Крик души воспитательницы детсада, которая устала жить впроголодь на 28 тысяч в месяц.

Елене 26 лет. Она работает воспитателем в муниципальном детском саду, где каждый день отвечает за жизнь и безопасность почти трех десятков малышей.
Несмотря на высшее образование и трёхлетний стаж, её зарплаты едва хватает на самые дешевые продукты. Её история, это крик души человека, на чьих плечах держится воспитание чужих детей. Слушая её понимаешь - почему всё больше педагогов готовы уйти из профессии навсегда.

Позавчера мне выдали расчётный лист: 27 800 рублей. Это всё, что остаётся после удержания налогов за полный месяц работы с 27 детьми, среди которых в любой момент может случиться всё что угодно: один подавился кашей, второй лезет в драку, третий решил сбежать домой прямо в колготках.
Каждая минута — потенциальное ЧП, и за всё отвечаю я.

Каждый месяц как марафон без финиша.
Родители устраивают сцены из-за обычного синяка на коленке (ребёнок споткнулся во время прогулки — да, дети падают, это и называется «детство»).
Я стояла на ногах восемь часов подряд, без права сесть или хотя бы спокойно выпить воды.
А вечерами, вместо отдыха, по два часа корпела над планами, отчётами и таблицами, потому что бумажная нагрузка не уменьшается никогда.

Я уже три года работаю воспитателем в детском саду в Калуге. Зарплата официально со всеми надбавками — около 30 тысяч рублей, и это ещё считается «неплохо».
У некоторых моих коллег выходит меньше 25. А если взглянуть на сайт «ГородРабот.ру», то там средняя зарплата воспитателя детского сада в нашем городе в 2025 году всего 23 849 рублей.

А цены при этом растут. Снять маленькую однокомнатную квартиру в городе стоит от 19 до 21 тысяч.
Как прожить на то, что остаётся — загадка уровня высшей математики.

Сегодня я расскажу, как вообще держусь на плаву. И объясню, почему воспитатели бегут из профессии, а детские сады трещат по швам от нехватки людей.

Зарплата, которая существует только на бумаге
Мой оклад — 18 200 рублей. Остальное — это надбавки: немного «за группу», чуть-чуть «за качество работы» (если начальство посчитает, что ты достаточно улыбалась), копейки за стаж (которого у меня пока мало). После всех удержаний сумма, которую я реально получаю, — 27–28 тысяч.

Хочешь больше? «Возьми вторую ставку», — говорят.
Только те, кто это советует, едва ли представляют, что такое провести хотя бы один день с двумя десятками малышей одновременно.
После восьми часов такой работы организм просто отказывается функционировать. Вторая ставка — это не про заработок, это про госпитализацию.

Вторая ставка, это самоубийство.
Мне 26 лет, у меня высшее образование, три года стажа, и я до сих пор живу с мамой, потому что снимать жильё даже в спальном районе не по карману.
Мои подруги по работе выживают благодаря мужьям. Другие вынуждены подрабатывать по выходным — кто сидит с чужими детьми, кто торгует в интернете.
Я сама иногда беру малышей знакомых «на вечер», чтобы хоть как-то вытянуть до конца месяца.

И теперь самое интересное.

Родители платят за государственный садик 3–4 тысячи рублей.
Частные детские центры берут от 30 до 45 тысяч в месяц.
И знаете, сколько из этих денег получает тот, кто фактически воспитывает ребёнка целый день?
Грош.
Кассир в магазине «за прилавком» зарабатывает больше. Курьер, который развозит еду, получает в разы больше.
Даже вечно пьяный грузчик, который перекладывает коробки, уходит домой с большей суммой.
И ни у кого из них нет ответственности за жизни почти трех десятков детей одновременно.

Один воспитатель на тридцать малышей — это считается нормой
По документам на младшую группу положено 24 ребёнка.
На деле к нам спокойно приводят 27, а иногда и 30, потому что мест не хватает, сады переполнены, и детей буквально «распихивают» по остаточному принципу.
На группу официально идёт один воспитатель и няня.
Только вот няня почти всё время занята: пол вымыть, постели сменить, еду раздать, грязные вещи постирать. Со всеми детьми остаюсь я. Одна.

Представьте себе: один взрослый и тридцать трёхлетних малышей. Это не работа. Это испытание на прочность.

Мой обычный день выглядит вот так:

Я прихожу в сад в 6:50 утра, за 10 минут до начала приёма. Уже в 7:00 первые родители начинают стучаться в дверь. Нужно встретить каждого, проверить, нет ли признаков болезни (хотя многие всё равно приводят с кашлем и температурой — «нам на работу»), утешить плачущих, раздеть, переобуть... и так почти 30 раз подряд.

