Рим.

Начало
К северу от эллинов ещё во времена Гомера проживали различные племена, которые античные авторы обобщённо именовали фраками или фракийцами. Одни из них поклонялись фаллосу, считая его символом плодородия, и вооружались главным образом копьями и топорами.
Кстати, это имеет значение, поскольку «топорники» в отличие от «мечников» — это совершенно отдельный тип технологической цивилизации. Это — цивилизация горных и лесных жителей — в основном охотников. Они раскрашивали свои тела тонкими орнаментами и нередко наносили на плечи изображения свастик. Это сейчас нам довольно противен этот символ, а в то время им пользовались многие варварские народы Европы и Азии. Другая часть фракийцев (как, впрочем, и соседей их, даков и фригов) принадлежала немного иной культуре производства и потребления. Это была большая и в национальном плане очень смешанная цивилизация эллинизированных скотоводов и земледельцев — настоящие «мечники»! Другим их отличием от «топорников» было увлечение расписной керамикой. Их ближайшими родственниками были фриги (современная Турция), даки (современная Румыния) и проживавшие на побережье Адриатики иллирийцы, а «дальними» родственниками… древние жители современной Италии. И нет в том ничего странного, что солидная часть культуры Апулии бронзового века, края пахарей и скотоводов, имеет сходство с культурой, существовавшей в восточной части Балкан около 2500 лет до н.э. — с культурой протоэллинского, а также иногда и фракийского типа. Но на каком языке говорили эти люди? Вот это загадка!
Заселение Аппенин
Нет, греки говорили только по-гречески и никакого другого говора не знали, зато фракийцы, как и их ближайшие соседи, выражались на некоем своём «фракийско-греческом» наречии. Но откуда они взялись на Аппенинах, мы также знаем, благодаря древним римлянам, являвшимся, в общем-то, их очень далёкими потомками, и ещё благодаря современным археологам. В то время люди ходили туда-сюда и порознь, и большими группами, и даже целые племенные образования и союзы свободно меняли место жительства, откочёвывая на тысячи, а то и десятки тысяч километров от тех мест, где родились и выросли. Со временем такие перемещения станут настоящей проблемой для Римской империи — Рим то и дело станут трепать всевозможные вымогатели-варвары, утверждавшие, что римляне их данники — и ещё обязаны предоставлять им плодородные земли, — а в то время на территории современной Италии можно было найти только таких же, как и они сами, полудикарей-грабителей и немного эллинизированных воинов с мечами — древних италиков.
Новый народ пришёл на Аппенины примерно в так называемые «тёмные века человечества» — примерно в 15 веке до н.э. — и спустился в долину реки По. Позже они, нисколько не мешая местным уроженцам, распространились по всему полупустому в те годы итальянскому «сапогу» и взялись возводить свои укреплённые деревни, известные археологам под названием terremare, окружённые довольно глубоким рвом (fossa), а также валом (vallum). Через всю деревню проходила главная улица-cardo (прямо из одних ворот в другие!), и под прямым углом пересекалась с другой улицей, носившей название decumanos. Там жили военные вожди. В восточной части этого населённого пункта насыпь была пониже, и там были вырыты две весьма необходимые ямы — нужник, один на всю деревню, и жертвенник, тоже объект весьма необходимый. Как видите, у этого народа одно с другим не контрастировало. А во-вторых, подобный населённый пункт более всего напоминает классический военный лагерь древних римлян. А это он и есть! Римляне скопировали его у своих древних предков. К тому же пришельцы с Балканского полуострова отличались высокой дисциплиной и воинственностью, и отлично владели землепашеством и металлургией, — в общем, они были достойными предками своих великих потомков.
Наиболее крупные поселения располагались вблизи современного Таранто, а также на холмах возле Альба-Лонги, города, занимавшего особое положение в истории древнего Рима. Например, там селились те самые беженцы из разгромленной Трои, среди которых случайно затесались почти предки римских царей и… всем известного Гая Юлия Цезяря. Да, предки Цезяря были фракийцами. Кроме того, его благородная фамилия была в родстве со всеми царями и происходила из этого города, когда-то не менее великого, чем Рим. Впрочем, надо заметить, что многие итальянские города были много древнее имперской столицы — Кумы, например, или курортный город Нола, в котором скончался Октавиан Август, или замечательный городок Капуя. Когда-то в Капуе проходили самые первые в итальянской истории НЕ-этрусские гладиаторские бои (городом владели, по-видимому, самниты), и как раз после подавления восстания Спартака именно в Капуе начнутся первые в истории человечества археологические раскопки, и будет обнаружена гробница Капуя (или по-другому, Каписа) одного из героев «Энеиды» Вергилия и основателя этого города. Даже Цезарь мигом примчится в Капую, чтобы взглянуть на останки того, кто был спутником его легендарного предка Энея, и прочесть прощальное его послание, выбитое на медной доске. Но дело не в этом. Дело в том, что точную дату основания Капуи, так называемого «города парфюмеров», не знали даже римляне, а уж они-то были большие мастера всё узнавать и архивировать.
