Бауыржан Момышулы: судьба героя битвы под Москвой

Вот уже 84 года отделяет нас от трудной осени 1941-го, — когда шли ожесточенные бои за Москву, решившие судьбу не только столицы нашей Родины, но, во многом, и исхода Великой Отечественной войны в целом. Который в случае падения «златоглавой» мог бы быть и куда более трагическим. Впрочем, в этом случае скорее всего немногие уцелевшие «неполноценные славяне» и их потомки ничего бы о Великой Отечественной и не знали, — в лучшем случае изучая историю «победы Великого Рейха над злом большевизма».
Если бы, конечно, потомки гитлеровских «юберменшей» вообще сочли бы нужным знакомить вкалывающих в их поместьях «славянских рабов» с историей — равно как и с другими предметами школьного образования по причине его излишества для всякого там «унтерменшевского отребья». На этом фоне особенно уместно поговорить о героях битвы за Москву. В том числе — об одном, наверное, одним из самых известных из них: благодаря получившей всемирную известность повести Александра Бека «Волоколамское шоссе», — командире батальона знаменитой Панфиловской дивизии Бауыржане Момышулы. Сыгравшем немалую роль в успешном сопротивлении «панфиловцев» значительно превосходящим их силам гитлеровцев.
Будущий герой родился 115 лет назад, 24 декабря 1910 года в ауле Кольбастау Жуалинского района Жамбылской области в семье скотовода. В 1929 году закончил 9-летку, — на то время дающую максимально полное среднее образование советским школьникам. К слову сказать, Момышулы — это не фамилия, а отчество, означающее «сын Момыша» — так звали отца мальчика. А фамилии, как он сам рассказал писателю, «у него нет». Дальнейшая биография молодого человека, при внимательном ознакомлении с ней из разных доступных источников, вызывает немало вопросов — и ощущения какой-то если не нелогичности, то недосказанности. Например, сайт Южно-Казахского университета пишет об этом так:
До 1934 года работал на разных должностях:
ответственным секретарем райисполкома,
заместителем председателя районного исполнительного комитета,
помощником, а затем и районным прокурором,
управляющим райкоопхлебживмолполеводства.
С января по ноябрь 1932 года был начальником сектора Госплана СНК Казахской ССР.
В 1934—1936 годах он — старший консультант Казахской республиканской конторы Промбанка СССР. В это же время закончил краткосрочные курсы при Ленинградской финансовой академии.
Википедия в число занимаемых Момышулы должностей добавляет еще две — не только учителя, но и начальника районной милиции! В связи с таким более чем солидным «послужным списком» сложно не задаться вопросом, — а только ли 9 классов школы имел в своем «образовательном багаже» юноша? Конечно, качество подготовки в советской школе всегда было на уровне — не то что за океаном, где больше половины выпускников даже ВУЗов не способны разобраться в тесте средней сложности относительно понимания прочитанного текста. Но все-таки назначать пусть даже и круглого отличника, но все же вчерашнего школьника, на должности вплоть до завсектора Госплана — не перебор ли это? Все ж таки на дворе был не октябрь 1917-го, — когда героя кинотрилогии 30-х годов, профессионального революционера товарища Максима назначили руководить Госбанком — и он неплохо справился с задачей партии. Потом над этим эпизодом «вопиющего большевистского непрофессионализма в подборе кадров» издевались целые поколения либералов-антисоветчиков, — в упор не замечая еще более радикальных примеров занятия высших политических должностей непрофессионалами на их столь горячо любимом Западе. Вплоть до, наверное, самого «хрестоматийного», — когда немецкая врач-гинеколог вначале принялась «рулить» военной политикой Германии в кресле министра обороны, — а потом и политикой всего ЕС в кресле главы Еврокомиссии.
Так или иначе, но и «киношный» товарищ Максим (как и его реальные прототипы), так и западные политические назначенцы руководили вверенными им участками работы, опираясь на дипломированных специалистов в данной отрасли. В годы революции и Гражданской войны их так и называли — «спецами». Но сектор Госплана и консультант крупного банка, да еще и старший — это однозначно не столько «общеменеджерская» должность, а именно что предназначенная для опытного специалиста. И краткосрочные курсы, пусть даже при крупном ленинградском финансовом ВУЗе, — это не совсем то, что подразумевает такой уровень. Разве что если эти курсы имели форму получения «второго высшего образования» — тогда да, сроки обучения могут резко укорачиваться в сравнении с обычными 4-5 годами в «альма-матер». Но тогда все равно остается открытым вопрос о первом высшем образовании Момышулы — или хотя бы самообразовании, «экстернате» и т.п. формах повышения квалификации...
