечкой и также сделал глоток. В кабинете повисла пауза...
- Значит, дальше проводить сеансы гипноза нет смысла? - нарушила молчание Евгения.
- Нет, - отрезал врач.
- Абсолютно никакого. Даже боюсь, что он может еще больше ухудшить ваше состояние. Полная потеря адекватной оценки себя, видения, раздвоение личности... ну и все, связанные с этим последствия. "Частично, все это у нее уже есть", - подумал он. Евгения опустила ресницы, и какая-то тень пробежала по ее бледному лицу. Затем она подняла глаза на врача, и в ее взгляде он увидел отчаяние. Глубокое и неприкрытое.
- Но... но как же я снова попаду туда? - прошептала она.
- Через гипноз мы с ней даже разговаривали, она меня поняла. Я обещала ей... обещала помочь.
- Магдалене? - сухо спросил психотерапевт, хотя ответ был очевиден.
- Да. - Евгения кивнула.
- Я подумала, что и вы мне как-нибудь поможете. Если хотя бы еще один сеанс гипноза и...
- Нет, - строго сказал Вениамин Владимирович, поправив на носу тяжелую оправу.
- Я вижу ваше состояние. И, поверьте мне, очередной гипноз его только ухудшит. Я понимаю ваше желание помочь тем... В кабинете опять возникала пауза.
- Тем... людям, но я никогда не занимаюсь залечиванием пациента, когда он в этом не нуждается. Точнее, нуждается, - голос врача погрустнел, - но, боюсь, это уже не в моей компетенции. Я психотерапевт. А вам, Евгения Сергеевна, нужна по всей вероятности, помощь хорошего психиатра.
- Вы считаете, что у меня шизофрения? - вспыхнула Евгения. - Она резко отодвинула в сторону чашку, и недопитый чай вылился на белое фарфоровое блюдце.
- Я этого не говорил, - ласково улыбнулся Вениамин Владимирович. - Постановка подобных диагнозов опять-таки, не в моей компетенции. Но вы, Евгения Сергеевна, пожалуйста, не нервничайте так. Это совсем не обязательно шизофрения... возможно, вы просто переутомились, переработали, какие-то проблемы дома, на работе, неприятности наслоились одна на другую, а в итоге психика может выдавать такие вот загадочные трансформации. Как на картинах Сальвадора Дали. Но все это поправимо. Вот, - он выдвинул ящик стола и, достав какую-то визитку, положил ее перед Евгенией.
- Что это? - спросила она, глядя на бумажный прямоугольник с отпечатанным на нем именем, фамилией и координатами.
- Это очень хороший специалист по психиатрии, Степанов Роман Петрович, профессор. Настоятельно рекомендую Вам, Евгения, обратиться к нему.
- Хорошо, - холодно ответила молодая женщина, открывая сумочку и бросая туда визитку.
- А вы мне больше, я так понимаю, ничем помочь не можете?
- Увы... - Вениамин Владимирович развел руками. - Я не отношусь к тем людям, которые назначают людям по пятнадцать сеансов гипноза, когда это может нанести им лишь вред.
- Ну что ж, и на том спасибо, - тихо сказала Евгения.
- И я могу идти?
- Да, да, конечно, - улыбнулся психотерапевт. - И сегодня же позвоните Степанову, у него прием по предварительной записи. Не тяните с этим. Он обязательно поможет.
- Мариночка! - он обернулся к ассистентке, - проводи Евгению Сергеевну. Ассистентка лучезарно улыбнулась и встала, легким жестом показывая молодой женщине в сторону двери. Через несколько минут Мариночка вернулась в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Проводила? - буркнул Вениамин Владимирович, листая блокнот, в котором раньше, во время разговора с Евгенией, он делал пометки. Ассистентка кивнула и мягкой пружинистой походкой прошла через кабинет, села напротив врача.
- Может вам кофейку сделать? - поинтересовалась она. - У вас вид такой усталый. Психотерапевт вздохнул и, оторвавшись от своих записей, посмотрел на Мариночку.
- Что ж, сделай, пожалуй, - согласился он. - От таких пациентов действительно устаешь. Мариночка нежно улыбнулась ему и, направившись к двери, обернулась на пороге.
- А что у нее? Все же шизофрения? - поинтересовалась она.
- Боюсь, что да, - вздохнул психотерапевт, - причем развивается процесс прямо на глазах.
