Обо всём понемногу, или Много ни о чём

МУЗА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ... Она была просто красивой и умной. Этого хватило для вечности... В простосердечии невежды Короче знать вас я желал, Но эти сладкие надежды Теперь я вовсе потерял. Без вас — хочу сказать вам много, При вас — я слушать вас хочу: Но молча вы глядите строго, И я, в смущении, молчу! Что делать? — речью безыскусной Ваш ум занять мне не дано... Всё это было бы смешно, Когда бы не было так грустно. (1840 Лермонтов) Это стихотворение в форме альбомного мадригала, содержащего тонкий комплимент уму и образованности адресата, было написано в альбом одной из выдающихся женщин петербургского светского общества XIX века Александры Осиповны СМИРНОВОЙ (урождённой Россет) (1809 — 1882) ====================================== Знаменитая светская красавица. Фрейлина Императорского Двора. Хозяйка знаменитого литературно-художественного салона. Автор блистательных «Записок» и «Автобиографии». К ней обращены стихотворения Александра Пушкина «В тревоге пестрой и бесплодной», Михаила Лермонтова «Без Вас хочу сказать Вам много». Гоголь посвятил ей свою легендарную книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». Отличалась острым, язвительным умом. Послужила прототипом для образа Ирины в романе Ивана Тургенева «Дым». Из стихотворений, посвященных ей, можно было бы составить целый поэтический сборник... ...Какие только имена, снискавшие славу русской литературе, не встретились бы на его страницах: Василий Жуковский, Петр Вяземский, Василий Туманский, Пушкин, Лермонтов, Алексей Хомяков, Иван Мятлев, Сергей Соболевский! Список интригует и впечатляет... Невольно вспоминается ироническое Пушкинское: Черноокая Россетти* В самовластностной красоте Все сердца пленила эти Те, те, те и те, те, те. (Александр Пушкин, «Мадригал А.О. Россет») Чем же пленяла знаменитостей России и их закаленные в романтических бурях сердца загадочная красавица Россет? И откуда взялась эта самовластная красота? Все дело в смешении сразу нескольких кровей, темпераментов и характеров. Судите сами. Отец Александры Осиповны был французом по происхождению. Воспитанник морского училища Осип (Иосиф) Иванович Россет еще в ранней молодости перешел на русскую службу, где стал комендантом Одесского порта, заведующим карантином (нынешняя таможня) и командующим гребной флотилией. Женился Осип Иванович Россет на 16-летней Надежде Ивановне Лорер (сестре декабриста Николая Лорера), а у той отец был немецкого происхождения, а мать – грузинка. Яков Полонский, воспитатель сына Смирновой, поэт и литератор, писал позднее: «От Россетов она унаследовала французскую живость, восприимчивость ко всему и остроумие, от Лореров – изящные привычки, любовь к порядку и вкус к музыке; от грузинских своих предков – лень, пламенное воображение, глубокое религиозное чувство, восточную красоту и непринужденность в обращении». Характеристика эта оказалась верна и точна, несмотря на то, что жизненные обстоятельства и судьба преподнесли Александре Осиповне свои горькие уроки уже с раннего детства. Отец ее умер рано, Надежда Ивановна снова вышла замуж, а девочку отдала на воспитание бабушке, Екатерине Евсеевне Цициановой, владелице скромного именьица Грамаклея-Водино близ Николаева (Украина). Там протекли чудесные годы детства, оставившие светлый след в душе. Позднее Александра Осиповна в «Автобиографии» писала: «Если бы Гоголь стал описывать Грамаклею, не знаю, что бы мог он сказать о ней особого, разве только то, что у въезда в деревушку был ключ самой холодной и сребристой воды, да что речка, которая протекала около сада, была темная, глубокая и катилась так медленно меж тростника, что казалась неподвижной». На тонкую, очень восприимчивую натуру девочки жизнь в деревне оказала глубокое нравственное влияние и многое определила в ее характере. Позднее она писала: «Я уверена, что настроение души, склад ума, наклонности, еще не сложившиеся в привычки, зависят от первых детских впечатлений: я никогда не любила сад, а любила поле, не любила салон, а любила приютную комнатку, где незатейливо говорят то, что думают, то есть что попало». В письме к Гоголю Александра Осиповна с горечью признавалась спустя годы: «Не могу забыть ни степей, ни тех звездных ночей, ни криков перепелов, ни журавлей на крышах, ни песен бурлаков». Невозможно