Около 23-х часов вечера 21 июня 1941 года - эта информация
была доведена и до командования военно-морского флота СССР

Немедленно в адрес всех западных флотов СССР были отправлены
шифрованные телеграммы о переходе в боевую готовность №1.
Не дожидаясь их прохождения, Нарком Николай Герасимович Кузнецов поочередно обзвонил все три флота и продублировал указание устно.
Черноморский флот стал последним в этом списке,
Нарком Кузнецов дозвонился до руководства Черноморского флота
только 12.45 ночи 22-го июня 1941 года:

- Вы еще не получили телеграммы о приведении флота в боевую
готовность? - спросил Н.Г. Кузнецов начальника штаба ЧФ
контр-адмирала Ивана Дмитриевича Елисеева.
- Нет,
- Действуйте без промедления! Доложите командующему!

Иван Дмитриевич Елисеев

Телеграмма была доставлена в штаб в 01.03, 22 июня, и с ней
начальник штаба прибыл на командный пункт, где в ту ночь дежурил
капитан 2 ранга Н.Т. Рыбалко.

В 01.15 ,22 июня 1941 года - готовность №1 была объявлена
по всему Черноморскому флоту,в том числе и в Севастополе!

Комплекс мероприятий, предусмотренных этим сигналом, включал
вызов всего личного состав на корабли и в части,, с учетом увольнений, требовало времени. Первоначально осуществляли скрытый сбор
через посыльных. За командующим флотом послали машину на дачу.
Затем, Ивану Дмитриевичу Елисееву показалось этого недостаточно,
в 01.55 ночи, был объявлен «Большой сбор»
Приказ по всей главной базе флота.

Загудели сирены кораблей и судоремонтного завода, зазвучали сигнальные выстрелы береговых батарей. Постепенно начали гаснуть огни на бульварах и в окнах домов. Городские власти и некоторые
командиры звонили в штаб, с недоумением спрашивая:
- Зачем потребовалось так спешно затемнять город? Ведь флот только
что вернулся с учений. Дали бы людям немного отдохнуть.
- Надо затемниться немедленно, - отвечали из штаба.

Последовало распоряжение выключить рубильники городской электростанции. Город мгновенно погрузился в такую густую тьму, какая бывает только на юге. Лишь один маяк продолжал бросать на море снопы света, особенно яркие в наступившей мгле. Связь с маяком оказалась нарушенной, и к нему пришлось посылать мотоциклиста, который
на полной скорости гнал через темный город.

В 02.30 1941 года - Первый секретарь Севастопольского горкома партии
Борис Алексеевич Борисов, получив информацию от командующего
флотом об ожидающемся нападении, собрал бюро горкома на заседание.

Было решено привести в готовность МПВО (местное ПВО)

Кроме этого приготовиться:

- Военизированным формированиям из местного населения,
заниматься наблюдением за воздушной обстановкой,
- В случае налета, тушением зажигательных бомб,
- Подготовить скорую помощь,на случай оказания помощи раненым
и т.д....
- Вызвать на предприятия всех руководителей и коммунистов, чтобы
они организовали и обеспечили в городе порядок.

Обо всем этом было доложено в Симферополь секретарю
областного комитета партии B.C. Булатову.

В штабе флота вскрывали пакеты, лежавшие неприкосновенными
до этого часа. На аэродромах раздавались пулеметные очереди - истребители опробовали боевые патроны. Зенитчики снимали
предохранительные чеки с пушек.

Артиллерийский полк ПВО под Севастополем

В темноте двигались по бухте катера и баржи. Корабли принимали снаряды, торпеды и все необходимое для боя. На береговых батареях поднимали свои тяжелые стволы огромные орудия, готовясь прикрыть
огнем развертывание флота.

К 03.00 1941 года, доложили о полной готовности:
61-й зенитный полк,
4-е дивизиона береговой обороны
Одна из истребительных эскадрилий на аэродроме «Бельбек»
Весь 32-й иап доложил о переходе в готовность в 03.13

Готовность большинства кораблей запаздывала.

