Комсомольцы села Лада. В центре В.И. Бестужев.

Не так давно мне подарили книгу И.В. Бестужева-Лады "Моя война". Очень хотелось бы поделиться отрывками из этой книги.
Село Лада в воспоминаниях И.В. Бестужева – Лады.
В последние годы жизни ученый – прогнозист с мировым именем Игорь Васильевич Бестужев – Лада написал книгу «Моя война», в которой поделился детскими и подростковыми воспоминаниями. Воспоминания соседствуют с размышлениями о судьбах крестьян в России, мыслями о роли России в истории. Рассуждения знаменитого ученого заставляют задуматься. С отдельными отрывками из этой книги я Вас познакомлю.
«Судьба моего родного села – судьба всей России. Или по меньшей мере так называемой среднерусской полосы между тундрой-тайгой на севере, степями на юге, Беларусью на Западе и Уралом на Востоке… Основателем Лады был, безусловно, умный хозяин. Он расположил помещичий двор и ряды (порядки) крестьянских изб в обе стороны от него у подножья гряды высоких, в сотню и более метров, холмов, прикрывавших жилье от холодных ветров. Двор с обширным плодовым садом вокруг возвышался на склоне холма над столь же обширной торговой площадью с огромной церковью посередине у слияния небольшой речки Инсар с еще меньшей, по сути, просто ручьем, который официально именуется Ладка (откуда и название села), а неофициально – Куря. Можно было только догадываться теперь, какое это было райское место лет триста-четыреста назад. Дремучий лиственный лес, изобиловавший дичью, спускался прямо к берегам ручья. Так что бревен для изб, и дров для очага, и мяса для вертела в нем было довольно. Поляны на предхолмье представляли собой идеальный простор и для жилья, и для садов-огородов подле. Ручей питался сильными родниками, и ключевая вода всегда был под боком. По берегу реки лес перемежался заливными лугами со сказочными укосами, а дальше начиналось такое жирное черноземье, по сравнению с которым какая-то там Украина – просто Сахара.

Справедливости ради следует добавить, что в одном пространстве-времени с этим рукотворным земным раем (сравнительно с последующей разрухой – до сих пор, до XXI века!) существовал, как положено, и ад. Точнее, целых три ада.
Первый заключался в тяжком продолжительном физическом труде 364 дня в году (365 в високосном). Редко меньше 10–12 часов в день – разве что по воскресеньям и праздникам. Часто до 14–16 часов – до предела человеческих возможностей. Это сегодня у нас почти каждый день – либо выходной, либо праздник, либо отпуск. А домашняя скотина такого баловства не признает – требует ежедневного ухода. Да и поле-огород живуч по своим законам, далеким от людских удовольствий. И кто бы мог подумать, что такой ад кромешный и есть нормальные условия существования человеческого общества? А как только начинаются сплошные выходные-праздники-отпуска, перемежаемые чаепитиями до и после обеда, всевозможными юбилеями и другими оргиями, – это верный признак близкого конца прогнившей цивилизации.
Добавим, что 12–16 часов работы в день – это не собрание-заседание. Это в три часа утра (глубокой ночью по-нынешнему) хозяйке вставать доить корову, а хозяину – задавать корм скоту. Затем часы и часы лопатой или вилами до изнеможения. И только потом завтрак. И опять часы и часы работы. Обед и «мертвый час – иначе не выдержишь. Снова часы и часы работы. Ужин. И часто многое еще доделывать после ужина, чтобы часов в десять вечера рухнуть мертвым сном. А через пять часов – подъем…
И все это – в избе площадью не более 15–20 кв. м (часто – менее) и высотой не более 3 м (часто – менее). В этой привычной до сих пор кубатуре ночевали не двое, как сейчас, а человек двадцать…
Наконец, в третьем аду чертовщиной являлось всевозможное начальство. И то, которое требовало «выкупных платежей» сверх немалого налога. И то, которое просто отбирало собранное зерно, оставляя самую малость на семена и скудное пропитание. И то, которое отобрало землю и почти весь домашний скот, заставляя работать даром за право не умереть с голода картошкой с оставшегося мочка приусадебного участка. И то, которое без взятки не даст разрешения ни на что в жизни. И то, которое может запросто сжить со света, если не угодишь в чем-то. Вплоть до сего дня.
Как выжить в таком аду, где спасается только низко кланяющийся и ломается насмерть всякий, сохранивший хоть малейшее чувство человеческого достоинства? Тоже вплоть до сего дня.
Русское крестьянство приспособилось. Оно научилось отделять родную страну (родину, отечество) от чужого, враждебного государства на той же территории, в том же времени-пространстве…»
Отец Игоря Васильевича Бестужева – Лады был одним из 11 детей многодетной ладской крестьянской семьи. Он выжил, отучился в начальной земской школе и стал «шибко грамотным» по местным понятиям. Большинство ладских крестьян были неграмотными. В 14 лет был избран председателем волостной ячейки РКСМ, вожаком местной молодежи. В 18 лет стал кандидатом в члены партии и направлен в Комвуз в Саратов. Он часто бывал в Ладе на каникулах, горячо отстаивал интересы крестьян перед местной бюрократией, поэтому сделался всеобщим любимцем села. И оставался им при частых наездах в Ладу до конца своей жизни. Лада была для него средоточием его помыслов, предметом страсти, объектом радостей и горестей. Он мог часами рассказывать или слушать о ней, посвящал ей бесчисленные стихи, декламировал своего любимого Есенина так, словно тот был родом не из Константинова, а из Лады. И полностью передал эту большую любовь своему сыну. К своей фамилии Игорь Васильевич даже добавил приставку Лада, гордясь своим селом и его историей.
Его отец прожил длинную жизнь, полную невзгод и лишений. Только чудо спасло его от партийных чисток 1930-х годов, в войну он работал на Урале, отвечал за автохозяйство большого завода. Был осужден за промах, совершенный не им. Благодаря стараниям жены, был оправдан. В 1950-е был отправлен на работу в Москву. Стал крупным хозяйственником, убежденным партийцем. Любовь к малой родине останется и у его сына, и его внучки.