Предыдущая публикация
Самый страшный момент, когда ты замечаешь, как постарела мама.
Вот она молодая и красивая ведёт тебя в первый класс, а ночами вяжет свитера на продажу на машинке, потому что в стране перестройка, в университете не платят и вам нечего есть.
Звук такой ещё: трррынь, трррынь. Всю ночь.
Потом ругает тебя за сигареты, за Цоя, за первую пьянку, вы не понимаете друг друга совсем.
Она так раздражает, что хочется сбежать из дома.
А мама всё это время работает и тащит, не забывая ни про свои хобби, ни про то, что ей почти 40 и так хочется оставаться женщиной.
Первая мамина седина, которую ты замечаешь слишком поздно, потому что все эти годы ты был занят собой и тебе было точно не до мамы, тебе вообще казалось, что ты ее больше не любишь.
И хватает только произнести: "мамочка...", а она смеётся и говорит, что жизнь только началась.
Потом вы не сходитесь взглядами на кино или политику, но тебя это почему-то перестало раздражать, ты молча киваешь ей в ответ или угукаешь.
И как только делаешь попытку засобираться по делам, она забывает про отстаивание позиций, начиная обычную мамину суету: «ты не голодный?», «ты так холодно одет, давай я дам тебе папину куртку?», «не забывай, сыночек, звони».
И ты, конечно, забываешь, потому что у тебя серьёзная работа, творчество, концерты, ты всегда занят.
А она не забывает, звонит и беспокойно спрашивает не болеешь ли ты.
А ты, конечно, болеешь, ты вообще уже, кажется, поехал крышей и хочется только одного — чтобы она обняла, погладила своей тёплой рукой по волосам и сказала, как любит.
И тут ты и замечаешь морщины и то, что мама закрашивает седину, и раскачивается в объятиях совсем, как бабушка.
Подступает ком к горлу, внутри всё сжимается, и ты стараешься не показать, что ты снова тот маленький мальчик, бегущий по берегу канала навстречу её смеющимся глазам.
И впервые за долгое время, произносишь это сакральное не в суете и спешке, а из самых глубин сердца:
— Мам, я очень люблю тебя!..
С. Кисычев
Звук такой ещё: трррынь, трррынь. Всю ночь.
Потом ругает тебя за сигареты, за Цоя, за первую пьянку, вы не понимаете друг друга совсем.
Она так раздражает, что хочется сбежать из дома.
А мама всё это время работает и тащит, не забывая ни про свои хобби, ни про то, что ей почти 40 и так хочется оставаться женщиной.
Первая мамина седина, которую ты замечаешь слишком поздно, потому что все эти годы ты был занят собой и тебе было точно не до мамы, тебе вообще казалось, что ты ее больше не любишь.
И хватает только произнести: "мамочка...", а она смеётся и говорит, что жизнь только началась.
Потом вы не сходитесь взглядами на кино или политику, но тебя это почему-то перестало раздражать, ты молча киваешь ей в ответ или угукаешь.
И как только делаешь попытку засобираться по делам, она забывает про отстаивание позиций, начиная обычную мамину суету: «ты не голодный?», «ты так холодно одет, давай я дам тебе папину куртку?», «не забывай, сыночек, звони».
И ты, конечно, забываешь, потому что у тебя серьёзная работа, творчество, концерты, ты всегда занят.
А она не забывает, звонит и беспокойно спрашивает не болеешь ли ты.
А ты, конечно, болеешь, ты вообще уже, кажется, поехал крышей и хочется только одного — чтобы она обняла, погладила своей тёплой рукой по волосам и сказала, как любит.
И тут ты и замечаешь морщины и то, что мама закрашивает седину, и раскачивается в объятиях совсем, как бабушка.
Подступает ком к горлу, внутри всё сжимается, и ты стараешься не показать, что ты снова тот маленький мальчик, бегущий по берегу канала навстречу её смеющимся глазам.
И впервые за долгое время, произносишь это сакральное не в суете и спешке, а из самых глубин сердца:
— Мам, я очень люблю тебя!..
С. Кисычев
Следующая публикация
Комментарии 3