На командный пункт прибыл адмирал Октябрьский, который, как
и многие в ту ночь, еще до конца не поверил в необходимость
всех этих мероприятий. События же не заставили себя долго ждать....

В 03.07 Константиновский пост СНиС (СНиС - служба наблюдения и связи;
в отличие от службы ВНОС осуществляла контроль над прибрежными водами) ГБ донес оперативному дежурному штаба ЧФ, что он слышит
шум самолетных моторов. Почти сразу вслед за этим на командный
пункт позвонил начальник ПВО флота полковник Жилин:
- Открывать ли огонь по неизвестным самолетам? - спросил он.
Сам принять такое решение дежурный не имел права.
Он продублировал вопрос начальнику штаба.
- Доложите командующему, - ответил И.Д. Елисеев. Н.Т. Рыбалко
доложил Октябрьскому.
В голове последнего в этот момент, должно быть, пролетела тысяча противоречивых мыслей. А если это провокация и он поддастся на нее?
А если это война и он не примет необходимых мер?

Филипп Сергеевич Октябрьский

И в том и в другом случае командующий не сохранил бы не только
свой пост, но и голову! Риск был слишком велик.
- Есть ли наши самолеты в воздухе? - немного подумав,
спросил командующий флотом.
- Наших самолетов нет, - ответил дежурный.
- Имейте в виду, если в воздухе есть хоть один наш самолет,
вы завтра будете расстреляны.
- Товарищ командующий, как быть с открытием огня?
- Действуйте по инструкции, - отрезал Октябрьский и положил трубку.

Но инструкций за последние месяцы было столько, что ими можно было оклеить стены штаба, причем многие из них противоречили друг другу.

Естественно, такой ответ не мог удовлетворить дежурного, и он вновь обратился к стоявшему рядом с ним начальнику штаба флота
Ивану Дмитриевичу Елисееву:
- Что ответить полковнику Жилину?
- Передайте приказание открыть огонь, - решительно сказал Елисеев.
- Открыть огонь! - скомандовал Н.Т. Рыбалко начальнику ПВО.
Но и полковник Жилин хорошо понимал весь риск, связанный с этим.
- Имейте в виду, вы несете полную ответственность за это приказание.
-Я записываю его в журнал боевых действий, - ответил он, вместо
того чтобы произнести короткое «Есть!».
- Записывайте куда хотите, но открывайте огонь по самолетам! – уже
почти кричал, начиная нервничать, Рыбалко.

Тем временем бомбардировщики Не 111 из группы II/KG 4 подходили
к Севастополю на небольшой высоте.

Точное число самолетов, вылетевших к городу в ту ночь, неизвестно,
по данным ПВО от 5 до 9, но нужно учесть, что часть бомбардировщиков,
из-за затемнения, цели, вообще, не нашла.
Представляется, что в этом вылете было задействовано никак не меньше эскадрильи, а может и вся группа. Их задачей была не бомбардировка кораблей, что казалось командованию ЧФ наиболее вероятным,
а минирование выхода из Северной бухты.
Причем в качестве боевой нагрузки пользовались не беспарашютные
мины ВМ-1000, а парашютные.

Немецкие донные мины

Парашюты демаскировали миную постановку, но на это и делалась ставка - русские испугаются, что гавань заминирована и не станут пытаться выводить свои корабли в море.Как мы увидим впоследствии отчасти
это план удался, но в ту ночь у пилотов Люфтваффе в небе над
Севастополем все прошло далеко не столь гладко, как они ожидали.Внезапно вспыхнули прожекторы яркие лучи стали шарить по небу. Заговорили зенитные орудия батарей и кораблей. Должно быть,
этот свет осветил затемненную бухту и помог части экипажей сориентироваться в обстановке. Другие, попав в лучи прожекторов,
поторопились сбросить свой груз где придется.