не заметить, перечитывая через сотни лет эти строчки, как мастерски владеет Александра Осиповна русским литературным языком, как он сочен и выразителен, можно сказать, скрыто поэтичен! Владение языком на таком уровне в XIX веке было редкостью для женщины, тем более – высокопоставленной светской дамы, какой являлась Александра Осиповна и в молодости – как фрейлина Двора, и в зрелые годы – как супруга камергера (высший придворный чин в Императорской России, соответствовал чину генерал-майора в армии). Может быть, именно это качество, да еще и врожденный ум, любезность, подлинный аристократизм в манерах, нравившийся, впрочем, далеко не всем, долгое время привлекали в ее салон многих замечательных русских людей, не только аристократов, но и демократов и разночинцев, славянофилов и западников, «революционных бунтарей» и светских львов. В ее доме могли встретиться и мирно беседовать Тургенев и Сергей Аксаков, Федор Достоевский и Полонский. Со всеми она находила общий язык, была радушна и отменно приветлива. Эта ее «привораживающая» простота тоже брала начало в счастливом «грамаклеевском» детстве. Лермонтов познакомился с ней в Петербурге зимой 1839—1840 года, бывал у нее часто, а в салоне Карамзиных они встречались почти каждый вечер. Александра Осиповна так вспоминает обстоятельства появления стихотворения Лермонтова (В простосердечии невежды...) «Альбом всегда лежал на маленьком столике в моем салоне. Он пришел как-то утром, не застал меня, поднялся вверх, открыл альбом и написал эти стихи»...( Впервые в сокращении - без первых четырех стихов - напечатано в «Отечественных записках» в 1840 году.) В неё страстно был влюблён И. С. Аксаков, тогда еще молодой председатель уголовной палаты, Жуковский имел намерение сделать ей предложение, Хомяков питал нежные чувства к «черноокой Россети». А Гоголь писал о ней: «Это перл всех русских женщин, каких из них мне случалось знать, прекрасных по душе» «Все мы, более или менее, были военнопленными красавицы… Она любила русскую поэзию и обладала тонким и верным поэтическим чутьем… - признавался П.А. Вяземский в «Старой записной книжке» В тревоге пестрой и бесплодной Большого света и двора Я сохранила взгляд холодный, Простое сердце, ум свободный, И правды пламень благородный, И как дитя была добра… Это Пушкин... Он относился к ней по-дружески, отмечая ту живость и ум, которыми редко блистали женщины, окружавшие его. Он ценил её редкостное обаяние, её интеллект и, даже, заставлял открывать в себе новые таланты... - он всегда верил в неё... В 1832 году бесприданница Александра вышла замуж за Николая Михайловича Смирнова (1807—1870), чиновника Министерства иностранных дел, владельца подмосковной усадьбы Спасское. Это была блестящая партия, и — брак по расчёту. «Военнопленные красавицы» не всегда были справедливы к её мужу, пуская в его адрес ревнивые стрелы едких насмешек. Красноречивы в этом отношении стихи известного петербургского острослова Сергея Соболевского: Не за пышные плечи, Не за черный ваш глаз, А за умные речи Обожаю я вас. ………………… Что сказать мне о муже? Похвалить, так солжёшь, А глупее и хуже с фонарём не найдёшь... ... Исследователи убеждены, что прототипом Минской в неоконченной повести Лермонтова «Штосс» является Александра Осиповна: «Она была среднего роста, стройна, медленна и ленива в своих движениях; чёрные, длинные, чудесные волосы, оттеняли её молодое и правильное, но бледное лицо, и на этом лице сияла печать мысли. Лугин… часто бывал у Минской. Её красота, редкий ум, оригинальный взгляд на вещи должны были произвести впечатление на человека с умом и воображением…» Смирнова высоко ценила творчество Лермонтова и с теплотой относилась к молодому поэту, об этом немало свидетельств в её мемуарах: «Один Лермонтов пел стройно на свой лад, за что был наказан и сослан на Кавказ. Выражение его лица очень грустное У него религиозная струна очень поразительна. «Ангел»…, «Молитва»… Что за прелесть! Да и у Пушкина нет ничего выше этого…» ...................................................... Александре Осиповне вряд ли можно было обижаться на жизнь. Но и правда то, что, как человек не банальный, которому многое было дано от Бога, она как настоящий русский человек все время что-то искала и не находила, искала мучительно, как Онегин, как Печорин, как героиня многих произведений своих любимых