( Очень дивный рассказ ! Почитайте все !! Без слёз это читать просто невозможно....)
После долгих зимних вьюг, в монастырь пришла весна. Яркое солнце, мартовская капель, звонкое пение птиц – всё радует душу.
Старенький схиархимандрит Захария на сугревке – на крылечке сидит, чётки перебирает, на солнышко жмурится.
Братия дружно с крыш келий талый снег скидывают, дорожки песком посыпают.
Из трапезной уже доносится аромат грибного супа, скоро послушник Дионисий с колокольчиком побежит по обители, собирая иноков на трапезу.
Хорошо!
Настроение у отца Валериана было радостное, он споро рыл канавку, для отвода воды от храма и молился, про себя, как и положено иноку.
Обернулся на шум мотора и нахмурился: в монастырские ворота въезжал чёрный блестящий «Мерседес».
За рулём сидел Вениамин Петрович, давний гость и благодетель монастыря.
Высоченный, выше и крупнее даже самого отца Валериана, росту которого могли бы позавидовать баскетболисты, Вениамин Петрович выглядел настоящим богатырём.
Только был он какой-то вечно хмурый, суровый. Маленькие глазки смотрели на окружающий мир невозмутимо и даже надменно.
Впрочем, может, эта надменность только чудилась отцу Валериану?
И вот, сейчас, инок почувствовал, как тускнеет радостное настроение и проворчал про себя:
– Какие люди – и без охраны…
Отец Захария на крылечке привстал, улыбается этому Вениамину как родному, благословляет, спрашивает что-то тихонько.
А тот басит в ответ важно на всю обитель:
– Да, отче, из Цюриха только что прилетел… Да, вот в монастырь заехал…
Поздоровавшись со старцем, Вениамин Петрович отправился в храм.
Важно прошествовал мимо инока, легонько головой кивнул – поздоровался, значит.
Отец Валериан поклонился в ответ и почувствовал, как растёт раздражение: зачем этот Вениамин сюда ездит?
В братской трапезной толком не ест – то ли брезгует, то ли после дорогих мирских деликатесов простая монашеская пища не нравится.
В храме стоит – толком не перекрестится, на братию сверху вниз смотрит.
Успешен, богат – чувствует себя, видимо, хозяином жизни… Ну, летает по своим цюрихам, этот успешный и богатый бизнесмен, и пускай дальше летает, что он в обители-то забыл?
Ещё старец его привечает…
Это уж и вообще, загадка…
Привечает явно не из-за денег – кроме нескольких икон, духовных книг, да плетёнки, под кроватью, со сменой одежды – у отца Захарии богатств отродясь не водилось.
Да и помнил хорошо инок, как старец не благословил принимать крупное пожертвование на обитель, от одного известного политика из области: не всякие деньги монастырю на пользу.
В чём тут загадка и за какие-такие достоинства отец Захария и настоятель монастыря игумен Савватий привечают Вениамина Петровича?
Отец Валериан тряхнул головой и напомнил себе слова преподобного Амвросия Оптинского:
«Знай себя и будет с тебя».
Ну вот, только осуждения ему, иноку и не хватало!
Да ещё так мгновенно он впадает, каждый раз, в осуждение при виде этого бизнесмена!
Стал усиленно молиться, чтобы прогнать дурные помыслы и ещё быстрее заработал лопатой.
Но искушения, связанные с Вениамином Петровичем, на этом не закончились.
Целый день этот самый Вениамин так и попадался на пути у инока.
На трапезе бизнесмена, почему-то, не было, зато, когда после обеда, отец Валериан, как келарь, занимался подготовкой продуктов, для дежурных трапезников на следующие несколько дней, тот появился и уселся за стол.
Послушник Дионисий, домывавший посуду, быстро поставил перед гостем тарелку грибного супа, положил на второе тушёную капусту, налил компот.
А Вениамин Петрович громко спрашивает:
– Брат Дионисий, рыбы нет? Так что-то рыбки хочется!
Отец Валериан даже перестал со своими крупами возиться, только что вслух не фыркнул:
«Ишь, рыбки ему!»
А Дионисий вежливо отвечает:
– Нет, Вениамин Петрович, сегодня рыбу не готовили.
Только он так сказал, как дверь в трапезную распахивается, заходит трудник Петр и вносит на чистом листе копчёного судака:
– Вениамин Петрович, тут ребята отцу Савватию рыбку приготовили, так он благословил вас угостить!
Бизнесмен снисходительно кивает и спокойно ест судака.
Отец Валериан, от удивления, дар речи потерял.
А тот доедает кусок рыбы и опять громко спрашивает:
– А пирожков нет? Сейчас пирожков бы!