- Жаль, - в свою очередь вздохнула Мариночка. - Такой диагноз - это приговор.
- А что я могу сделать? - развел руками Вениамин Владимирович. - Она уже практически живет в этих снах. Не удивлюсь, если скоро начнет называть себя не Евгенией, а этой... как там ее... Марией?
- Магдаленой, - мягко поправила босса Мариночка.
- Ну Магдаленой, - раздраженно буркнул врач. - Какая в сущности разница.
- А расческа? - вдруг спросила Мариночка, и вопрос в повисшей в кабинете тишине прозвучал как-то странно и неуместно.
- Какая расческа? - переспросил психотерапевт.
- Да та, старинная. Я тоже видела ее. Она ведь действительно, как из тех времен.
- Обычный музейный экспонат, - сухо ответил Вениамин Владимирович,
- Марина, ты же умная девушка. Неужели ты веришь, что этот предмет действительно переместился каким-то образом из Голландии 17-го века? Ну бред же. Марина молчала, глядя на него слегка расширившимися глазами, и Вениамина Владимировича стало это раздражать
. - Бред, - с каким-то удовольствием отрезал он это короткое слово, - И, Мариночка, милая, дождусь я сегодня кофе или нет?
- Простите, сейчас все будет, - ассистентка лучезарно улыбнулась, и скрылась за дверью. Психотерапевт захлопнул блокнот и потер рукой лоб. В его памяти всплыла упомянутая Мариночкой загадочная старинная расческа...
"Действительно, откуда она ее раздобыла? - подумал он. - Неужели?..." И сам рассердился от глупых и крамольных мыслей, не допустимых для человека умного и рационально думающего. - Может родственник у нее в музее работает, - пробормотал он. - А может, у какого-то коллекционера купила, да мало ли... И вообще, почему я до сих пор об этом думаю? А вскоре улыбчивая Мариночка и горячий ароматный кофе полностью отвлекли Вениамина Владимировича от странной пациентки с предварительно поставленным им диагнозом "шизофрения".
***
Евгения медленно шла по высокому каменному мосту. Начинало темнеть, все-таки был уже конец ноября. Кроме того, довольно сильно подмораживало. Евгения поправила длинный шарф на шее и подняла воротник шерстяного пальто. Быстро глянула на часики. Почти семь часов вечера. На сеанс гипноза она приходила к трем. Почти три с половиной часа ушло на то, что молодую женщину практически убедили в том что у нее... просто психическое отклонение. "Неужели так вот и сходят с ума?", - Евгения горько усмехнулась и, подойдя к перилам моста, облокотившись на них, посмотрела вниз, на темную воду. Новый порыв ветра заставил ее поежиться, а с неба, словно белая крупа, неожиданно повалил крупный пушистый снег. Первый в этом году. Задрав голову, Евгения посмотрела на полет снежинок, стремительно падающих вниз и остающихся на перилах, на серых камнях моста, на ее ладони, которую она протянула в сторону, подставив снежинкам. - Такой же снег шел тогда в Амстердаме, - вдруг подумала она, и в сердце как-будто кольнула тонкая иголочка. Перед ней, как живые, появились большие зеленые глаза Магдалены... и огонек загоревшейся в них надежды, в тот момент, когда она держала Евгению за руку.
- Как же тебе помочь? - прошептала Евгения. И неожиданно, решение пришло само собой. Она торопливо открыла сумочку, ища записную книжку. Похоже, она завалилась на самое дно, и молодая женщина с трудом ее вытащила. Неожиданно из сумки выпал белый бумажный прямоугольничек и, подхваченный порывом ветра, полетел прямо в темнеющее снежное небо. Евгения не успела его подхватить. Это была визитка рекомендованного ей психиатра профессора Степанова.
