Петропавловская крепость, 1917 год, рисунок П.П.Свиньина, гравер С.Ф. Галактионов

Сегодня территория Петропавловской крепости — одно из любимых петербуржцами мест для прогулок. Здесь легко дышится благодаря ветру с Невы. За толстые стены почти не проникает городской шум.
И даже шемякинский лысый Петр не может нарушить атмосферы спокойствия Заячьего острова.

«Высоколобые» иностранцы с интересом осматривают уютные светлые приглаженные музейные камеры, казематы...
Сегодня здесь ничто не напоминает о том, что когда-то страшнее места не было в Петербурге.
Жители города погоняли извозчика, чтобы он быстрее проезжал мимо мрачного строения, а тем, кто попадал за крепостные стены, впору было шептать:До недавнего времени считалось, что побегов из Петропавловской крепости не было.
Последние архивные изыскания опровергли это утверждение.

Первая петербургская тюрьма
Строители новой столицы еще только приступили к сооружению первых оборонительных бастионов на Заячьем острове, а Петропавловка как крепость уже утратила свое значение.
Одновременно с возведением Петербурга началось строительство на острове Котлин.
Кронштадт должен был охранять подступы к Северной Пальмире. Поэтому Петропавловская крепость, по определению историка Петербурга Столпянского, превратилась в «декорацию», которую все-таки достроили. «Декорации» нужно было найти применение — и оно нашлось.

Камер-юнкер герцога Гольштинского Берхгольц, приехавший в Россию для женитьбы на одной из дочерей Петра Первого, в 1721 году отметил в своих записках:
Действительно, первенец Петра Первого, законный наследник престола был первым узником «русской Бастилии».
Его сопроводили сюда в 1718 году. Здесь и замучили до смерти.
Тогда же «по делу царевича Алексея» арестовали и доставили в крепость бояр Кикина и Лопухина, князя Долгорукого...

В том же 1718 году крепость «обживали» первые уголовные преступники. Речь идет о Ревельском адмиралтейском розыскном деле, по которому к уголовной ответственности привлекалось около двадцати человек.
Писаря Белехова, майора Скульского, капитана Любавского, подпоручика Селиванова, дворянина Якова Лопухина обвиняли в крупных хищениях, взятках, присвоении казенных денег, в поставке флоту гнилых сухарей, в подложных подрядах на поставку провианта...
Спустя месяц капитан Синявин прислал в крепость еще 22 человека, замешанных в подлогах и хищении денег по Адмиралтейству.

Таким образом, казематы — помещения внутри толстенных крепостных стен, предназначенные для казарм и складов боеприпасов, — стали тюремными камерами, которые, как правило, не пустовали.
Но бывали случаи, когда крепость не могла вместить всех арестованных. Первый раз такой «конфуз» произошел в октябре 1820 года.
Крепостные казематы были заполнены солдатами лейб-гвардии Семеновского полка.
Не выдержав издевательств офицеров и постоянной муштры, они взбунтовались. Бунт, естественно, был жестоко подавлен. Петропавловская крепость стала для солдат пересыльной тюрьмой, откуда одни шли на каторгу, другие — на смерть.

Через несколько лет в крепости опять не хватило камер.
На этот раз узниками стали участники восстания на Сенатской площади, вошедшие в историю как декабристы.
Для изнеженных дворян пребывание в тюрьме было мучением. Многие из них пытались покончить жизнь самоубийством. Но никто не предпринял попытки совершить побег, хотя возможности такие были.
По словам декабриста Николая Басаргина, причина отказа состояла в том,Дворяне и в самом деле, руководствуясь принципами чести, смиренно несли свой крест.
Однако, кроме политических узников, в крепости содержались и уголовники.
Арестанты по Ревельскому делу — не единственные казнокрады, содержавшиеся в крепости.
В ХVIII—ХIХ веках в казематах побывали также фальшивомонетчики, изготовители подложных документов, беглые солдаты, участники холерных бунтов. Их не связывали никакие моральные обязательства, поэтому наиболее отчаянные решались на побег.