Теперь сам по себе появляется интересный вопрос: а эти эллинизированные пришельцы не были каким-то странным случаем теми самыми «троянцами» из «римских народных сказок», от которых «есть-пошла земля римская»?! А может, римские сказочники что-то насочиняли, правда?! Ведь, к примеру, племя даков с «насекомым» названием мушки обитало в районе античной Трои и быть может населяло, целиком или частично, город Иллион, именуемый нами Троей (на самом деле это было скорее всего название государства целиком — Троада). А диктатор Гай Юлий Цезарь, в роду которого числится та самая Юлия, мать Ромула и Рема, и далёких предков которых насильно переселили в Рим после разгрома Альбы-Лонги третьим римским царем, считал своими предком древнегреческого героя Энея (и участника Троянской войны), а тот был сыном Афородиты! Хорошо, не правда ли? А вот, к примеру, другой римский нобель, Луций Лициний Сулла Счастливый, прямо говорил, что его далёкий предок прибыл на Аппенины откуда-то из нынешней Хорватии. Ну, а тот факт, что пришельцы с Балкан были людьми цивилизованными и даже эллинизированными, нам известен и сомнений не вызывает.
Зато некоторая часть пришельцев (они осели главным образом в Этрурии и даже «подпирали» своими пограничными столбами стены Вечного города) принадлежала к культуре, истоки которой надо искать в современной Чехии, в Словакии, а то и вовсе во Львовской области. Это были так называемые этруски или «руски», как их называли латины, и разговаривали они не по-гречески, а на некоем индо-европейском языке, имевшем немало общего с языком древних ариев — санскритом. Конечно, нам, русским, непросто было бы понять речь «среднестатистического» этруска, но явное сходство русского с этрусским мы бы заметили и без помощи переводчика. А ещё именно у них, этрусков, была позаимствована нехорошая традиция гладиаторских боёв в Риме.
Рим — такой, какой он был...
Так уж был устроен Рим, существовавший изначально только в границах так называемого «Квадратного города» — то есть вокруг пещеры волчицы Луперки и лестницы убитого Геркулесом мифического великана с туалетно-вопросительным именем Как, — что лучше всего о нём расскажут его же собственные законы. И это естественно, учитывая тот факт, что Рим был не сатрапией и даже не тиранией в стиле своих ближайших соседей, греческих полисов на Сицилии, а более всего «демократией» — республикой «римского народа», в которой с 508 года до н.э. действовал «вечный» закон о вечном изгнании царей из рода Тарквиниев — с не менее вечной клятвой «за себя самих и за всех своих потомков», что они никогда не призовут их обратно. Но другой стороной Рима была его великая армия. Тит Ливий писал об этом: «Молва среди потомства назвала шестого царя Сервия Туллия основателем сословного государства. Он установил ценз, учреждение в высшей степени благотворное для государства». — Согласно этому самому цензу все граждане Рима, — в те годы всего лишь небольшого города-государства, — делились только по имущественному цензу (цензовая опись — discriptio) и никак по-другому, и только в определённом порядке, весьма удобном как в мирное время, так и на случай войны.
Из имевших доход в 100 000 ассов, медных монеток с юпитером на одной стороне и с корабельным носом на другой, появившихся как раз во времена правления Сервия Туллия, царь образовал 80 мобилизационных единиц — центурий, и входившие в их состав граждане сразу стали «старшими» гражданами, а из тех, кто имел от 100 000 до 75 000, он создал «младших» граждан, почти пинками разогнав их по 20 отдельным центуриям «второго сорта». А где-то между ними он законодательно поместил римских ремесленников (ну, надо ж хоть чуть-чуть любить рабочий класс, правильно?), из них сваяв ещё две центурии. Всем этим гражданам предъявили мобилизационный план — на случай войны, разумеется. Итак, в случае войны римские граждане высшего сорта также делились на две категории — на «старшую» и «младшую». Старшие обязаны были вести войну в пределах «квадратного города» (ну, то есть сидеть дома и смотреть телевизор), а младшие должны были вместе со всеми другими категориями граждан выйти ЗА городские стены и там рубиться с врагами.