***
Амстердам 21 января 1669-го года Ночь Магдалены Ван дер Бек, проведенная у постели мужа, оказалась очень тревожной. Приступы участились, Свен задыхался, на его губах появлялась кровавая пена. И каждый раз Магдалена с ужасом думала о том, что он так вот и умрет вскоре на ее руках. В те моменты, когда ему становилось лучше, он просил жену уйти к себе и хоть немного поспать. Но Магдалена упрямо трясла головой и, смахивая с ресниц слезы, продолжала сидеть у постели мужа. Ночь была снежной и холодной. Почти под утро болезнь все-таки немного ослабила свои страшные объятия, и Свен задремал. Дыхание его было хриплым и тяжелым и, вглядевшись в его белое исхудавшее лицо, Магдалена увидела на нем неумолимую печать приближающейся смерти. Встав и отойдя к окну, она отдернула штору и, прижавшись лбом к холодному стеклу, беззвучно заплакала. А за окном шел крупный тяжелый снег. Он мерно опускался вниз, заснеживая спящий Амстердам. И не было ему дела ни до людских радостей, ни до людских страданий. Простояв у окна какое-то время, Магдалена вернулась к мужу. Он спал, и она тоже почувствовала, как усталость неумолимо забирает ее в свой плен. Глаза слипались. Магдалена добрела до стоявшего в углу комнаты маленького диванчика и, не раздеваясь, прикорнула на нем. Закрывая глаза, она снова подумала о странной женщине, которая раньше приходила к ней. Женщине, которая дала ей надежду. И... исчезла. Ее не было уже десять дней. Каждому такому дню Магдалена теперь вела счет. И ждала, ждала... но силы уходили, и робкую надежду постепенно убивало безжалостное и жестокое отчаяние.
- Где же ты? - прошептала Магдалена и, обхватив руками подушку, закрыла глаза. И странный сон приснился ей в ту ночь. Большой и незнакомый город, освещенный множеством свечей и факелов. Столько ярко освещенных окон и улиц Магдалена Ван дер Бек не видела за всю свою двадцатишестилетнюю жизнь. Нет, это точно не Амстердам. Какой-то другой, незнакомый ей город, странный и удивительный. И необыкновенные экипажи поразили Магдалену. Быстро и стремительно проносятся они по улицам. И пораженная Магдалена замирает в восхищении, когда видит, что движутся они каким-то волшебным образом сами собой, без лошадей. "Наверное я в сказке", - мелькает в ее голове мысль. А дальше она видит перед собой длинный каменный полукруглый мост. Он чем-то похож на один из тех, что есть в Амстердаме. Но в то же время другой, совсем другой. А на мосту стоит какая-то одинокая фигурка. Магдалена приближается к ней. Издали она видит, что это девушка, одетая в длинное шерстяное пальто, сверху повязан пушистый белый шарф. Она открывает сумочку и что-то ищет в ней. Какая-то бумажка взмывает в воздух, девушка пытается поймать ее, но тщетно. Бумажка улетает, подхваченная порывом ветра, и Магдалена провожает ее глазами...
- Вот, нашла! - радостно восклицает тем временем девушка, извлекая из сумки какую-то книжечку, совсем маленькую. Она листает ее, длинные пальцы быстро пробегают по исписанным страничкам. Магдалена тихо приближается сзади, ей становится очень любопытно. Она бросает взгляд на раскрытую книжечку. И тут девушка оборачивается, и сердце Магдалены заполняет сначала удивление, а потом радость.
- Это ты! - восклицает она, вспоминая имя. И ей удается его даже произнести.
- Евгения! На лице Евгении появляется ответная улыбка. Магдалена протягивает к ней руку, но... она натыкается на пустоту. А видение исчезает также стремительно, как и появилось. Пальцы Магдалены сжимают атласную наволочку подушки. А через мгновение она окончательно просыпается от страшного хриплого кашля. У мужа начался очередной приступ, и Магдалена Ван дер Бек, вскочив с диванчика, бросается к нему. "Неужели опять ничего не получится?" - с горечью спросила себя Евгения. Она провела пальцем по гладкой поверхности коробочки, лежавшей на ее ладони. Рифампицин. Сильнодействующий антибиотик, обладающий избирательной направленностью против палочки Коха - возбудителя туберкулеза. Достать это лекарство Евгении пришлось довольно хитроумным способом. Год назад она посещала курсы английского, во время которых познакомилась с приятной молодой женщиной. Как выяснилось, Кристина работала врачом-терапевтом. Правда тогда это для Евгении мало что значило. После окончания курсов общение с новой знакомой плавно сошло на нет. Вспомнила о ней Евгения в тот вечер, когда стояла на мосту под падающим первым снегом. И телефон... у молодой женщины осталась странная для многих, кто ее знал, привычка, записывать телефоны в записную книжку, а не сохранять их в мобильник. Евгению называли старомодной... Телефон был найден, и в тот же вечер она разговаривала с Кристиной. А на другой день они сидели в маленьком уютном кафе.
- Ну, хорошо, Женя... - протянула Кристина, откусывая заварную булочку и делая глоток кофе.