В 04.12 оперативный дежурный получил сообщение, что один из самолетов сбит 59-й отдельной железнодорожной зенитной батареей
и упал у берега.

В 04.13 над Севастополем начал дежурить истребительный барраж
(5-я эскадрилья 32 иап под командованием капитана И.С. Любимова
на И-16), но к тому времени налет уже фактически кончился.

На аэродромах перехватчиков события развивались примерно так.

Вспоминает заместитель командира 1-й эскадрильи 8-го иап К.Д.Денисов:
«В ночь с 21 на 22 июня, сменившись с боевого дежурства, разморенный, выжатый как лимон (и это при полном-то бездействии!) добрел до палатки
и, едва расстегнув комбинезон, свалился на кровать. Казалось, только закрыл глаза, как грозное «Тревога!» подняло меня с постели. Через считанные минуты оказался на самолетной стоянке. Здесь уже
были комэск и комиссар эскадрильи старший политрук В. М. Моралин.

Вскоре собрался и весь личный состав.

- Первому и второму звеньям, - приказал Демченко (командир эскадрильи
- Во главе со мною, высота две тысячи, третьему и четвертому звеньям
- Во главе со старшим лейтенантом Денисовым, высота три тысячи, следовать в зону номер один, имея задачу: не допустить пролета
самолетов-нарушителей, предположительно - немецких, со стороны
моря в глубь Крыма.

Взлет - по готовности. Самолеты в воздухе. Кроткая июньская ночь
на исходе - на востоке брезжит рассвет.
Звенья достроились в боевой порядок «клин», короткими очередями в сторону моря опробовали оружие - все пулеметы работали безотказно.
Разворот в наборе высоты, курс - в свои зоны. Только после этого взглянул
в сторону Севастополя (полк базировался в Каче ) и увидел секущие
небо лучи прожекторов, разрывы зенитных снарядов».

Однако вернемся к событиям в самом Севастополе.

В СЕВАСТОПОЛЕ ВОЙНА НАЧАЛАСЬ НА 45 МИНУТ РАНЬШЕ!
"..22 июня, ровно в четыре часа,
немцы бомбили, нам объявили,
что началася война..."

Мины спускались на парашютах, и многие проснувшиеся от сирены
жители думали, что это воздушный десант.
22 июня 1941 года, с 03.15 до 03.50, множество донесений о парашютистах поступило на командный пункт флота от постов СНиС.
В темноте принять мины за солдат было не мудрено. Невооруженные севастопольцы, женщины и даже дети бросились к месту приземления, чтобы схватить нацистов. Но мины взрывались число жертв росло.

В 03.16 минут - Одна мина попала в 2-х этажный жилой дом
по улице Подгорной( Нефедова,, на перекрестке улиц Партизанская
и Нефедова,полностью разрушив его.

ЭТО БЫЛИ ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ В СССР!

Когда еще советские города спали и самые приграничные на Западе страны, в нашем городе Севастополь - появились первые жертвы
самой кровавой войны!
Сразу погибло 22 мирных жителя,так и не понявших,что случилось! Ранено около 200 горожан

Еще две мины, упавшие на сушу в 03.18 и в 03.52 - самоликвидировались.
Еще одна взорвалась на мелководье в районе памятника затопленным
кораблям,памятник повреждений не получил. Повреждения получило
здание санатория им.Сталина,сегодня это дом Москвы

Некоторые мины оказались сброшенными совсем далеко от моря.
Одна из них взорвалась на территории штаба 156-й стрелковой дивизии
в Симферополе! Жертв не было.

По воспоминанию одного из штабных работников, собрали еще теплые осколки и сложили их вместе на стол. Собралась группа офицеров. Подавляющее большинство из них не имело никакого боевого опыта, поэтому не удивительным кажется восклицание одного из них:
«Так вот чем убивают людей...».
И все-таки подавляющее большинство населения и даже отдельные чиновники высокого ранга не понимали, что происходит. Происходило это
от того, что до 22 июня даже говорить вслух о возможности войны
между СССР и Германией было запрещено.