К восьми утра начинается завтрак. А теперь представьте: один ребёнок категорически отказывается от каши и орёт дурниной, второй разлил компот, третий давится булкой, четвёртый толкается локтем, пятый уже лезет под стол.

Потом занятия.
Попробуйте удержать внимание тридцати малышей хотя бы на десять минут.
Кто-то рисует на столе, кто-то рвёт бумагу, один лезет ко мне на руки, другой спрашивает «а когда мама придёт?» каждые две минуты.

Дальше прогулка.
Одеть такую ораву детей на улицу — это отдельный вид олимпийского спорта. На одного уходит около минуты, и это если всё идёт идеально. Но идеально не бывает: кто-то потерял ботинок, у кого-то истерика из-за колготок, кому-то надо «прямо сейчас в туалет».

На улице я одновременно слежу, чтобы никто не упал, не подрался, не прыгнул в лужу, не полез на крышу домика, не убежал за ворота.
Глаза должны быть как у хамелеона — смотреть во все стороны сразу.

За детьми каждую минуту глаз да глаз.

Потом обед - сценарий тот же что и у завтрака.
Потом укладывание на тихий час (заставить тридцать детей лечь и замолчать — это не педагогика, это магия).
Потом полдник.
Потом игры, занятия, сборы.
И всё это — на ногах, без перерывов и передышки.

За весь рабочий день я не сажусь ни разу. Ноги к вечеру пульсируют, будто я пробежала марафон с гирями на ногах.
Но рабочий день не заканчивается — дома меня ждут планы, отчёты, мониторинги, характеристика на каждого ребёнка, сценарии на утренники…
Все эти бумаги никто отдельно не оплачивает. Но не сделаешь — лишат надбавки.

И вот самое абсурдное: если кто-то упал — виновата я.
Если заболел ребёнок (хотя его привели с насморком и температурой) — я тоже виновата.
Если кто-то кого-то толкнул — виновата, что не уследила.
Я отвечаю за жизни почти тридцати малышей, и мне за это платят меньше, чем сотруднику склада, который перекладывает коробки.

Почему воспитателей – днём с огнём не сыскать.
В Калуге (и не только здесь) сейчас настоящая кадровая яма.
Вакансии висят месяцами, но желающих занять эти места почти нет.
В нашем саду недавно закрыли две группы просто потому, что некому с ними работать.
Детей при этом никуда не дели — их просто раскидали по другим группам. В итоге вместо 24 детей в каждой теперь по 29–30.
Радуйтесь, родители — “норма” ещё далека от предела, всегда можно впихнуть ещё парочку.

И вот вы спрашиваете: почему никто не идёт работать воспитателем?

А вы серьёзно не понимаете?

Зарплата — унизительная.
Ответственность — запредельная.
Нагрузка — физически неподъёмная.
Перспектив — ровно ноль.

Куда тут стремиться?
Максимум — стать старшим воспитателем за плюс 5–6 тысяч. А чтобы попасть на эту должность, нужно выслужиться, пройти через море бумажек, пройти аттестации, и всё ради зарплаты, которую курьер Яндекс.Еды получает за неделю.

Кто остаётся?

Женщины предпенсионного возраста. Им уже некуда уходить — кто возьмёт на работу человека за 55 без других навыков?
Те, кого муж обеспечивает. Для них садик — скорее способ не сидеть дома, чем основной доход.
Молодые энтузиастки «по призванию».
Но они чаще всего выгорают за полтора-два года и уходят, поняв, что на одном энтузиазме ипотеку не выплатишь.

Кто увольняется?

Почти все, кто моложе 30 и рассчитывал строить своё будущее. Из моего выпускного курса в педколледже окончание получили 15 человек, а сейчас в детском саду работают только трое.
Остальные уже давно сменили сферу: кто-то ушёл в частные няни (там от 60 тысяч и выше), кто-то в офис, кто-то вообще переучился на маркетолога или бухгалтера.


Последствия видны уже сейчас:

У оставшихся воспитателей нагрузка увеличивается вдвое.
Группы переполнены.
Детям невозможно уделить даже минимальное внимание — просто физически нет времени.
Родители возмущаются, что "с ребёнком не занимаются", но не задают себе вопрос: кто именно должен заниматься, если один человек пытается заменить целую команду?

Родители — это отдельное испытание
Если бы я работала только с детьми — честно, я бы выдержала гораздо дольше. Дети искренние, непосредственные, они могут капризничать, плакать, но делают это по-честному.
А вот родители… это уже другой уровень сложности.

Есть те, кому хочется руку пожать — они понимают, благодарят, спрашивают, чем помочь. Их немного, процентов тридцать. Именно ради них иногда хочется продолжать.

