Утро стрелецкой казни и Ночь стрелецкого бунта

Первые полки Петра, выстроенная вокруг них новая армия, сумели решить жизненную проблему, сохранить суверенитет страны (историки признавали, что в начале 17 века была реальная угроза его потерять), но… что вспоминаю гораздо реже, именно преображенцы-семеновцы Петра завершили «Бунташный век» России.
Не только славянофилы 19 века, фанатичный хулитель Петра историк-публицист Иван Солоневич пишет (а можно сказать, и бредит): «Потешных у Петра бывало до тридцати тысяч, София же сконцентрировала против них триста стрельцов» (книга «Народная монархия»). «Потешные Петра» — это 2 полка, позже: Преображенский и Семеновский, всего 4 000 солдат. А стрельцов 55 000 (солоневические «триста» — это, наверно, от спартанцев)… Математически точное сопоставление «потешной» и стрелецкой боеспособности случилось лишь единожды (но битвы между соотечественниками — не тот случай, какой хочется для доказательства повторять еще раз). Когда «Великое посольство» Петра переезжало по странам Европы, стрелецкие полки привычно взбунтовались. А.С. Пушкин, работавший над романом о Петре Великом, выписывал из архивов:
«Четыре полка: Чубаров, Колзаков, Гундемарков и Чернов (по другим данным 12 полков), стоявших у Великих Лук и вдоль литовской границы, свергли начальников, избрали новых, и двинулись на Москву. Разбитие стрельцов произошло 18-го июня у Воскресенского монастыря. Мятежные стрельцы пошли на войско, состоявшее из 2 000 пехоты. Сначала стреляли выше голов — стрельцы закричали: «Бог не дает оружию еретическому вредить православным», и со знаменами бросились вперед. Их встретили картечью. Они не устояли. 4 000 положили на месте и в преследовании».
Конечно, «Утро стрелецкой казни» Василия Сурикова — великое, трагическое полотно. Но всё забывают картину предыдущую. Один из предыдущих «Стрелецких бунтов» — 1682 г.
«Стрельцы ворвались в Кремль. Там стояли боярские кареты. Стрельцы напали, избили кучеров, перерубили лоша¬дям ноги и ринулись во дворец… Изрубили одних, сбросили на копья других, оттолкнули Патриарха… Далее бунт повлек прочие смуты… Царевна Софья едва откупилась: десять рублей на каждого стрельца. Это сверх обычного жалованья. Сумму собрали с крестьян, приказных людей. Но стрельцы выбили себе “право продажи имущества убитых ими людей”. Софья уговорила их прекратить убийства»…
Напомним, в год стрелец тогда получал 3-5 рублей, но сверх того добирал своим «малым бизнесом», имея огромные льготы. Купцы жаловались: со стрельцами-торгашами сложно конкурировать. Т.е. за «славную Кремлевскую наступательную операцию 1682 года» они получили дополнительно двухгодове жалование. Достойная когда-то, во времена Ивана Грозного, пехота — к финалу «Бунташного века» разложилась совершенно. Кроме своих 4-5 «Стрелецких» бунтов, они были слабы и против всех прочих выступлений. И главное, регулярно проигрывая внешним противникам: крымцам, туркам, полякам («Смоленская война 1632—1634 гг.). Но в истории её тем не менее присваивали военный бюджет России.
Её замена на настоящую петровскую армию — великая, в общем, известная картина, но одна поразительная деталь все же упускается. Те же самые люди, что и смотреть боялись в сторону шведов, приглашали их на помощь против поляков, в итоге победили лучшую армию Европы. И «Те же самые» — не только в смысле: «те же русские»! Физически те же люди, кто помоложе, бывшие стрельцы после кровавой кремлевской «битвы-оргии», бывшие воры, садисты-стрельцы успели выучиться, стать настоящими солдатами. Герои битв при Полтаве, Гангуте…
Выше я не мог, правда, выделить особую роль именно семеновцев: разгромили, подавили стрельцов они вместе с преображенцами. Но роль семеновца Михайлы Голицына изложу хотя бы кратко. В решающих битвах, — как при Лесной, Полтаве, — гвардейские полки ставились рядом и командование над ними получал князь Голицын.