Удачливые уголовники
Известны четыре побега из Петропавловки.
Историк Марина Виловна Вершевская, занимаясь делом декабристов, наткнулась на документы, которые поведали об узниках, решившихся бежать из своих «темниц».

Первый побег произошел зимой 1812 года.
Трое арестантов бежали из Васильевской куртины. Это были люди простого звания, простолюдины.
Переведены они были в крепость из городской тюрьмы за буйство. Но и за мощными бастионами они не успокоились.
В документах об этом побеге сказано скупо: содержавшиеся в каземате выломали деревянную перегородку, разделявшую камеры, и бежали из крепости.
Конечно, без помощи охранников они бы не смогли выйти на свободу. Вскоре их поймали, и о дальнейшей судьбе беглецов ничего не известно.

Аксонометрический план Петропавловской крепости, 1796-1800 год

О другом случае рассказывают документы за 1824 год.
Тогда бежали тоже трое арестантов из Зотова бастиона.
Содержались они в разных, не сообщавшихся друг с другом казематах. Заточенцам удалось «распропагандировать» сторожа, который каждый день приносил дрова (во всех бастионах имелись печи).
Он стал открывать арестантам двери камер, поэтому те смогли договориться о побеге.
Тот же сторож принес им одежду, шинели.
Один из беглецов сумел сбить кандалы. Освободить от цепей другого не смогли, поэтому его быстро запихали в куль из-под извести, благо днем в крепости ремонтировали печи.
Когда проходили мимо входа на бастион, то сторож, окончательно ставший союзником арестантов, сказал, что это печники, закончившие работу.
Таким образом беглецы оказались на крепостной территории. С помощью той же уловки троица попала в город.
Двоих — того, который был в мешке, и того, который этот мешок вез, — поймали быстро.
А зачинщик всего этого «мероприятия» Павел Щелоков сумел добраться почти до Новгорода — его арестовали в окрестностях города.

Имеются документы еще о двух побегах из крепости — в 1838 и 1839 годах.
Бежали солдаты, посаженные в Петропавловку за какую-то провинность. В первом случае двое заключенных сначала подпилили доски пола и со второго этажа каземата проникли на первый.
Затем, наверняка не без помощи стражников, очутились на крепостном валу.
Здесь сплели из простыней веревку и спустились за крепостную стену.
Как они преодолели Кронверкский проток, остается загадкой, поскольку оба были в кандалах.
Об их задержании документы умалчивают.
А вот бежавшего в 1839 году поймали быстро. Арестованному солдату каким-то образом удалось ввести в заблуждение караульных и проникнуть в неохраняемый каземат Государева бастиона.
Беглец знал, что в этом каземате нет оконной рамы — в крепости велись очередные ремонтные работы, поэтому солдат совершенно спокойно оказался на свободе.
И побежал к Троицкому наплавному мосту. Стражники спохватились быстро. Нашли арестанта под одной из арок моста...

Бедный, бедный Бейдеман
В прошлом самым страшным местом «русской Бастилии» являлся Алексеевский равелин.
Одной из первых узниц «гнусной темницы» стала знаменитая княжна Тараканова, называвшая себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, а следовательно внучкой Петра Великого.
Как известно, самозванка умерла в камере от чахотки.
По преданию, ее похоронили на территории Петропавловской крепости.
И некоторые из декабристов вспоминали, что во время прогулок стражники показывали им небольшой холмик и шепотом говорили: «Тут похоронена какая-то царевна...»

Коридоры Петропавловской крепости

«Первый российский вольнодумец» Александр Радищев маялся в Алексеевском равелине.
Не миновал этих стен знаменитый генерал Платов, будущий герой Отечественной войны 1812 горда.
Причиной его ареста в 1801 году стал донос о том, что Платов намеревается встать во главе казачьих войск и отделиться с казаками от России.
Генерал оставил потомкам воспоминания о своем пребывании в тюремных стенах:
В 1861 году в Петропавловской крепости появился еще один загадочный узник. Содержали его в Секретном доме Алексеевского равелина. Но, несмотря на всю секретность, по Петербургу быстро распространился слух, что в крепости содержится русская «железная маска».
Говорили об этом шепотом.

