МЕНТАЛЬНЫЕ НАРУШЕНИЯ
В Тунгусовском доме-интернате для детей с интеллектуальными нарушениями погиб ребенок
Возбуждено три уголовных дела по статьям «Причинение смерти по неосторожности», «Халатность» и «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». В отношении младшей медсестры, которая наносила ребенку удары, предшествующие его гибели, полицией возбуждено дело по статье «Неисполнение обязанностей по воспитанию ребенка». Смерть по неосторожности причинил другой ребенок. Ему восемнадцать лет, но он пишет печатными буквами, как пятилетний. Признан невменяемым. Молчановский районный суд будет рассматривать дело о применении к нему мер принудительного характера. Это, что называется, сухие строки следствия…
Действительность
Тунгусово, как учреждение для глубоко больных детей, имеющих (современным языком) тяжелые множественные нарушения развития, было образовано в 1956 году. Оно просуществовало 64 года практически в неизменном виде как резервация ненужных людей.
Это учреждение не справляется со своей главной задачей – воспитание и развитие детей с глубоким поражением центральной нервной системы. Возьмите любую медицинскую карту ребенка, и вы увидите неминуемую физиологическую и умственную деградацию живого, улыбчивого и вполне способного пережевывать твердую пищу трехлетнего ребенка, который только что приехал сюда. Через полгода он будет есть только протертое. И так до конца жизни.
Это учреждение не реализует никаких современных дефектологических программ, потому что там некому их применять. Сборный коллектив воспитателей состоит из местных сельских жителей, которым нужно где-то работать: либо с телятами, либо с ребятами. Тунгусово – сельская глубинка. «Поведенческая терапия», «коммуникативная технология», «коррекция поведения» здесь пустые слова.
Это учреждение буквально добивает своих паллиативных детей тем, что, дождавшись ежегодной диспансеризации и осмотра детей врачами областного уровня, затем эти рекомендации не выполняет. Здесь больные зубы несчастных неговорящих детей - источник выкручивающей их тельце непонятной боли - лечат за триста километров, в Томске. Их будят в пять часов утра, чем-то кормят, потом восемь-девять часов автомобильной тряски туда-обратно, и наркоз, и тяжелейшие ощущения после того, как наркоз отходит. Представили?
Безусловно, в Тунгусове есть добрые люди, которые жалеют детей, они есть. Мне запомнилась нянечка в карантинном отделении, которая ухаживала за паллиативным мальчиком. Немолодая, ласковая. Она вытирала попу ребенку (после того, как сменит памперс), и пыль на тумбочке одной и той же тряпочкой. «Бог с ней, с тряпочкой, - вздохнула я тогда, увидев все это. - Зато у нянечки глаза добрые». Но мы сейчас прицельно говорим о плохом. Трагедия, которая случилась в декабре 2020-го, - зеркало кризиса, в котором находится система помощи детям с ментальными нарушениями, оставшимся без попечения родителей, у нас в области.
Давайте о трагедии подробнее.
Смерть
Пятнадцатилетний мальчик плохо себя вел. Его зафиксировали смирительной рубашкой (руки назад и связаны), привели в игровую комнату и заставили играть. Мальчик не хотел играть. Воспитатель взяла подвернувшуюся палку и стала его бить. По голове, по спине, по лицу. Била долго. Устала. Мальчик по-прежнему вел себя буйно и пнул телевизор. Тогда воспитатель рывком бросила его на пол, лицом вниз. Взрослых в комнате было двое. Потом в игровую зашли трое ребят. Та воспитатель, которая и осуществляла ретивые педагогические действия, указала одному из них, самому грузному, сесть на спину лежавшему на полу человеку. Жестом показывала: еще, еще двигайся дальше. Двое других держали за ноги. Между делом пришла сестра и поставила укол лежавшему пареньку. Пришли другие дети. Кто-то стал разбрасывать игрушки, кто-то просто бродил по комнате, кто-то рисовал. А в комнате меж тем уже лежал труп. Грузный мальчик буквально перекрыл своему товарищу дыхательные пути. Он сделал это по приказу взрослого человека.
Реакция
Директор Тунгусовского дома-интерната Нина Куличенко не захотела со мной разговаривать. А мне хотелось выслушать мнение Нины Александровны о случившемся, я звонила дважды. Но она отказалась.
Как и полагается журналисту, далее я позвонила пресс-секретарю департамента по вопросам семьи и детей Томской области Юлии Траутман и попросила ее представить комментарий на тему: «В государственном учреждении погиб ребенок. Что вы думаете по этому вопросу?».
Пресс-секретарь также отказалась со мной разговаривать. Она сообщила, что они (департамент) ответственно сотрудничают со следствием и дадут комментарий только после приговора. А ведь чиновник, государственный служащий не должен прятаться, уклоняясь от прямого разговора с журналистом и общественностью. Сейчас нужно честно признаваться в своих ошибках и подавать в отставку. Так теперь нужно делать. Именно этому учит президент. ЧП такого масштаба неминуемо должно повлечь за собой серьезные дисциплинарные наказания.
Впрочем. Не дожидаясь судейского приговора, департаменту по вопросам семьи и детей приговор, по сути, уже вынесен: ментальные нарушения. Ментальные – это значит интеллектуальные, умственные. Когда не знают, что делать, не понимают сути предмета, не справляются с поставленной задачей.
Следующий мой шаг был к Уполномоченному по правам ребенка в Томской области Ларисе Лоскутовой. Уполномоченный приняла меня сразу же. Ларисе Анатольевне было нелегко со мной разговаривать, поскольку три месяца назад она сама была одним из руководителей данного департамента. Но движение вовне, прочь от прежнего чиновничьего кресла - есть. На второй день после своего назначения Лоскутова выехала в Тунгусово. Причины трагедии Лоскутова видит в кадровом несоответствии, случайных людях, пришедших на работу к детям. Подчеркивает много раз: «Ничто не оправдывает побои и смерть, ничто, это недопустимо».
