Директор школы №119 и №1 Владимир Александрович Керкин, учитель черчения и рисования, истории, отличник народного просвещения РСФСР и СССР о себе, своей семье, работе...

– Детство моё прошло в Верхнечусовских Городках на Митейной горе, где сегодня расположен женский монастырь (в 30-е годы прошлого века посёлок ещё не был перенесён на другую сторону реки). Мама была родом из самой обыкновенной бедняцкой семьи. Как раз в годы моего раннего детства повсеместно начали открываться ликбезы, и мама, проштудировав два класса, считалась женщиной грамотной. Она читала газеты, умела писать письма.
Жена моя тоже из тех мест, только с другой улицы. Мы довольно рано поженились и всю жизнь прошли рядом, поровну деля и радости, и огорчения.
Связь с большим миром осуществлялась по железнодорожной ветке, протянутой от Верхнечусовских Городков до станции Комарихинская. Два раза в день паровоз тянул по ней несколько пассажирских вагонов. Мы почему-то называли его компашкой. Возможно, потому, что уезжали куда-либо, как правило, большой компанией.
В школе мне легко давались точные науки, а рисовал я настолько хорошо, что учитель рисования не раз рекомендовал мне развивать мастерство именно в этом направлении. Но мы с другом детства на своей Митейной горе, как Герцен и Огарёв на Воробьёвых горах, поклялись, что будем историками. Этому нашлось бы логическое объяснение, знай я с ранних лет, в каком уникальном месте (Строгановы, Ермак, Трифон Вятский…) проходит моё детство. Но мне это было неведомо: приезжие учителя сами, видимо, плохо знали историю тех мест, да и классово чуждые элементы не находились в то время в центре внимания исторической науки. Историю малой родины я не знал, поэтому на школьных уроках истории моё воображение поразили лишь походы Ричарда Львиное сердце да фотоальбом детский. И, тем не менее, именно таков был наш выбор. Забегая вперёд, скажу, что друг мой стал геологом, связь с ним постепенно оборвалась. Историей серьёзно увлеклась его сестра Наталья Владимировна Макаловская, сейчас Никулина. Она и сегодня живёт в Верхнечусовских Городках, организовала там музей Ермака, пишет краеведческие книги, и мы поддерживаем с ней тесные отношения. Я же остался верен той детской клятве, хотя мой путь к истфаку был долог и извилист.
Потрудившись на множестве производств, осел в Кировском районе, в Закамске и, наконец, устроился учителем рисования в школу № 119, оставшуюся в памяти главной школой моей жизни. Её директор, Иван Николаевич Бочков, стал для меня образцом настоящего учителя и постоянным примером для подражания. Я горжусь, что со временем стал его преемником на посту директора школы, и скорблю о трагическом уходе из жизни этого замечательного человека.
Когда начал работать в 119-ой школе, пришла пора реализоваться моей тяге к истории, и я поступил на истфак Пермского университета. Правда, со второго раза. Провал первого поступления можно отнести к казусам, которые были нередки в заидеологизированной исторической науке. Мне достался билет о роли Сталина в Гражданской войне. Преподаватель, принимавший у меня экзамен, как я потом узнал, прошёл сталинские лагеря. Я же начал бойко отвечать по учебнику Панкратовой, который он на дух не переносил. Пришлось ещё год изучать другие учебники. К слову, сегодня я разделяю идею президента страны о переходе на единый учебник истории. Он должен быть увязан с университетской программой обучения. А уж трактовка нюансов, которыми так богата историческая наука, будет зависеть от мастерства и таланта учителя.
Много лет позже случай, похожий на моё первое неудачное поступление, произошёл с одной из моих учениц. Она поехала поступать в Ленинградский педагогический университет им. А. И. Герцена. Сдала экзамены на отлично. Но на истории экзаменатор задал ей вопрос: «Как одним словом называется работа Ленина о двоевластии?» Она не ответила и получила 3. Вернулась в Пермь, поступила в наш университет. Сегодня это всеми уважаемый человек, доктор философских наук. А сразу после Ленинграда она примчалась ко мне с вопросом, на котором её засыпал экзаменатор. Но и я не знал на него ответа. Стали искать его вместе, но безуспешно. Иду в одну библиотеку, вторую, и вдруг в каком-то справочнике истории очень давнего издания нахожу сноску на работу В. И. Ленина о двоевластии, называвшуюся в печати «Переплёт». Вот в какой переплёт можно было попасть на экзамене благодаря лишь одному дополнительному вопросу.
Очень светлым воспоминанием осталась одна из моих учениц по имени Венера. Поражала её работоспособность: она была готова ко всем урокам. И как готова!
Однажды в 10 классе, когда мы уже ориентировались на будущую учёбу, я спросил ребят о работах Ленина. Отвечали вяло. За 15 минут до конца урока вызвал Венеру. Одна работа, вторая, третья бойко отскакивали от её зубов. Всё чётко, аргументированно. Тишину, наступившую в классе, прервал только звонок. И лишь тогда поражённые её эрудицией одноклассники смогли выдохнуть. И такие знания она демонстрировала на всех уроках. И учителя наперебой советовали Венере продолжить образование именно по их предмету.
А она как-то зашла ко мне в кабинет:
– Владимир Александрович, почему вы не советуете, куда мне пойти?
– Как я могу решить за тебя? – ответил я вопросом на вопрос. – Этот выбор ты должна сделать сама.
– Я хочу идти на истфак, – призналась Венера, – а родители желают, чтобы я была инженером.
Она, в конце концов, выбрала истфак. Я ей только не советовал идти в наш университет, сказав: «Ты, с твоей добросовестностью в подготовке к занятиям, измотаешь себя в ежедневных битвах за место в автобусе».
Она поступила в Казанский университет, стала кандидатом наук. Писала мне письма размером с ученическую тетрадь, полные восторга. Такие ученики с лихвой окупают нервотрёпку, на которую так богата наша профессия.
За годы моей жизни в Закамске произошли разительные изменения к лучшему. Очень похорошела улица Маршала Рыбалко. Около новых домов появились новые школы. А вот в людях заметные изменения связаны с началом стихийного капитализма, и, увы, эти изменения не всегда в лучшую сторону. Деньги начали определять стиль жизни. Поменялось отношение к школе и у учеников, и у их родителей. У старшего поколения уважение сменилось денежным откупом. Пропала отзывчивость. Но технический прогресс, который пришёл в школу, не в состоянии компенсировать потерю человеческих отношений. Обучение только знаниям по своему предмету явно недостаточно.
Помните старые тетрадки? На последней странице тетрадей в клеточку печаталась таблица умножения, а в линейку – правила поведения учащихся. Есть сейчас такие правила? Конечно же, основная модель поведения закладывается в семье. Но школа должна быть продолжателем этого воспитания. Учитель и родитель обязаны находиться в тесном контакте, ведь они делают общее и такое важное дело – формируют нового человека.
Есть расхожее клише: профессия стала его второй жизнью. Какой же второй? Для меня и моих коллег школа – наша жизнь, большая и единственная. И мы стараемся прожить её достойно.