Понять дальнейшие его заслуги можно лишь приоткрыв некую стыдливую (или дурацкую) завесу боязни реальных фактов истории. Самая популярная и краткая история обычно гласит: «После Нарвы Карл XII надолго завяз в Польше». Но про Карла XII, не только «увязшего» в Польше (и в Германии!), но и весьма усилившегося, в два с лишним раза удвоившего свою армию, превратившегося по оценкам шведских историков Бенгтссона и Стиле: «...в осмотрительного зрелого полководца, переставшего использовать лишь фронтальные атаки…» и т.д. И даже про то, что во французском Большом историческом справочнике, вышедшем как раз в 1708 году, авторы уделили Карлу рекордные 30 колонок. А даже своему тогдашнему Людовику XIV («Солнце») — лишь 22. (Тоже, однако, рейтинг!)
Если сражение при Лесной названо «матерью победы под Полтавой, то битву у села Доброе можно считать: «бабушкой Полтавы». Шведы во главе с королем подходили уже к Смоленску, когда их фланг (пять полков пехоты и кавалерии) был атакован князем Голицыным. Шведские потери — свыше 2 000, у русских: 375. Но более всего шведов потрясло (свидетельствует Эглунд и другие их историки) — сам факт: «Впервые армия Карла XII была атакована русскими (и вообще кем-либо)». Все предыдущие виктории (Шереметев — в Эстляндии, Меньшиков — при Калише) — это атаки на отдельно действовавших его генералов: «…второстепенные театры военных действий, а сам грозный непобедимый Карл в это время был весьма далеко». Т.е. Голицын — был первым, атаковавшим короля.
У Лесной (разбитие отдельного корпуса Левенгаупта), кроме уничтожения обоза с провиантом и порохом для короля, — другое потрясение: впервые русскими был атакован численно превосходящий противник. Голицын командовал отрядом всей гвардии (для скорости маневра преображенцы и семеновцы были посажены на коней). Левенгаупт разбит, обоз попал к русским. Полтава: историческая «виктория», в плену треть шведской армии, фельдмаршал Реншильд (следующий фельдмаршал, взятый в плен, — лишь через 233 года: Паулюс). О детальном хронометраже сражения у Полтавы, о потрясшем шведов (до сих пор) факте: «Почему Карл, лично храбрейший воин своей эпохи, десять лет после Полтавской битвы ни разу не сразился с российской армией?!» (историк Эглунд) смотрите здесь.
Даже с отрядом янычар, пришедшим его выгонять (пять лет сидел в Турции, надоев там всем), — рискнул сразиться, имея лишь 80 драбантов-телохранителей (сей идиотский инцидент турки назвали «калабалык»). Но и вернувшись в Швецию — побоялся(?) глянуть в сторону русской армии Голицына, уже взявшей Финляндию и высаживавшей десанты к Стокгольму… выбрал вдруг целью — далекую норвежскую крепость, принадлежавшую Дании, и под ее стенами погиб. Так что переходим к финалу Северной войны... 1714 год, князь Голицын — участник морской битвы у мыса Гангут. И далее до самого финала войны он — командующий армией взявшей Финляндию. И последняя битва у Гренгама, ускорившая подписание Ништадтского мира, выиграна им.
Мне в 2007 году довелось внести небольшое разъяснение — прямому потомку княжеского рода, выдающемуся ученому, ведущему геофизику современности академику Георгию Сергеевичу Голицыну. Он, всегда чтивший историю рода, изучавший его подвиги в Северной войне, считал, что Гренгам — победа другого князя: Михаила Михайловича Голицына. Тогда детей называли по святцам, и часто в многодетных семьях у одних и тех же родителей бывало по два ребенка одного имени (Иван старшой, Иван меньшой). Известно, что второй Михаил Михайлович Голицын («меньшой») был — «генерал-адмирал», а Гренгам — битва морская.