Уполномоченный обещала заезжать без предупреждения в Тунгусово и много чаще, чем это предполагают рутинные проверки. Поживем – увидим.
Результат
На конец апреля намечена межведомственная встреча там, в Молчановском районе, на тему, как нам избежать подобного впредь? Полиция, опека, сотрудники департамента, сотрудники аппарата уполномоченного. Возможно, позовут общественников с незашоренным взглядом, реально работающих с подобными детьми, родителей - членов ВОРДИ. Честно признаюсь, мне не нравится словосочетание «межведомственное взаимодействие». Можно сколько угодно взаимодействовать, но пока детское учреждение остается в молчановских лесах, ничего не изменится. Пока не станет по-настоящему квалифицированной подготовка всех специалистов по работе с детьми с тяжелыми множественными нарушениями развития, от буфетчицы до руководителя учреждения, ничего не изменится. В областном центре у нас достаточно специалистов, которые могут поставить такую подготовку. Так почему их не приглашают к сотрудничеству? За любые деньги. Иначе Томская область с завидной регулярностью будет фигурировать в федеральной ленте новостей как место, где в государственном учреждении бьют, а теперь уже и убивают детей. Чего нам ждать от Тунгусова дальше? М а с -
с о в о й гибели детей?
Кризис
Для выхода из управленческого и, я бы сказала, нравственного кризиса, в котором оказался дом-интернат в Тунгусове, необходимо, на мой взгляд, опереться на три кита.
1. Контроль. Коридоры и комнаты там напичканы камерами, но толку от них никакого. Мальчик со связанными за спиной руками, обессиленный, на которого уселся другой такой, лежал 17 минут. И затем уже погибший – восемь минут! Без малого полчаса тот, кто смотрит за камерами (кто он, кстати?), мог лицезреть преступление в прямом эфире. Полчаса! Выведите камеры на пульт УВД. Полиция отреагирует быстро. Выведите камеры на рабочие мониторы руководителя департамента, приучите их каждое утро отсматривать то, что творится вечером и ночью в закрытом учреждении.
2. Открытость. Только заинтересованные общественные организации, НКО, чья миссия – работа с детьми с тяжелейшими патологиями, психиатры и неврологи, волонтеры, студенты-медики, родительское сообщество смогут наладить обстановку в этом детском учреждении, проветрить затхлость, привнести новые знания, которыми обладает мир, обладает Томск, но не обладает Тунгусово. Приглашайте экспертов, просите помощи. Организуйте р е г у л я р н о е автомобильное сообщение между Томском и Молчановским районом для таких целей. Либо перенесите учреждение в областной центр. Выбирайте, что по нраву. Создайте рабочий попечительский совет, куда бы вошли родственники детей (у кого они есть) в обязательном порядке. Попечительский совет заставит администрацию работать. Так мы грамотно подойдем к реализации закона о распределенной опеке, который когда-нибудь все-таки примут.
3. Просвещение. «Нянечки-телятницы» бьют своих подопечных потому, что они не знают, как общаться с неговорящими детьми. Эти дети вдруг «выдают» неожиданную агрессию так, что нянечкам самим становится страшно, и они берут в руки палку. Здесь нужно им объяснять особенности патологии заболевания, учить, тренировать и бесконечно проверять полученные знания. Мы же не сердимся на детей за то, что они кашляют? Мы понимаем, что ребенок простужен. Агрессия у ребенка, имеющего неврологическое и тем более психиатрическое заболевание, – это следствие его диагноза, но никак не плохого поведения. Он именно т а к тяжело болеет. А персонал получает надбавку к зарплате за то, что ухаживает за ним, тяжелоболеющим. Базовые дефектологические знания персонал должен иметь, его следует проинструктировать прежде, чем допустить к работе с детьми. Но прежде эти знания должен получить сам руководитель. Аксиома – прежде научите учителей.
Дети
К сожалению, больные дети будут рождаться всегда. Независимо от того, имеют ли эти дети родителей или не имеют, - это наши дети. Они на нашей, общей, томской земле родились и будут с нами. Нужно принять принципиально иное цивилизационное решение в сравнении с 1956 годом: разместить больных детей в городе, рядом с развитой системой здравоохранения и реанимации, где все-таки есть пандусы, скверы и кафе, где возможна социализация и есть основания полагать, что кого-то из детей возьмут под опеку (такие случае есть и будут еще, без сомнения). «Эти дураки», не умеющие говорить и (порой) видеть, эмоционально реагируют на красивое, теплое, дружеское и уважительное. Отсутствие интеллекта компенсируется у таких детей сердечностью и ласковостью. Они всегда дети. И они больные и слабые. И они нуждаются в нашей поддержке. А мы нуждаемся в них, чтобы утвердиться в том, что мы – сильные. И мы – люди.
Мальчик
Восемнадцатилетний мальчик, по сути, с пятилетним сознанием, которого будут судить за непредумышленное убийство, толстый, грустный, испуганный, ничего не понимающий, который всегда только старательно выполнял то, что ему приказывают старшие, которого вырвали из привычного ему сельского мирка и поместили в психиатрическую больницу, первое время очень хотел есть. Частное лицо наняло ему адвоката. Адвокат объявила сбор среди своих друзей и знакомых, и народ насобирал денег на передачки. Законный опекун (детское учреждение) забыл о нем сразу, как только скинул парня «на баланс» психиатрической больницы.
Ментальные нарушения.
Лариса НЕДОГОВОРОВА.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2