Дионисий опять вежливо отвечает:
– Нет, Вениамин Петрович, не пекли пирогов сегодня.
Отец Валериан уже на дверь косится.
И что вы думаете?
Тут снова дверь открывается и заходит послушник Петр с тарелкой, полной пирожков:
– Мама приезжала, пирожки привезла! Одному не справиться – налетайте, братия!
Вениамин Петрович, угощайтесь, пожалуйста!
И Вениамин Петрович, не спеша, с удовольствием, ест пирожки и компотом запивает.
Отец Валериан опешил.
Думает про себя:
«Это что ещё за скатерть – самобранка в нашей обители?!
Прямо по щучьему велению, по моему хотению…
За какие-такие заслуги?!»
В общем, сплошное искушение, а не Вениамин Петрович! Поел, встал, помолился, снисходительно кивнул братии и пошёл себе из трапезной.
Отец Валериан свои дела келарские закончил и в храм отправился в очередь Псалтирь читать.
У него очередь как раз перед Всенощной была.
Читает он, значит, Псалтирь, за свечным ящиком, а сам мыслями по древу растекается – всё ему бизнесмен представляется.
Не выдержал инок такого искушения, прямо за ящиком на колени опустился:
– Господи, вразуми, избавь от искушения и осуждения!
Слышит – дверь открывается, а кто в храм заходит – из-за свечного ящика не видно. Только слышно – поступь тяжёлая. Прошёл человек вглубь храма.
Выглянул отец Валериан из-за ящика – а это опять Вениамин Петрович.
Подошёл прямо к иконе Казанской Божией Матери – и на колени встал.
Икона та – непростая, она явилась людям на источнике, в восемнадцатом веке, в обители почитается как чудотворная.
Отцу Валериану, теперь, из-за свечного ящика и показываться неудобно, как будто он специально прятался.
Не знает, что и делать. Смотрит за гостем, наблюдает: чего это он по пустому храму разгуливает, не дожидаясь службы?
С добрыми намерениями зашёл ли?
А бизнесмен самоуверенный стоит на коленях перед иконой и молчит.
Молчит, молчит, а потом вдруг всхлипнул громко – как ребёнок.
А в пустом храме всё далеко разносится.
И слышит инок, как Вениамин Петрович молится со слезами и повторяет только:
– Матушка… Матушка… Пресвятая Богородица…
Ты мне как Мама родная!
Прости меня дерзкого грешника… Недостойного милости Твоей…
Ты знаешь, как я люблю Тебя, Матушка!
Знаешь, что не помню я своих родителей…
Один, совсем один на земле…
Только на Тебя, на Твою милость уповаю и на Сыночка Твоего, Господа нашего!
Матушка, а я вот подсветку для храма сделал, старался очень…
Хорошо ведь с подсветкой будет…
И отец Савватий благословил, разрешил мне пожертвовать на обитель…
Прими, Матушка, в дар!
Прими от меня, недостойного!
Отец Валериан густо покраснел и на цыпочках вышел из храма. Встал на дорожке, как будто он только войти в церковь собирается.
Стоит, ждёт, когда можно вернуться будет, дальше Псалтирь читать.
Стоит и чувствует – а он никогда сентиментальным не был – как дыхание перехватило и слёзы близко.
Искренняя молитва, от сердца идущая, она ведь касается и того, кто слышит её.
Смотрит инок: старец Захария к храму тихонечко бредёт. Он всегда заранее на службу и в трапезную выходит, чтобы не опаздывать.
Подошёл старец, только глянул на инока и словно всё понял о нём.
Улыбнулся ласково.
А потом говорит, как бы сам с собой:
– Да… Вот уж служба скоро… Знаешь, отец Валериан, я иногда за собой замечаю… Часто я людей по внешнему виду оцениваю…
Иногда думаю про человека: какой он самоуверенный, да надменный…
И за что его только привечают в обители…
А Господь и Пресвятая Богородица зрят в самое сердце. Человек-то, может, к Пресвятой, как ребёнок, к родной Матери приезжает…
От души на монастырь жертвует…
И Она его утешает – ласкает, как младенца по голове гладит…
Да… А я в осуждение впал…
– Отец Захария, простите, помолитесь обо мне!
Старец улыбнулся, благословил инока и положил ему на голову свою большую тёплую руку.
Из храма вышел Вениамин Петрович, как обычно сдержанный, суровый.
Почтительно поклонился отцу Захарии, легонько кивнул отцу Валериану.
И в этом лёгком кивке не было надменности.
Просто небольшой, дружеский поклон.
И отец Валериан тоже дружелюбно поклонился в ответ.
А обитель потихоньку оживала: распахивались двери келий, слышались голоса братии – все собирались на Всенощную.
Ольга Рожнева
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 9
...