- Я постараюсь тебе помочь, хотя... так до сих пор не поняла, зачем тебе нужны именно эти лекарства. Ведь любой врач выпишет их при необходимости.
- Понимаю, - тихо ответила Евгения. - Но мне надо... неофициально. И прости, что не могу сказать, зачем. Ты все равно не поверишь.
- Ну, я не очень-то и любопытна, - улыбнулась Кристина, хотя ее взгляд говорил, скорее, об обратном.
- Это очень нужно одному человеку, - произнесла Евгения. - Он умирает. Прости, но не могу сказать большего.
- Странный человек, - усмехнувшись, произнесла Кристина, сминая пальцами салфетку.
- Неужели он сам не обращался к врачу? Или его родные?
- Обращался, - кивнула Евгения.
- И что же?
- Прости, Кристи, но большего я рассказать не могу.
- Ну ладно, - вздохнула Кристина. - Я тебе верю. И у меня есть знакомый пульмонолог, так что рецепты я тебе достану.
Уже на следующий день Евгения получила необходимые рецепты и, зайдя в аптеку, купила по ним два антибиотика. Довольная возвращалась она домой, думая, как в эту же ночь, во сне, опять увидится с Магдаленой. Но теперь уже принесет с собой помощь. Но ночью ничего не случилось. Закрыв глаза и уснув, молодая женщина просто провалилась в темноту. Ей не снилось абсолютно ничего. А проснувшись в семь утра от резкого и тревожного звонка будильника, она почувствовала глухую тоску... и боль. Коробочка с лекарством, так нужным Свену, по-прежнему лежала в ее ладони. За окном падал снег. Нужно было собираться на работу. Утро понедельника обещало быть тяжелым. Так продолжалось всю следующую неделю. Каждый вечер Евгения засыпала, настраиваясь на встречу с Магдаленой. Но встречи так и не происходило. Ей либо вообще ничего не снилось, либо снилась какая-то ерунда. Но прежних посещений семьи Ван дер Бек в ее снах не было. Евгения была готова плакать от досады.
"Неужели, гипноз, все-таки помог? - все чаще задавала она себе вопрос. - Похоже, он действительно избавил меня от тех снов. Но почему же я совсем этому не рада?" И Евгения чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы отчаяния.
***
В пятницу Евгении удалось уйти с работы пораньше. Она медленно шла домой, а снег тихо падал с белого холодного неба. Молодая женщина посильнее закуталась в пушистый шарф и ускорила шаг. "Почему теперь у меня не получается туда попасть? - неотступно преследовала ее одна и та же мысль
. - Почему? Почему?... Дома, приняв душ и пожарив куриные котлеты, Евгения поужинала. А затем, накрывшись пледом, села в большое старое кресло. Кресло действительно было очень старым, и она помнила, как сидела в нем еще совсем маленькой девочкой. Иногда, она так и засыпала. Кресло было таким уютным, как будто чьи-то теплые мягкие объятия. Живые... Маленькая Евгения засыпала, и ей снились удивительные сны... Веки стали тяжелыми, а тело, наоборот, необыкновенно легким. Справа от себя Евгения почувствовала тепло, даже жар...
Она открыла глаза и тихо вскрикнула от радости. Она узнала эту комнату. Это была гостиная в доме Магдалены и Свена. А сама она стояла у камина, жар шел от него, и Евгения несколько мгновений наслаждалась теплом и звуком потрескивающих дров. Но спокойствие внезапно сменилось страхом. Молодая женщина сунула руку в правый карман джинсов. Ничего. В левом, к своему огромному облегчению, она обнаружила две плоские упаковки антибиотиков. То ли по наитию, то ли повинуясь какому-то шестому чувству, она положила их в карман перед тем, как села в кресло. Вытащив лекарство, Евгения оглядела комнату. Она была пуста. То, что здесь совсем недавно была Магдалена, говорила белая меховая накидка, наброшенная на одном из кресел. И тетрадь, лежавшая на столе. Она была открыта, и Евгения медленно приблизилась к столу, заглянула на страницу, исписанную острым почерком. Она не знала голландский и скорее услышала в своей голове взволнованный женский голос, чем прочитала эти строки. Но смысл их был один и тот же.
