Однажды, на уроке православной культуры в лицее, ко мне обратился мальчик и уверенно заявил:

— Я в Бога не верю. И даже не думайте меня агитировать!
— Почему? — спросил я.
— В детстве я верил в страшные рассказы о мстительном и злом существе, которое требует подчинения. Но теперь я вырос и понял, что это глупости, — с вызовом ответил он.
Я спокойно протянул ему руку:
— Мы с тобой, значит, единомышленники.
— Как так? — удивился мальчик.
— Я тоже не верю в такого Бога. Полностью с тобой согласен.
Видя его замешательство, я добавил:
— А вот в какого Бога я верю, мы поговорим на наших занятиях.
Мы привыкли думать, что детям нужно что-то «донести» или даже «привить». Но, по сути, порой детям удаётся пробудить в нас гораздо более глубокий поиск. Вот так одна девочка написала архиепископу письмо, поделившись своими сомнениями о вере. В ответ архиепископ попросил её никогда не бросать эту «прекрасную привычку» — задавать вопросы.
Для детей вопрос «Кто такой Бог?» — это не просто любопытство. Это поиск внутренней опоры, которую они часто видят у родителей. Но, на самом деле, они ощущают не только силу взрослого, но и его уязвимость, его собственные сомнения. В мире, где нам часто не хватает времени ни на свои мысли, ни на размышления о сложных вещах, дети своей открытостью могут возродить в нас искренний поиск.
Когда ребёнок спрашивает нас о вере, не нужно сразу подыскивать правильные ответы или говорить об «истинах». Важно услышать его сомнения и признать свои. Дети умеют задавать вопросы, которые возвращают нас к истокам внутренней жизни, заставляют задуматься о наших ценностях и, возможно, о пересмотре личных убеждений. В этом нет ничего страшного. Признать, что ты чего-то не знаешь или сам ещё ищешь, — не слабость, а честность.