Духаргишт

Башенный комплекс Духаргишт расположен на южном отроге горы Маьт–Лоам и в прошлом состоял из одной полубоевой и четырех жилых башен, которые были обнесены высокой каменной заградительной стеной со сводчатым проемом. Сегодня комплекс лежит в развалинах. Наибольший интерес, по его словам, представляет полубоевая башня, на первом этаже которой устроены 4 крупных каменных отсека для хранения припасов. В основу названия вероятно легло Дуьхар- первотелка, метель (см. Сулейманов А.С., Топонимия Чечено-Ингушетии).
Недалеко от замкового комплекса на горном склоне возвышаются коллективные солнечные могильники - два наземных склепа: трехъярусный и двухъярусный. Склепы в плане прямоугольные, покрыты двускатно-ступенчатой сланцевой крышей. На каждый ярус ведут квадратные лазы, устроенные в центральной части каждого этажа.
Было у духаргишцев в древности и своё небольшое святилище. К сожалению, в настоящее время от него остались только руины.
По старинному народному преданию в святилище хранилась золотая надочажная цепь, обладавшая особой чудесной силой. Золотая цепь очень почиталась жителями Духаргишта. Раз в год женщины выносили ее из святилища и под растянутой буркой обмывали в кобыльем молоке. У жителей селения было поверье, если цепь увидит небо, то пойдет дождь. Так случилось, что один алчный человек украл эту цепь и захотел единолично пользоваться благодатью, исходившей от этой цепи. За святотатство он был жестоко наказан – он ослеп. После чего священная цепь была возвращена обратно в святилище.
Ниже следует дополнительная информация из
Общенациональной газеты Республики Ингушетия «Сердало» , № 38 (11172), от 13 Марта 2014 г., З. ЦУРОВА, с. Джейрах
«ГЕРАКЛ» ИЗ ДУХАРГИШТА
Хасан Куштов, житель маленького ингушского селения Духаргишт, лежащего почти у самой вершины Мят-Лоам, был очень сильным человеком. Всю свою жизнь, с малых лет он не знал ничего, кроме тяжелого крестьянского труда, который в горах многократно труднее, чем на равнине. Основой жизни здесь всегда был скот, но заготовка сена для него среди скал и осыпей базальтового щебня, где не было не то что дорог, но и сносных тропинок, была невероятно трудной.
Скосить и собрать сено на крутых склонах, где зачастую нужно было привязываться веревкой к камню или кусту, чтобы не свалиться в пропасть – только половина дела. Если с каких-то сенокосных угодий еще можно было волоком тащить копны, сложенные на березовых ветвях, с помощью лошади, то со многих участков сено приходилось нести на собственном горбу за километры. Многие горцы покинули родовые селения в горах после революции 1917 года, как только представилась возможность, но Хасан упрямо продолжал жить в Духаргиште и таскать на собственных плечах копны сена до самого выселения 1944 года.
После выселения, живя в Казахстане, в одну из трудных и суровых зим Хасан остался без сена для единственной коровы, а лишиться её - означало голодную смерть для всей семьи. В колхозном поле стояло несколько стогов соломы и сена, но сено не украдешь, это не килограмм пшеницы…
В отчаянии Хасан пошел к председателю колхоза и попросил у него сена, чтобы протянуть до весны, объяснив ситуацию. Председатель, судя по его следующему поступку, был совсем неплохим человеком и спросил у Хасана, сколько сена он просит. «Сколько смогу унести на своей спине», - ответил Хасан и председатель успокоился. «Ну, это мелочь, - сказал он, – из маленького стожка, который стоит на краю поля, возьми столько, сколько сможешь унести за один раз, но не больше. Колхозному скоту тоже может не хватить кормов, если зима затянется». «А ты потом не передумаешь»? – спросил Хасан. «Мое слово твердое. Сколько унесешь на себе за один раз – столько и даю тебе», - ответил тот.
Сказано – сделано. Хасан собрал все веревки, которые были дома, и пошел в поле. Нужно ли объяснять читателю, что он вознамерился понести домой весь стог?
Хоть председатель и назвал стожок маленьким, Хасану он показался огромным. Ничего подобного тащить на себе до сих пор ему не приходилось, к тому же он был не так силен, как прежде. Пережитые болезни и голод давали знать о себе. Хасан стоял в раздумьях какое-то время и, наконец, решился. «Ведь дома я таскал копны сена по таким местам, где сам черт ногу сломит, а здесь ровное место, без единой кочки. Если смогу сделать два шага, то сделаю и остальные», - подумал он и начал туго обвязывать стожок веревками, как делал это раньше, дома. В глубине, прямо по центру он сделал углубление для себя и, втиснувшись в него, попробовал поднять стог. Захрустели кости, напряглись до предела мышцы и, произнеся «бисмиллах», Хасан двинулся вперед.
Вряд ли жители этого небольшого казахстанского села когда-либо видели или увидят что-нибудь подобное!
По главной улице села медленно двигался стог сена, сопровождаемый удивленными детьми и беспризорными собаками. Иногда он останавливался минут на пять, а потом вновь начинал свое движение. Через некоторое время стог остановился у дома, где жил спецпереселенец Хасан Куштов, и он сам, собственной персоной вылез из-под него, еле живой от усталости.
К чести председателя колхоза, он не стал нарушать свое слово, а только сказал:
- Надо было мне тебе дать полные сани или телегу сена. Надул ты меня, надул! И откуда у вас силы берутся при такой жизни?