"Где же она?" - прозвучал в ее голове голос Магдалены Ван дер Бек. И Евгения сразу же поняла, что речь идет о ней. Магдалена ждала ее. Ждала и надеялась. "Неужели я опоздала?" - подумала Евгения. И поэтому, когда через несколько минут на пороге появилась Магдалена Ван дер Бек, Евгения быстро подошла к ней и сама дотронулась до тонкого запястья голландки.
- Он жив? - спросила она. Магдалена вскинула на нее глаза и кивнула.
- Да... - прошептала она. - Но ему совсем плохо. Я так ждала тебя. Так ждала... И ты пришла.
- Я принесла лекарство, - отозвалась Евгения, протягивая рыжеволосой женщине плоскую белую коробочку.
- Я скажу, как ты должна давать их мужу. Они помогут ему, обязательно. Разжав узкую ладонь Магдалены, она положила в нее лекарство.
- Пилюли? - спросила Магдалена, но как-то безучастно и недоверчиво.
- Эти пилюли обязательно помогут, - Евгения легонько тряхнула голландку за плечо.
- Этого лекарства еще нет в вашем времени, но у нас оно спасает людей, больных тем же, что и твой муж, от смерти. Ты должна давать ему по три таблетки в день вот этого лекарства, - Евгения показала на рифампицин.
- А вот этого - по две таблетки. - она указала на другую коробочку с синей полосой.
- Ты запомнила, Магдалена?
Магдалена, словно очнувшись, смотрела на нее своими большими зелеными глазами. И спустя мгновение, в них опять вспыхнула надежда.
- Боже... - прошептала она и вдруг, схватив свободную руку Евгении, прижалась к ней губами. А из глаз ее потекли слезы. - Спасибо... спасибо тебе, - горячо шептала голландка.
- Я знаю, кто ты. Ты - наш ангел-хранитель. Евгении стало даже неловко. Она слегка обняла молодую женщину и опять кивнула на коробочки с лекарствами, которые Магдалена зажала в дрожащей ладони.
- Ты запомнила, как их давать? - спросила она.
- Да, - Магдалена кивнула. - Он должен принять их прямо сейчас. Магдалена опять кивнула. И вдруг Евгения увидела, как она быстро снимает с руки серебряный перстень с большим изумрудом.
- Я хочу, чтобы ты его взяла, Евгения, - тихо, но категорично произнесла голландка. Евгения хотела отказаться, но Магдалена, упрямо сжав губы, решительным движением надела перстень на безымянный палец молодой женщины. И он, удивительным образом, пришелся ей в самую пору. Сжав в ладони коробочку с лекарством, Магдалена решительно направилась к двери.
- Я подожду тебя здесь, - сказала Евгения. Магдалена кивнула и подняла на Евгению внимательный взгляд.
- Ты сказала, в вашем времени? - вдруг тихо спросила она. - Где это, Евгения? Однажды мне снилось, что я... кажется, я там была. Я видела тебя. Было темно, но в то же время столько огней вокруг. Волшебных огней. Падал снег, а ты стояла на мосту...
- Я помню, - отозвалась Евгения. - Я тоже тебя видела, Магдалена. Магдалена улыбнулась ей сквозь слезы. Неожиданно, Евгения почувствовала, как силуэт стоявшей в дверях стройной рыжеволосой женщины, расплывается перед глазами. Стремительно тает... А гостиная семьи Ван дер Бек уплывает куда-то в сторону, меняет очертания, как искаженное отражение в кривом зеркале. Она неумолимо просыпалась... возвращалась в свое время, в свою реальность.
- Мне пора! - быстро крикнула она Магдалене. - Я рада, что успела к вам. Может быть, мы больше не увидимся, Магдалена. И жаль, что я так и не узнаю... Комнату и лицо Магдалены затянуло пеленой... Веки Евгении дрогнули, тело вновь стало тяжелым. Она открыла глаза. Почувствовала прикосновение шерстяного пледа. До слуха доносилось приглушенное бормотание включенного в комнате телевизора. Но уже проснувшись и сидя в старом кресле, где так неожиданно задремала, Евгения все еще слышала голос Магдалены Ван дер Бек, так ясно прозвучавший в ее сознании.
- Увидимся, - уверенно ответила та. - Я дам тебе знак. Сцепив пальцы в замок, Евгения почувствовала что-то, прежде незнакомое, на левой руке. Вытащив ладонь из под пледа, она увидела на своем безымянном пальце старинный серебряный перстень с крупным, красиво ограненным, изумрудом... Продолжение следует