65 лет назад в СССР состоялась премьера фильма Михаила Калатозова «Летят журавли», получившего в Каннах «Золотую пальмовую ветвь»

12 октября 1957 года на советские экраны вышел фильм Михаила Калатозова «Летят журавли» с Алексеем Баталовым и Татьяной Самойловой в главных ролях.
Сегодня картина считается признанным киношедевром, вдохновившим молодых на тот момент режиссеров Андрея Кончаловского, Сергея Соловьева, Клода Лелуша заниматься профессией.
К 65-летию фильма вспоминаем, как лента Михаила Калатозова устроила революцию в консервативном советском кино.

История об измене, цензура и новая жизнь
Еще в 1943 году советский драматург Виктор Розов написал пьесу «Вечно живые». Но в течение 13 лет ей суждено было пролежать в столе.
Советская цензура забраковала пьесу из-за морального облика главной героини, посмевшей изменить советскому солдату.
Только в 1956 году произведение опубликовали на страницах альманаха «Литературная Москва».

Спустя несколько месяцев спектаклем «Вечно живые» в столице открылся театр «Современник».
Главные роли сыграли Олег Ефремов и Светлана Мизери.
Пьеса попала в руки и к советскому режиссеру Михаилу Калатозову, который немедленно разыскал автора и попросил его написать киносценарий.

В итоге в финальной версии появилось еще несколько эпизодов: сцена бомбежки Москвы, гибель родителей главной героини, спасение ребенка на мосту, смерть возлюбленного и встреча победителей в финале.
Однако основная сюжетная линия осталась неизменной.
Пару разлучает война, и потерявшая родителей девушка выходит замуж за двоюродного брата любимого.
А позже раскаивается в содеянном.

Михаил Калатозов, безусловно, совершил революцию в советском кино, потому что первым оплакал любовь, растоптанную войной.

Когда фильм вышел на экраны, то потряс и кинозрителей, и критиков, и всё общество.
Он получился невероятно страстным, откровенным, и при этом удивлял, поражал, даже шокировал.
И уж точно не был похож ни на один другой фильм, снятый в Советском Союзе, — объяснил киновед Михаил Трофименков.

Фильм Калатозова стал многоуровневым размышлением о том, какой могла быть жизнь героев, если бы не началась война.
И хотя за всё экранное время зритель слышит только один роковой выстрел, именно он обрывает надежды на то прекрасное, чему не суждено случиться.

Оператором картины стал выпускник Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры, ученик основоположника конструктивизма Александра Родченко Сергей Урусевский.
На роль Бориса сразу утвердили Алексея Баталова, а его возлюбленную Веронику поначалу должна была играть Елена Добронравова.
Однако незадолго до начала съемок Урусевский посмотрел фильм Владимира Каплуновского «Мексиканец», где одну из главных ролей исполнила загадочная и харизматичная Татьяна Самойлова.

Первая брюнетка советского кино и жертвенность актеров

Урусевский решил, что именно она лучше других раскроет сложный образ главной героини и предложил Калатозову пригласить актрису на кинопробы.
Розов, принимавший активное участие в съемках, решил, что Самойловой не хватает профессионализма, но кинематографисты увидели «своё лицо».

Самойлова была той самой Вероникой, которую они искали. Больше того, Татьяна стала первой брюнеткой советского кино, — говорит Трофименков.

Впервые с конца 1930-х в центре сюжета оказался человек, далекий от идеала нравственности.
Вероника совершила грехопадение, за что Никита Хрущев назвал героиню «шлюхой».
При этом она оставалась близкой к живым людям.

Перед зрителем появлялся не однополярный, а сложный персонаж, которому трудно было не сопереживать.
«Летят журавли» ухватили главную тенденцию «оттепели» — вернули на экран обычного человека, убрав монумент, созданный кинематографом сталинского периода.

Ее любимый человек ушел на фронт, у нее не осталось родителей — этой девочке нужно было справляться одной: своими силами, своим мужеством, своим героизмом, — объясняла Самойлова корреспонденту немецкого телеканала в 1959-м.

Сложной оказалась не только история, но и сам съемочный процесс.
В фильме есть сцена, когда Борис в ответ на хамскую шутку в адрес любимой отвечает солдату кулаком.
В один из дублей Баталов упал лицом в воду, где торчали обрубленные ветки кустов. Одна из них так сильно разодрала ему лицо, что актера срочно повезли в больницу накладывать швы.

Я полностью разорвал себе лицо, наткнувшись на кол, когда по сценарию выяснял отношения с солдатиком. Потом меня зашивали, я долго лежал в больнице. Съемки приостановили, пока швы не зажили. Честно скажу, боялся, что больше не смогу вообще играть, — рассказывал Алексей Владимирович в 2002-м.

Еще больше досталось Татьяне Самойловой. Она заболела туберкулемой (формой туберкулеза легких).

Меня кололи каждые три часа, сама бы я не справилась. Нагрузка была такой капитальной, что после фильма у меня еще и сердце разболелось. Пришел врач, послушал и сказал: «Таня, у вас микроинфаркт», — рассказывала актриса в том же 2002-м.