Несколько дней я решал ту «Загадку Голицына о Голицыных» и все же порадовал академика решением. Было два разных флота: линейных кораблей, фрегатов — и галерный, флот гребной. То, собственно, была пехота, посаженная на галеры, с более простой тактикой: только абордаж. (Кстати, и гвардейские полки, рассаженные на коней, в сражении у Лесной не считались кавалерией.) И при Гренгаме победил старший, «пехотный» Михаил Голицын. А Михаил Михайлович Голицын «меньший», «морской» — «генерал-адмиралом» станет много позже, во время Гренгама ему не было еще и 20 лет… Именно успехи Голицына, взятие Финляндии, Аландских островов и десанты уже непосредственно в Швецию — стали доводом для шведов, и мир был заключен.
Блистательные победы Семеновского полка в битвах с внешними врагами — памятны всей России. Но — внук героя Алексей Шорохов, подробно коснувшись событий Революции 1905—07 годов, словно вызвал огонь (полемики) на себя: «Да, семеновцы решительно и сурово подавили Московское восстание, и жаль, что их не было в Петрограде в 1917 году!» Всю тысячелетнюю историю России столкновения с внутренними врагами давались неизмеримо тяжелее, чем с внешними. Я приведу еще одну важнейшую «операцию» Семеновского полка, собравшую еще большую бурю споров, даже получившую от некоторых эпитеты «Преступление! Предательство!», но… столь же спасительную для России и русской монархии.
Сложнейший выбор пришлось делать Семеновскому полку в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Охраняя Михайловский замок, они пропустили заговорщиков в спальню императора Павла. Гениально чувствовавший нити русской истории Пушкин вдумчиво сдержан:
Потешный полк Петра Титана,
Дружина старых усачей,
Предавших некогда тирана
Свирепой шайке палачей.
Пониманию значимости того События препятствуют многие персоны и даже целые группы, течения общественной мысли. Яростно противореча друг другу почти по все пунктам, вокруг Павла I они составили дружный хоровод почитания, некоей игры «В верноподданных великого/непонятого императора». У историка Н.Я. Эйдельмана — Павел: «Правил слишком быстро, непонятый (гений?)». «Русский Гамлет»… «Русский Дон Кихот» — сомнительный, ироничный(?) комплимент от Наполеона. Искренние патриоты, выбрав для «анализа» несколько последних недель нелепой политической жизни Павла, объявляют: «Жертва масонского заговора... Не убей его Англия, он отобрал бы у неё Индию» и т.п.
«Манифест о трехдневной барщине», запрет продажи дворовых и безземельных крестьян? В. О. Ключевский: «Павел — первый противо-дворянский царь». Но споры историков о значении законов Павла повисают в воздухе (как и сами законы) вследствие абсолютной неспособности Павла добиваться их исполнения. Детски наивный и доверчивый (для монарха — преступление) Павел услышал от одного вельможи, что вследствие надзора помещика крепостным крестьянам живется лучше, чем государственным. О личной заинтересованности того «эксперта» Павел не подумал, и за 4 года раздарил помещикам примерно столько же крестьян (600 000 душ), сколько Екатерина за 34. Но… Екатерина дарила крепостных в выморочных имениях, а чаще в имениях на вновь завоеванных территориях. О завоеваниях Павла речи нет (его полторы войны были по факту — за рыцарей Мальтийского ордена), он просто раздавал государственных крестьян, дело не сложнее росчерка пера.
В войне Екатерины с поляками взяли в плен Костюшко. Павел выпустил «жертву Екатерины», да еще… дарил ему имение и… русских крепостных в довесок. По счастью, Костюшко от даримых крепостных отказался, а то бы мог выйти позор национального масштаба: допустим, среди «подаренных» вдруг были бы родители тех солдат, что побеждали, брали его в плен в Польше.