Но остальные превращают мою работу в бесконечную эмоциональную пытку. И у каждой категории — свой стиль давления.

1 категория - требовательные как в VIP-саду, только за 3 тысячи.
Эти родители почему-то считают, что за символическую плату в государственном саду их ребёнка должны встречать с персональной улыбкой, кормить ягодами годжи, развивать по индивидуальному плану и готовить к Оксфорду.

– “Почему мой Серёжа не выступал на утреннике?” (потому что он отказался учить стих, а я не могу его заставить силой).

“Почему у Машеньки рисунок хуже, чем у Васи?” (потому что Маша рисовала 3 секунды и пошла ковырять стул, а Вася старался).

2 категория - агрессивные.
Эти всегда приходят с претензией. Вчера одна мама 15 минут кричала на меня, потому что у ребёнка на локте была царапина. Он упал на площадке.
Просто упал. Как падают дети.
Но виновата, конечно, я — “куда вы смотрели?!”.
Другие угрожают жалобами: в управление образования, в прокуратуру, лично президенту.
Один папа требовал “привлечь меня к ответственности” за то, что я сделала замечание ребёнку, который ударил другого по голове машинкой.

3 категория - безответственные.
Приводят детей больными, с температурой, кашлем, зелёными соплями. Говорят: “Нам на работу, вы уж присмотрите”. А через два дня полгруппы чихает, и те же родители пишут: “Почему у вас все болеют?”.

Могут забыть забрать ребёнка вовремя и не отвечать на звонки. Рабочий день заканчивается в шесть, а я в семь всё ещё сижу с чужим ребёнком, который уже устал и плачет, потому что “мама сказала — скоро придёт”.

4 категория - обвиняющие. Эта категория перекладывает на детский сад всё: питание, воспитание, сон, развитие речи, поведение.

- “Почему он плохо ест?” (потому что дома его кормят только макаронами и шоколадом).

– “Почему не спит?” (потому что вы укладываете его дома в час ночи).

– “Почему он не слушается?” (потому что при мне вы подрываете мой авторитет и позволяете ему кричать на взрослых).

И самое любимое:

- “Вы обязаны любить моего ребёнка как своего!”

За 28 тысяч рублей.
При этом сами же родители при детях могут накричать на воспитателя, наорать, унизить.
Как вы думаете, что чувствует ребёнок после этого? Он понимает: “здесь взрослого слушаться не обязательно, мама сказала, что она главная”.

Почему я ещё работаю

Если вы думаете, что после всего вышеописанного я держусь исключительно за зарплату — нет. Любовью к деньгам здесь и не пахнет. Я остаюсь только из-за детей.

Когда утром малыш подбегает, обнимает за шею и говорит своим тоненьким голоском: «Я скучал», — на мгновение забываешь, сколько стоит твой труд и сколько претензий прилетело за неделю.
Когда ребёнок, который осенью едва произносил слоги, весной выходит на утренник и читает стих — это не просто прогресс, это чувство, будто ты вложил частичку себя и увидел результат.

Я вижу, как они меняются, взрослеют, учатся дружить, делиться, просить прощения. Это невероятно трогает душу.
И да, это то, ради чего я пришла в профессию.

Но одной любви к детям жизнь не построишь.
Мне 26 лет. Я хочу свою квартиру, хочу завести семью, родить собственного ребёнка, а не жить с мамой, потому что моя зарплата не позволяет даже снять жильё без страха остаться без еды.
Я хочу вернуться домой с работы и иметь время для жизни, а не писать планы до полуночи. Я хочу уважения, а не вечных угроз жалобами.

Что меня выматывает больше всего:

Зарплата, которая не меняется годами.
Постоянное эмоциональное выгорание — моральное и физическое.
Отсутствие малейших перспектив для профессионального роста.
Отношение части родителей, которые считают воспитателя прислугой.
Понимание, что ты отвечаешь за жизни детей, но государство оценивает это как работу низкой квалификации.

Многие мои коллеги уже ушли. Одни устроились нянями в частные семьи и получают по 60–70 тысяч.
Другие ушли в продажи, офисы, онлайн-сферы.
Говорят: “Даже если стресс, хотя бы платят адекватно. И никто не кричит на тебя из-за чужого ребёнка”.

И знаете, я не виню ни одну из них. Если система не меняется — люди меняют систему.
Если всё останется, как есть, я тоже уйду.
Не потому, что я разлюбила детей. А потому, что я перестала верить, что моя жизнь может измениться, пока я остаюсь здесь.

Вот представьте себя на моём месте.
Вы бы согласились работать с 30 малышами одновременно, отвечать за их жизнь и здоровье, терпеть крики родителей, заполнять кипы бумаг по ночам — за 28-30 тысяч рублей в месяц?
Только честно. Вы бы остались?