Я прочитала отзывы. Нет, я вдумчиво изучила этот плач народной души. И знаете, что самое поразительное?
Не то, что спектакль не понравился. Такое бывает. Искусство — штука субъективная.
Поражает другое — та пропасть, которая пролегла между восторженными речами приглашённых на премьеру гостей и горькой, едкой правдой тех, кто пришёл в театр как простой зритель.

С одной стороны — «изумительно», «потрясающе», «шикарные актёрские работы».
С другой — «играет она, а стыдно нам».
Или ещё лаконичнее: «Играет как готовит».
Чувствуете контраст? Он настолько ярок, что глазам больно.

Давайте будем честны до конца.
Юлия Высоцкая — прекрасная женщина. Успешная телеведущая, автор кулинарных книг, лицо дорогого бренда.
Она освоила искусство жить красиво и показывать эту жизнь.

Но Леди Макбет? Серьёзно?
Это же не рецепт фирменного рагу, который можно приготовить с нужной интонацией и фирменной улыбкой.
Это бездна, безумие, кровь и грязь. Это роль, которая требует не просто умения стоять на сцене, а умения прожить на ней чужую гибель. И народ этой «прожитости» не увидел.
Увидел он только то, что видит уже много лет: жену, играющую главную роль в очередном проекте своего мужа.

Меня всегда умиляла эта красивая сказка про «артистку одного режиссёра».
Сама Юлия с гордостью цитирует:
«Лучше быть артисткой одного великого режиссера, чем сниматься где попало».

Знаете, что это напоминает? Историю про золотую клетку.
Да, она прекрасна, эта клетка. В ней тебя кормят изысканными яствами, хвалят, дарят цветы после каждого спектакля.
Но суть от этого не меняется: ты — птица в клетке.
Ты поёшь только для одного слушателя. И твой успех измеряется не признанием мира, а одобрением того, кто эту клетку создал.

Это удобно? Безусловно. Безопасно? Ещё как. А вот имеет ли это отношение к искусству — большой, большой вопрос.

И ведь что самое смешное?
Все участники этого действа ведут себя так, будто происходящее — абсолютная норма.

Режиссёр с важным видом рассуждает о «соразмерности Шекспиру», чувствуя себя «мальчиком на берегу океана».
Интересно, а этот океан он с кем делит? С народом? Или всё-таки лишь с узким кругом избранных, которые придут, похвалят и получат свой гонорар в виде упоминания в светской хронике?

Актриса скромно опускает глаза, принимая очередной букет от «единственного поклонника».
А народ в это время пишет в интернете: «Ну кто сомневался, что жена будет играть главную роль?»
И ведь правда. Кто сомневался? Это же давно не новость, а устоявшаяся традиция.

Вспоминается один разговор с бывшим театральным работником, который как-то обмолвился о «семейных подрядах» в мире искусства. Он рассказывал, как в одном уважаемом театре много лет главные роли доставались не самым талантливым, а самым… удобным.
Тем, кто близок к режиссёрскому кругу.

И что в итоге? В итоге — застой. Полный и беспросветный.
Театр стал клубом для своих, где все друг друга хвалят, но куда перестаёт ходить настоящий зритель.
Потому что зритель не дурак. Он чувствует фальшь за версту. Он приходит за эмоциями, а не за тем, чтобы стать свидетелем кумовской раздачи ролей.

Именно это, мне кажется, и произошло с «Макбетом».
Люди пришли на Шекспира. На трагедию. На высокое искусство. А получили… дорогую, красивую, но абсолютно безжизненную инсценировку.

«Костюмы — огонь. На этом всё!» — пишет кто-то.
И ведь действительно: если главным достоинством спектакля становятся не игра актёров, не глубина режиссёрского замысла, а качество пошива платьев, то это уже не театр.
Это показ мод. С очень узким кругом допущенных моделей.

А теперь давайте поговорим о деньгах.
О, эта тема всегда вызывает особый трепет.

«Полнейший отстой с громадным бюджетом! Сколько денег вбухано!» — негодуют люди.
И их можно понять.

В стране, где культурные учреждения вечно жалуются на недостаток финансирования, где талантливые режиссёры не могут найти средств на постановку, вдруг находится целое состояние на то, чтобы супруга великого режиссёра могла в очередной раз сыграть главную роль.
Это не кажется вам странным? Мне — ещё как.

Сам Кончаловский в своих интервью любит поговорить о высоком.
О гениях, о величии, о стеклянных пирамидах.
Но почему-то за всем этим пафосом теряется простая мысль: искусство существует для людей.
Не для избранных, сидящих в первых рядах на премьере, а для тех самых обычных зрителей, которые голосуют за спектакль не словами, а своими ногами и кошельками.

И если эти самые зрители, выходя из зала, пишут в сети не о катарсисе, а о том, что им «просто скучно», что это «переливание бюджетных денег в карман», значит, что-то в этой системе пошло не так.
Причём очень и очень давно.

Что же мы имеем в итоге?

Очередной спектакль, который, скорее всего, будет жить ровно до тех пор, пока его создателям хватит сил его играть.
Он не войдёт в историю театра. Он не станет событием.
Он просто пополнит длинный список проектов, где главным критерием отбора актёра стала не талант, а личная преданность.

А зритель? А зритель снова останется ни с чем.
С чувством лёгкой тошноты от осознания того, что его снова использовали. Как статиста в чьей-то красивой, но абсолютно пустой игре.

Так стоит ли удивляться, что народ не оценил Юлию Высоцкую в роли Леди Макбет?

Мне кажется, нет.
Потому что невозможно оценить то, чего по большому счёту не было. Не было прожитой трагедии. Не было сломанных судеб.
Была лишь актриса, старательно игравшая в трагедию в безопасных условиях собственного успешного брака.
И режиссёр, с высоты своих лет и званий снизошедший до того, чтобы снова и снова ставить спектакли для своей вечной музы.

Красиво? Возможно. Печально? Безусловно.
Но к настоящему искусству это не имеет ни малейшего отношения.
Это лишь эхо в закрытой комнате, где все друг друга любят и хвалят.
А за дверью — молчание.

Обсудим с Малиновской