«Железной маской» являлся дворянин Михаил Бейдеман. 20-летний юноша в романтическом порыве решил посвятить свою жизнь борьбе за свободу.
Правда, его шаги на этом пути не отличались обдуманностью. После окончания Константиновского военного училища он во время положенного отпуска бежал в Финляндию, где его и арестовали.
Первой подняла тревогу мать Бейдемана — пропал сын. Затем пришло донесение из Орденского Драгунского полка: новоиспеченный офицер не явился в срок к месту службы.

При аресте у «революционера» обнаружили испорченный пистолет, нож и гребёнку в футляре.
При первых же допросах управляющий Третьим отделением граф Петр Андреевич Шувалов понял, что у молодого человека «не всегда голова на месте», о чем было доложено государю.
На удивление император Александр Второй распорядился отправить Бейдемана не в лечебницу, а заключить в Алексеевский равелин: как всякий монарх, царь боялся бунтовщиков.

Перед отправкой в камеру Михаила Бейдемана еще раз тщательно обыскали.
На сей раз обнаружили коробку с папиросами, на дне которой находились клочки разорванного листа, содержавшие какие-то записи.
После кропотливого труда клочки склеили. Перед следователями предстал «манифест» от имени «императора Константина Первого» — сына великого князя Константина Павловича, отказавшегося в 1825 году от престола в пользу брата Николая (что послужило поводом для выступления декабристов).

«Константин Первый» заявлял, что русский трон незаконно отнят у его отца и что он сам с детских лет был заключен в тюрьму, из которой ему чудом удалось освободиться.
«Манифест» призывал к свержению власти Александра Второго как незаконной.
При его же, Константина, правлении «народ русский будет управлять сам собою;
чиновники и всякая канцелярская челядь изгоняются на всем пространстве Российской империи; рекрутчина уничтожается»;
народу будет даровано право владеть землей, и «вся русская казна, если Бог поможет нам вступить на престол, разделится между народом». Поэтому «обращаемся к нашему народу, дабы он вооружался и стал под наши знамена, мы сами поведем его на завоевание его прав».
В российской истории появился еще один самозванец...

Александр Второй не казнил «цесаревича Константина».
Император просто «забыл» о Бейдемане — без суда и следствия оставил в камере Алексеевского равелина, где узник в полном одиночестве провел 6 лет.
О побеге он не помышлял.
Писал государю слезные письма с просьбой простить его и освободить. Не получая ответа, он в отчаянии бился головой о стену, а от его обреченного воя у стражников волосы вставали дыбом.

Через 6 лет в Алексеевском равелине появились новые заключенные. «Таинственный узник» научился с ними перестукиваться. Это была единственная отдушина.
Александр Второй даже не разрешил ему свидания с сестрой... Ежемесячно в течение 20 лет император видел фамилию Бейдемана в списках заключенных Петропавловской крепости, которые предоставлял ему комендант, но никаких распоряжений по делу «забытого» узника так и не сделал.

Александр Егорович (Георгиевич) Бейдеман (1826—1869) — русский художник, академик и профессор исторической живописи Императорской Академии художеств.

Только в 1881 году уже Александр Третий распорядился:Узник не желал уже ничего.
Михаил Степанович окончательно сошел с ума и его отправили в Казанскую лечебницу для умалишенных, где он прожил шесть с половиной лет.
После года пребывания в лечебнице Михаил Степанович пишет начальнику казанской полиции: . Однако даже в этой просьбе бедняге отказали.
«Побега» назад в тюрьму не получилось. Так он и умер в «палате № 6», прожив в общей сложности в одиночном заключении двадцать шесть с половиной лет.