В армии бесспорно положительна была замена епанчи теплой шинелью. Но все прочие меры Павла выдавали человека абсолютно незнакомого с главным назначением армии — войной. Четверть века: только вахт-парады в Гатчине, шагистика и почти религиозное, унаследованное от отца, поклонение Пруссии, Фридриху Второму. Весь опыт пяти успешных войн Екатерины и Семилетней войны, где русская армия разгромила Фридриха, всё наследие Румянцева, Суворова — выбрасывались (Суворов выбрасывался еще и буквально — в ссылку). Историки советского периода говорили «армия Суворова в Италии, Швейцарии сражалась за чуждые для России интересы». Но кто может представить, насколько они были «чужды»?!
Месть Франции, захватившей Мальту. Павел — Великий Гроссмейстер Ордена, оплативший его громадные долги, включивший мальтийский крест в Герб России — иллюстрация к «Сказке о голом короле»? Православный, женатый(!) вписавшийся в орден безбрачных католиков — «Мещанин во дворянстве»? Это еще бы ничего, но ведь те — полторы войны за Мальту!
Суворов отбил у французов Италию, отдал австрийцам. Далее Австрия велит Суворову, перепрыгнув Альпы, присоединиться к русско-австрийским войскам эрцгерцога Карла и Римского-Корсакова, стоящим у Цюриха против французской армии Массены. Но эрцгерцог Карл с основными силами (58 тысяч человек) уходит, французы уничтожают корпус Римского-Корсакова, и перешедший Альпы по горным тропам без артиллерии Суворов оказывается во французском котле. Последним усилием, едва не взяв в плен Массену, Суворов с 15 тысячами вырывается, впервые в жизни отступая. Но больше волнует его судьба погибшего здесь до его прихода корпуса Римского-Корсакова. «За кровь, пролитую под Цюрихом, вы ответите перед Богом!» — пишет Суворов эрцгерцогу Карлу. Он, настоящий монархист, не мог адресовать это Павлу, подарившему две русских армии австрийцам, как две коробки солдатиков — поиграть.
Военный историк Керсневский о битве при Цюрихе: «Самое жестокое поражение нашей армии за XVIII столетие». Менее известен другой унизительный факт: австрийцы в списки размениваемых пленных упорно не включали русских. То есть отдавали французов, плененных в Италии русскими, но забирали только своих. Известно (в основном дипломатам) письмо от 18 июля 1800 г. министра иностранных дел Франции Талейрана — вице-канцлеру Российской империи графу Панину. В нем он «с сочувствием» описывает коллизию с обменом пленных, подлость Австрии, и сообщает:
«Первый консул Французской республики (т.е. Наполеон, — И.Ш.) зная, что англичане и австрийцы обязаны всеми своими успехами содействию русских, и почитая мужество, выразить уважение… распорядился включить в обмен и русских, находившихся во Франции… Но это предложение, столь естественное и повторенное несколько раз, осталось без успеха...» и т.д.
В итоге 6 000 русских, находивших во французском плену, возвращены помимо «австрийских списков». В истории дипломатии этот случай — хранится на дальней полочке «хитрость Талейрана и Наполеона, обеспечившая разрыв Павла с союзниками». Но сия «хитрость» была бы невозможна без политики Австрии: на какую полочку положить их, австрийцев, и «подарившего им две коробочки русских солдатиков» Павла?
Но увы, на севере Европы была и третья коробка подаренных русских солдатиков. Это — ну как специально для нынешних заочных придворных «голого короля»: Павел-де выступал против Англии (действительно нашего вечного врага!), значит — молодец. Но ранее для действий в Голландии Павел передал Англии русский 17-тысячный корпус. Под к командование герцога Йоркского, использовавшего наших как «пушечное мясо»: русские понесли в Голландии потери в три раза больше, чем «союзники»-англичане. Главное — Англия получила стоявшие в бухтах голландские корабли! [Справка. Ранее в трех войнах с Англией голландский флот, разгромив соперника, прорывался по Темзе к Лондону.]
А в новом военно-морском соперничестве Англии — с Францией — подарок Павла оказался значим не меньше, чем Трафальгарская победа Нельсона… Только когда англичане, отбив 5 сентября 1800 года у французов Мальту, не отдали ее ни Ордену, ни России, Павел перепрыгнул на сторону Франции, и оставшиеся (из упомянутых полутора) — полвойны, — это его Поход на Индию.