Изнурительные съемки и операторские изобретения
Каждый член съемочной команды отдавал себя делу без остатка. Актеры рисковали здоровьем, режиссер изводил репетициями, а оператор изобретал новые технические приемы для решения художественным задач.

Разумеется, появление «Журавлей» без Урусевского вообще было бы невозможно.
Это картина, у которой два автора, и еще неизвестно, кто больше — режиссер или оператор — вложил в нее.
В кино иногда случается, что оператор становится сердцем картины, — писал режиссер Александр Митта.

Сам Сергей Урусевский рассказывал, что ему неинтересно просто фиксировать происходящее на камеру.
Он уверял, что оператор должен двигаться вместе с актерами, играть вместе с ними, через объектив выражая своё отношение к событиям, делая камеру, а через неё и зрителя, их соучастниками.

Урусевский пользовался легкой ручной кинокамерой с широкоугольным объективом, что позволяло ему производить съемку в движении, бежать за героями, смотреть на происходящее их глазами, протискиваться вместе с героиней сквозь толпу.
В одном из знаковых эпизодов «Журавлей», когда Вероника бежит, намереваясь покончить с жизнью, камера находится непосредственно в руках самой актрисы.
Урусевский всё время экспериментировал, придумывал что-то, добивался идеала, — объясняет Трофименков.

Оператор картины был настоящим фанатом своего дела и в свободное время придумывал новые способы съёмок.
Так, для стремительного пробега Бориса по лестнице специально построили макет трёхэтажного лестничного колодца.
В центре поставили металлический столб, к которому прикрепили операторскую люльку.
Баталов бежал, а помощники на тросах поднимали Урусевского чётко вровень с актёром.
В другом эпизоде от помощников снова требовалась предельная точность и физическая сила.
Несколько часов им приходилось по колено в грязи таскать лежащего на железном листе оператора.

Почти для каждого эпизода Урусевский придумывал новые конструкции.
Например, ставший классическим операторский прием — съемка на круговых рельсах — родился именно на съемках «Журавлей» для сцены гибели Бориса.

Алексей Баталов вспоминал, что оператор не прекращал съемки до тех пор, пока не находил идеального решения для эпизода.

Медленно, как-то особенно томительно идет время, и вот, когда уже всем передалось его волнение и необъяснимая мертвая пауза кажется бесконечной, откуда-то из угла, из-под вешалки вдруг звучит негромкий, взволнованно радостный голос Урусевского:
«Ну давайте вот так попробуем разочек сделать... Так вроде ничего...»
С этой секунды всё оживает и идет с головокружительной быстротой, — писал Баталов в своих воспоминаниях.

Случайно на съемки «Журавлей» попал тогда еще неизвестный начинающий режиссер Клод Лелуш.
Спустя много лет он снимет свой знаменитый фильм «Мужчина и женщина», получит каннскую «Пальмовую ветвь» и два «Оскара».

Но тогда молодого француза настолько потряс скрупулезный подход Калатозова и Урусевского, что он напросился к ним в съемочную группу ассистентом оператора и снял в Москве свою первую картину — документальную ленту о производстве «Летят журавли».

Вернувшись в Париж, Лелуш связался с директором Каннского фестиваля и рассказал о съемках Калатозова.

Триумф в Каннах и прохладная реакция в СССР
В СССР фильм «Летят журавли» наделал много шума. Одни критики восхищались работой создателей, другие обвиняли режиссера и сценариста в слабой драматургии.
Кинокритик Майя Туровская упрекала Калатозова в том, что он «с ненужной обстоятельностью объясняет грехопадение Вероники». Однако простая мелодраматическая история, рассказанная эмоциональным и поэтичным языком, навсегда разделила советский кинематограф на «до» и «после».

Во многом благодаря Лелушу о советской картине узнали в Каннах.
И в 1958 году «Летят журавли» произвели фурор в Европе.
Советская лента впервые получила «Золотую пальмовую ветвь» — главную награду кинофестиваля.
Дебют Татьяны Самойловой на дорожке Каннского фестиваля оказался не менее заметным, чем сам фильм.
Ее конкурентками были Софи Лорен и Женевьев Паж, но внимание публики оказалось целиком у русской красавицы.
По сведениям очевидцев, талантом и внешностью актрисы пленился даже Пабло Пикассо.

Этот триумф мог стать поворотным в ее судьбе. Татьяну звали в лучшие киностудии Европы и Голливуда, но все они получали стандартный ответ советских киноруководителей: «Самойлова очень занята».

Только во Франции картину посмотрели 5 миллионов 300 тысяч зрителей. Сначала фильм показывали с субтитрами, а спустя полгода дублировали и снова выпустили в прокат по всей стране.
Однако на родине «Журавли» заняли только 10-е место в прокате. Несмотря на скромный прокатный успех ленты в СССР, ее по достоинству оценили будущие легенды современного кинематографа: Андрей Кончаловский, Сергей Соловьев, Роман Полански, Стивен Спилберг и Ксавье Долан.

«Летят журавли» остается одной из самых любимых картин для зрителей всего мира.

Клод Лелуш признавался, что пересматривает ее спустя десятилетия.

«Я не видел более прекрасного фильма из России. Думаю, я в принципе не видел фильма лучше этого», — отдает должное советскому шедевру француз, сам ставший классиком мирового кино.

И. Невинная