Каторга в центре Петербурга
В 80-х годах ХIХ столетия Петропавловская крепость ко всему прочему стала политической каторгой, которая находилась в Трубецком бастионе и Секретном доме Алексеевского равелина.
До 1917 года здесь перебывало 80 каторжан.
Камера последних отличалась от камер простых узников: на кровати вместо нормальной постели застилался либо обыкновенный войлок, либо соломенный матрац, подушка из той же соломы, вместо одеяла — небольшой «огрызок» байки.
Каторжанину были не положены книги (читать разрешалось только Библию), табак, сахар, мыло, гребенка...

Политические, в отличие от обычных заключенных, подвергались за нарушения телесным наказаниям — розгам, плетям и шпицрутенам.

Питание, естественно, тоже не отличалось разнообразием.
Обреченные на каторгу быстро слабели. Когда некоторые из них не могли дойти до «форточки» в двери, куда ставили еду, стражники просто ставили миску у входа в камеру, и больной ослабевший человек принужден был ползти каждый раз по полу как собака к своей пище.
Если каторжник находился уже при смерти, врач «прописывал» ему выпивать в день кружку молока или съедать половину лимона. После улучшения здоровья больного «лекарства» отменялись...

В российской столице отбывал наказание приговоренный к двадцати годам каторги «первый бес России» Сергей Нечаев.
Как известно, он первым из революционеров решил повязать своих соратников кровью.
Пятеро членов нечаевской организации «Народная расправа» убили заподозренного в измене студента Иванова.
Это убийство с документальной точностью описал Достоевский в романе «Бесы».

После совершенного преступления Нечаеву удалось сбежать за границу. Но в 1872 году он был задержан швейцарскими властями и выдан России как уголовный преступник.
В том же году после суда Сергей Геннадьевич Нечаев для отбытия каторги был направлен в Секретный дом Алексеевского равелина.
В новом узнике служители крепости увидели человека болезненного вида, страдающего к тому же тиком — его щека время от времени дергалась. Выглядел он угрюмым и сосредоточенным.

Шли годы. Каторжник Нечаев стал для солдат охраны своим человеком. Он обладал ораторским даром и обратил стражников в свою веру.
С позднего вечера до наступления утра дверь камеры была раскрыта настежь.
Организатор «Народной расправы» вдохновенно говорил о собственном всесилии, что на воле за ним стоит большая сила, что Россия скоро будет объята очистительным огнем революции, и они, солдаты, должны принять участие во всеохватном разрушении старого: необходимо вместе выйти из этих толстых, непробиваемых стен, чтобы включиться в борьбу с одряхлевшим устройством мира...

Заячий остров и Петропавловская крепость. Вид сверху, 1966-1967 год

Солдаты хоть сию минуту готовы были выпустить оратора на волю.
Но даже для такого «легкого» побега необходимы деньги и многое-многое другое.
Через охранников Нечаев связался с народовольцами и просил их помочь в организации побега.
От членов исполнительного комитета «Народной воли» пришел ответ: Сергею Геннадьевичу предлагалось самому решить, куда потратить деньги и силы — на подготовку покушения на царя (события разворачивались незадолго до убийства Александра Второго) или заняться побегом из крепости.
Нечаев отказался от побега в пользу цареубийства.

После разгрома «Народной воли» был раскрыт и заговор Алексеевского равелина. Охранников Секретного дома отправили на каторгу в Сибирь, а Нечаев вскоре умер в петербургской тюрьме.
Пятый побег из Петропавловской крепости не состоялся.

В ХХ веке «русская Бастилия» перестала существовать.
«Тюрьма в тюрьме» прекратила свое существование еще раньше — в конце ХIХ столетия.
«До последнего» держался Трубецкой бастион: здесь побывали члены Временного правительства, арестованные в Октябрьский переворот 1917 года.
А 7 марта 1918 года нарком юстиции Республики Советов распорядился «упразднить навсегда Трубецкой бастион как место заключения».
Так закончилась история первой петербургской тюрьмы.

Михаил Ершов
Секретные материалы 20 века.