друзей. Что-то уходило в пустяки, в разговоры, в песок... Что-то было не так. Но что? Ей так и не удалось понять это... А для ее друзей она, ее жизнь, ее слова и мысли, ее легкое дыхание стало тканью для вдохновения, для лучших чувств и лучших строчек. Не самое ли главное предназначение женщины быть природной дарительницей вдохновения мужчине? Будем уважать это предназначение Александры Осиповны Смирновой-Россет, увидим в нем ответ на все мысли о смысле жизни, которые наверняка посещали ее в редком для нее одиночестве. Ее подруга Евдокия Ростопчина написала о ней, может быть, точнее всех: Нет, вы не знаете ее, - Кто ей лишь в свете поклонялись, Куренье страстное свое, Восторг и жар боготворений И пафос пышных всесожжений В дань принося смиренно ей!.. Вы все, что удивлялись в ней Уму блистательно-живому, Непринужденной простоте, И своенравной красоте, И глазок взору огневому, - Нет!.. Вы не знаете ее!.. Вы, кто слыхали, кто делили Ее беседу, кто забыли На миг заботное житье, Внимая ей в гостиных светских!.. Кто суетно ее любил, Кто в ней лишь внешний блеск ценил; Кто первый пыл мечтаний детских Ей без сознанья посвятил, - Нет!.. Вы ее не понимали, - Вы искру нежности святой, Вы светлый луч любви живой В ее душе не угадали!.. А вы, степенные друзья, Вы, тесный круг ее избранных, Вы, разум в ней боготворя, Любя в ней волю мыслей странных, Вы мните знать ее вполне?.. Ее души необъясненной Для вас нет тайны сокровенной? Но вам являлась ли она, Раздумья томного полна, В тоске тревожной и смятенной, Когда хулою вдохновенной, В разуверенья горький час, Она клянет тщету земную, Обманы сердца, жизнь пустую, И женщин долю роковую, И все, и всех... себя и вас?.. Когда с прелестных черных глаз Слеза жемчужная струится... Когда змеею вороной Коса от плеч к ногам ложится... Когда мечта ее стремится В мир лучший, в мир ее родной, Где обретет она покой, Иль в тесный гроб, иль в склеп могильный, Где объяснится наконец Души больной, души бессильной Начало, тайна и конец, Где мнится ей, что остов пыльный Почиет в мраке гробовом Ничтожества спокойным сном... Ее я помню в дни такие: Как хороша она была!.. Как дружба в ней меня влекла... Как сердца взрывы роковые Я сердцем чутким стерегла!.. Нет, не улыбки к ней пристали, Но вздох возвышенной печали, Но буря, страсть, тоска, борьба, То бред унынья, то мольба, То смелость гордых упований, То слабость женских восставаний!.. Нет, не на сборищах людских И не в нарядах дорогих Она сама собой бывает И нрав и дух свой проявляет. Кто хочет сердце видеть в ней, Тот изучай ее в страданьи, Когда душа ее болит, И рвется в ней, и в ней горит, Тоскуя в жизни, как в изгнаньи!.. Она тосковала в жизни, но прожила её красиво, с блеском изысканной мысли и шлейфом воспоминаний... Умерла Александра Осиповна в Париже, согласно завещанию похоронена в Москве в некрополе Донского монастыря. ............................................... Отвращение к современности и ностальгия по прошлому - это, несомненно, признак наступающей старости, но не стоит забывать и о том, что в памяти Александры Осиповны неизменно присутствовал золотой век русской культуры, а настоящее и будущее на фоне его несли все признаки упадка. Уходил век Жуковского и Пушкина, наступал век... чей? Александра Осиповна боялась в него вглядываться. Незадолго до смерти Жуковского она писала ему из Калуги: “Боже, боже, что за ералаш во внутренности России, что за разлад между внешними требованиями ложного нашего просвещения и настоящим понятием о просвещении. Здесь не существует идея, идеал, тип того, что называют честным человеком, а напротив того, составили себе какое-то чучело, которое называют Русским честным человеком, хорошим семьянином и проч. С неизъяснимым отвращением я слышу отзывы о честности у нас, и просто мерзавец для меня лучше”. Последние двадцать лет жизни Александра Осиповна провела в основном за границей, редко наезжая в Россию и целиком погрузившись в воспоминания. Именно в эти годы писались ее знаменитые мемуары... ============================= * Россети – старинное произношение фамилии на итальянский лад. Александра Осиповна была по-южному смугла, и ее звали то испанкой, то итальянкой... Источник: - А. О. Смирнова-Россет. Дневник. Воспоминания. - М.: Наука, 1989. - (Лит. памятники).; - Дом-Музей М.Ю.Лермонтова в Москве (материалы от 5 августа 2014 года)