Вскоре после начала налета Ф.С. Октябрьский позвонил первому
секретарю Крымского обкома ВКП(б) B.C. Булатову и сообщил,
что Севастополь бомбят.
- Как бомбят?! Кто бомбит и почему бомбит? - возмутился Булатов.
- Почему и кто - узнаем после, а сейчас ставлю тебя в известность,
прими соответствующие меры.

Секретарь Севастопольского горкома ВКП(б) Б.А. Борисов вспоминал,
что во время налета авиации непрерывно звонили телефоны; некоторые
не хотели верить, что это война, а не учебная тревога:
«Почему такая стрельба? Из Симферополя и Евпатории запрашивают,
что делается в Севастополе, почему над городом зарево, стрельба». Борисов не стал сам придумывать ответ на это животрепещущий вопрос
и позвонил Октябрьскому.
На его вопрос «Это война?» командующий флотом ответил: «Нападение».
В свою очередь Борисов стал так же отвечать всем остальным.

Но стоит ли удивляться тому, что происходило в Севастополе, если схожее поведение демонстрировали высшие государственные лица в Москве. Еще в 03.15, Октябрьский доложил о начале налета Кузнецову.

- На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город...
Кузнецов немедленно набрал номер кабинета Сталина, но того
на месте не оказалось.
Тогда Нарком флота дозвонился до Наркома обороны С.К. Тимошенко.
Хотя в этот момент немецкие самолеты и артиллерия вовсю громили приграничные укрепления и аэродромы, последний еще не имел никакой информации о нападении. Снова попытка дозвонится Сталину, осталась без успеха. Николай Герасимович Кузнецов сказал дежурному
по его кабинету:
- Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты
бомбят Севастополь. Это же война!
- Доложу кому следует, - ответил дежурный.

Через несколько минут Кузнецову позвонил один из членов
Политбюро партии Г.М. Маленков:
- Вы понимаете, что докладываете?
- Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война.

Потом выяснилось, что в течение ближайших часов командующему
ЧФ Октябрьскому звонили и Г.М. Маленков и Нарком НКВД Л.П. Берия
и начальник Генштаба РККА Г.К.Жуков.
Каждый из них интересовался деталями произошедшего и каждый намекал на то, что если в информации Октябрьского содержится хоть малая доля преувеличения,и он поддался на провокацию, ему
не сносить головы.
Только в 12.00 22 июня, когда поступили сведения из приграничных
округов, В.М. Молотов объявил по всесоюзному радио о том,
что началась война с Германией.

Такие особенности управления страной и армией в период правления Сталина необходимо учитывать при оценке действий тех или
иных полководцев и гражданских деятелей.
Что же касается событий в первую военную ночь в Севастополе,
то, как выяснилось после войны, наш город стал единственной советской военной базой, оказавшей организованное сопротивление противнику
при внезапном нападении.

Фрагмент из статьи Мирослава Морозова "Севастопольский Вальс"

П.С. Первый невыполненный приказ на памятнике начальника
штаба ЧФ контр-адмирала Ивана Дмитриевича Елисеева

А это на кладбище на улице Пожарова,погибшая семья наших жителей
за 45 минут до официального начала Великой Отечественной войны,

ВПЕРЕДИ БЫЛО 250 ДНЕЙ ВЕЛИКОЙ ОБОРОНЫ ГОРОДА-ГЕРОЯ
СЕВАСТОПОЛЯ!
КАЖДЫЙ ГОД УТРОМ В 3 ЧАСА 15 МИНУТ, ЖИТЕЛИ ГОРОДА СОБИРАЮТСЯ У СКОРБНОГО МЕСТА НА УЛИЦЕ НЕФЕДОВА,
ГДЕ ОТДАЮТ ПОЧЕСТИ ПЕРВЫМ ЖЕРТВАМ
ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