Шоколадка

В сорок втором году шоколад был редкостью. Маленькая Таня знала об этом – как знала и то, что папа на фронте, что хлеб выдают по карточкам, и что по ночам нужно закрывать окна черной бумагой, чтобы свет не был виден с воздуха.
Ей было шесть, и она уже год не видела шоколада. Но помнила его вкус – особенно той последней плитки, которую папа привез из командировки перед самой войной. Они тогда разделили её на всех: маме кусочек, Тане кусочек, папе кусочек, и даже соседской девочке Вале досталось.
В тот холодный октябрьский день Таня возвращалась из булочной. В кармане пальтишка лежали хлебные карточки и половина буханки – всё, что полагалось им с мамой на два дня. Она крепко прижимала хлеб к груди – мама учила быть особенно внимательной с карточками и хлебом.
У поворота на их улицу она увидела солдата. Он сидел на ступеньках разрушенного дома, привалившись к стене. Был он какой-то серый, как пыль на дороге, и только глаза смотрели ясно и внимательно.
"Девочка," – позвал он тихо, – "воды нет?"
Тане стало жалко солдата. Она помнила, как папа в письмах писал, что на фронте часто хочется пить.
"Сейчас принесу," – сказала она и побежала домой.
Мама была на заводе – она работала по двенадцать часов, чтобы у Тани был хлеб и теплая одежда. Таня налила воды в старую эмалированную кружку и поспешила обратно.
Солдат пил медленно, маленькими глотками. Руки у него дрожали, и немного воды пролилось на шинель.
"Спасибо, маленькая," – сказал он, возвращая кружку. А потом вдруг полез в карман и достал шоколадку. Настоящую, в коричневой обертке с золотыми буквами.
"Возьми. Это тебе. За доброту."
Таня смотрела на шоколадку широко раскрытыми глазами. Такое сокровище! Но...
"А как же вы?" – спросила она.
Солдат улыбнулся – первый раз за весь разговор: "А у меня дома такая же девочка растет. Ей сейчас, наверное, уже семь. Возьми, порадуй маму."
Таня осторожно взяла шоколадку. Она была тяжелее, чем казалась на вид.
"Спасибо," – прошептала она. – "А вы... вы поправляйтесь. И возвращайтесь к своей девочке."
Солдат кивнул и прикрыл глаза. Таня побежала домой, крепко прижимая к груди хлеб и шоколадку.
Вечером, когда мама вернулась с завода, усталая и замерзшая, Таня достала шоколадку:
"Мама, смотри! Это нам солдат подарил, за воду."
Мама взяла шоколадку дрожащими руками: "Какой солдат, доченька?"
Таня рассказала. Мама долго молчала, а потом сказала: "Давай разделим её на троих – тебе, мне и папе. Когда он вернется, отдадим его часть."
Они аккуратно разломили шоколадку. Кусочек для папы завернули в чистый носовой платок и положили в жестяную коробку, где хранились его письма.
А на следующее утро Таня снова побежала к разрушенному дому. Но солдата там уже не было. Только примятая трава на ступеньках и пустая эмалированная кружка напоминали о вчерашней встрече.
Много лет спустя, когда Таня уже стала бабушкой, она всё ещё помнила вкус того военного шоколада и серые, усталые, но добрые глаза солдата. И каждый раз, покупая внукам шоколадку, она рассказывала им эту историю – о том, как в самые трудные времена люди умели делиться последним и как важно быть добрым даже когда тебе самому тяжело.
А папин кусочек шоколада так и остался в жестяной коробке с письмами. Папа не вернулся с войны. Но та шоколадка стала символом – символом надежды, доброты и веры в то, что даже в самые темные времена можно найти свет в человеческих сердцах.