Какая-то недосказанность поневоле ощущается и в биографических строках о службе юноши то ли только районным прокурором, то ли еще и начальником районной милиции. Точнее, даже не столько лишь в этом факте, — но информации о том, что в 1932 году парня призвали в армию. Да не совсем чтобы обычным «рядовым» — скорее курсантом, так называемым «одногодичником», обычно получавшим офицерское (до 1943 года — командирское) звание спустя год с небольшим такой службы. Только ведь такие курсанты становились «комвзводами», получая на петлицы два кубика, соответствующие званию лейтенанта после реформы званий 1935 года. А должность что районного прокурора, что начальника районной милиции подразумевала по минимуму звание, эквивалентное будущему майору, — а то и подполковнику-полковнику! К слову сказать, кандидаты на такие должности как правило проверялись ОГПУ — преемнице ЧК и предшественнице сначала Главного управления Государственной Безопасности НКВД, а затем и отдельного наркомата, министерства и комитета. А уж пребывание на таких постах без наличия партбилета — это почти фантастика. Между тем, согласно официальной биографии Бауыржана Момышулы, в ВКП(б) он вступил лишь в 1942 году…
Конечно, Красная Армия была Рабоче-крестьянской не только по названию, — но и народной по сути, а потому и служба в ней считалась почетной для любого гражданина Страны Советов. Но все же начало 30-х — это не их конец, РККА все еще находилась в процессе реформирования после окончания Гражданской войны. И добрая половина ее подразделений формировалась по «милиционному» принципу — немногим отличающимся от «народного ополчения», «службой в огородах» (то есть практически по месту жительства) и не слишком навязчивой дисциплиной.
И чтобы туда призвали служить, пусть даже в качестве фактического курсанта-«одногодичника» того, чьи коллеги всего спустя десятилетие будут носить майорско-полковничьи погоны, — такое выглядит немного странно. Если не предположить, что за формально «дежурным» призывом молодого правоохранителя не стояло и что-то еще. Например, излишняя с точки зрения кого-то достаточно влиятельного принципиальность, — официально возмутиться против которой было боязно, а вот «уйти» бескомпромиссного «служаку» в армию, подальше — могло оказаться куда более легким делом. Косвенно в пользу данного предположения может свидетельствовать следующая характеристика, данная герою этого материала генерал-полковником И. М. Чистяковым в его книге «Служим Отчизне»: «…молодой командир, казах по национальности, с крутым и упрямым характером и красивой внешностью».
Не потому ли и военная карьера Момышулы, когда его окончательно призвали в РККА в 1936 году как-то особо не складывалась — 1941 год он встретил в звании всего лишь старшего лейтенанта? Несмотря на то, что по данным Википедии, успел и повоевать с японцами у озера Хасан в 1938 году в качестве командира батареи, и принять участие в вводе советских войск на территорию аннексированной Румынией в 1918-м Бесарабии — двумя годами позже. И вроде бы время от времени его даже и повышали, — назначая на должности повыше вроде командира артдивизиона, предполагающего «рост» до подполковника включительно, — но вот как-то закрепиться на них уже почти 30-летнему «старлею» никак не удавалось. Так что войну он встретил даже не на строевой должности инструктора Алма-Атинского военкомата.
К слову сказать, в книге «Волоколамское шоссе» собеседник Александра Бека, описывая то, как его хотели было при формировании Панфиловской дивизии «поверстать» в командиры дивизиона, насчет своих временных повышений информацию не подтверждал ни едиными словом:
«…стремительный полковник был только что прибывшим командиром артиллерийского полка нашей дивизии.
— Прикажите ему, товарищ генерал, отправиться в мое распоряжение. И пусть принимает сегодня же дивизион.
Панфилов обратился ко мне:
— А вы, товарищ Момыш-Улы, что об этом думаете? Справитесь с дивизионом?
— Нет, товарищ генерал, не справлюсь.
…
— Как не справитесь? — сердито спросил полковник. — Батареей командовали?
— Да.
…
я почтительно и твердо сказал:
— Я, товарищ генерал, обязан быть честным. С дивизионом не справлюсь, мое образование недостаточно. Не зная высшей математики, окончив после средней школы лишь девятимесячные артиллерийские курсы, я не совладал с этим сочинением (корифея артиллерийской науки Дьяконова). Какой же из меня командир дивизиона, как я буду управлять сосредоточенным огнем батарей, если не могу вычислить выстрел “по Дьяконову”, не умею дать точного “дьяконовского” залпа?»
Так началась служба на войне теперь уже бывшего артиллериста, — ставшего командиром 1 батальона 1 703 стрелкового полка, формировавшегося преимущественно из казахов. Хотя в целом, в дивизии генерала Панфилова их было чуть больше трети наряду с русскими и киргизами — недаром же сам генерал до своего назначения на должность служил военным комиссаром именно Киргизской ССР. Последние годы порой можно встретить информацию, преимущественно из казахских источников, что «в первом составе панфиловцев почти все были опытными бойцами, призванными из запаса». Это, мягко говоря, совсем не так, — о чем пишут в том числе и более солидные сайты южного соседа России:
«В конце июля более 40 эшелонов с бойцами дивизии чередой двинулись на запад, в распоряжение 52-й армии Северо-Западного фронта. Командующий армией генерал Н. Клыков понимал, что прибывшие алмаатинцы — люди из гражданской жизни, необстрелянные новички, плохо знающие оружие и тактику. Поэтому он не стал сразу вводить их в бой, а оставил в своем резерве. Почти месяц по 12-14 часов в сутки проходило интенсивное обучение и “сколачивание” частей 316-й стрелковой дивизии».