Святоотеческое толкование притчи о немилосердном должнике (Мф.

18:23-25)
Притча о немилосердном должнике, именуемая святителем Иоанном Златоустом "притчей о гневе и злопамятстве", представляет собой глубокое нравственно-аскетическое поучение, непосредственно связанное с молитвой Господней ("и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим" - Мф. 6:12). Данное повествование следует за вопросом святого апостола Петра о мере прощения ("до седми ли крат?" - Мф. 18:21), на что Господь отвечает не только указанием на необходимость всецелого прощения ("до седмижды семидесяти раз" - Мф. 18:22), но и раскрывает саму природу христианского милосердия через приточный образ.
Как отмечает святитель Иоанн Златоуст, хотя притча кажется внешне простой, она содержит "несказанное сокровище мыслей". Центральной антитезой в толковании Златоуста становится противопоставление Божественного и человеческого отношения к долгам/грехам:
• человек склонен забывать собственные грехи, тогда как Бог "никогда не забудет" их, если только сам человек не простит ближнему.
• истинная память о грехах должна ограничиваться лишь осознанием своих прегрешений, тогда как злопамятство о чужих согрешениях разрушает церковное единство.
• осознание тяжести своего долга перед Богом (десять тысяч талантов) должно рождать в человеке смирение и снисхождение к малым долгам ближних (сто динариев).
Особую глубину притче придает учение о том, что "богатство Божие есть спасение людей". Божественное прощение не является временной отсрочкой, но полным отпущением долга, которое, однако, отменяется в случае человеческого нежелания простить ближнего. Этим подчеркивается, что Господь "легче прощает грехи против Себя Самого, нежели против ближних" (ср. Мф. 5:23-24).
Святоотеческие толкователи (Дионисий Ареопагит, прп. Максим Исповедник) акцентируют внимание на том, что немилосердный раб удерживает не денежный долг, но "долг человеколюбия", лишая себя тем самым дарованных ему благ. Святитель Григорий Палама развивает это толкование, выделяя два аспекта милосердия: активное (дела благотворения); духовное (незлобие и прощение обид).
При этом святитель отмечает, что наши прегрешения перед Богом несопоставимы с малыми обидами ближних ("не имеют ни ценности динария" по сравнению с "многоталантным долгом").
Эсхатологическое измерение притчи ("пока не отдаст всего долга" - Мф. 18:34) раскрывается как предупреждение о вечных последствиях злопамятства, когда даже святые будут свидетельствовать против не простившего (Мф. 18:31).
В заключении следует отметить, что, по учению святителя Григория Паламы, гнев и злопамятство уподобляются проказе, делающей душу "неустойчивой и жестокой". Таким образом, притча о немилосердном должнике раскрывает не только нравственные требования христианской жизни, но и онтологические последствия непрощения, закрывающего человеку путь к обожению.