Вот примерно так и произошёл раздел римских граждан на благородный сенат (senex — это старик в переводе) и полупрезираемое сословие всадников-эквитов (от слова equus — конь). Первые получили пехотное вооружение (меч, круглый щит, панцырь, шлем-galea и поножи из бронзы, и метательные копья-дротики), а вторые вооружились как кавалерия — то есть у них было примерно всё то же самое вооружение плюс лошадь и копьё. А было ещё третье сословие с доходом в 75 000—50 000 ассов, которых тоже вооружали как граждан «первого сорта», но у них почему-то отбирали поножи. Впоследствии из них состоял основной офицерский состав римской армии. Ценз четвёртого уровня с доходом 50—25 000 медных «тугриков» уже считался строго легионерским и уже никак не привилегированным. И наконец, был образован пятый класс граждан Рима, которому добрый царь Сервий Туллий ото всей души выделил (почти от себя оторвал!) такие вооружения, как пращи и камни. А ведь это был, между прочим, наиболее многочисленный класс римских граждан — с доходом от 25 до 11 000 ассов. Это не банкиры и богатеи и не ночные «тусовщики» из числа римской знати, и даже не мелкие торговцы, а просто люди, которые каждый день ходят на работу. Ниже располагались только рабы и нищие! И если завтра война, то они должны были пойти на какой-либо из форумов «вечного города» или в какую-то курию, где заседают «отцы-сенаторы» и там на страх врагам размахивать тяжёлыми булыганами, — буквально «булыжник — оружие пролетариата»!
Любопытно, что царь Сервий Туллий считался… покровителем плебеев. Он даже основал храм Фортуны, в котором была установлена деревянная статуя этой богини, что было не очень характерно для патрицианских верований: дело в том, что Фортуна была таким же абсолютно абстрактным божеством, как Честь, Верность, Победа, Виктория или презабавнейшая Добрая Богиня патрицианского пантеона, но благородная часть общества относилась к идолам с определённой неприязнью, поэтому на весьма продолжительном этапе римской истории патриции и плебеи обряды служения совершали строго раздельно — под лозунгом «гусь свинье — не товарищ». А ведь и правда — не товарищ, но сперва надо выяснить породу гуся! Кроме того, подобного рода отношения должны прятаться в густом тумане религиозности, интеллигентности, искусства, благородства и очень красивых тонких манер, присущих любому нобилитету, а римляне руководствовались чистым прагматизмом. Поэт Вергилий не без сожаления писал об этом: «Римская почва не была вспахана плугом веры и засеяна семенами воображения». — Кстати, воображение и вообще всякие творческие способности в Риме презирались, притом ещё глубже, чем, к примеру, в Древней Греции. Римляне на полном серьёзе считали, что воображение способствуют росту протестных настроений в обществе — cupiditas rerum novarum, — а потому людей с умом, опытом, талантом, образованием, характером — лучше держать в «рабах, чем в союзниках». С другой стороны, подобное отношение к умным и талантливым людям свойственно именно олигархату, а не какой-то другой социальной системе.
В том-то и вина олигархата
В общем, в политическом плане Римское государство — был официально узаконенный сословно-цензовый строй с весьма рациональной «военно-мобилизационной» спецификой, едва прикрытой демократическими правами и ценностями. Кстати, точно так же был организован легион римской армии. Основа любого легиона формировалась по территориальному принципу — то есть в своей основе каждый из примерно 40 римских легионов был всего лишь сословным ополчением, к которому впоследствии присоединяли новых людей и целые системные подразделения, тоже сословные по сути и форме (кроме варваров-«федератов», союзников римской армии, легионы которых формировались племенными вождями).
Из сословия всадников состояла тяжёлая кавалерия эквитов, самый престижный род войск Древнего Рима. Каждый римский офицер — хоть моряк, хоть инженер — изначально был кавалеристом. Такое было правило. Кроме того, командир кавалерийского подразделения (магистр) являлся заместителем командира легиона (легата), старшим легатом армии, а так же заместителем военного консула или диктатора. Например, Марк Антоний был начальником кавалерии у Цезаря. Отдельная сословная категория Древнего Рима — это ремесленники. Они тоже должны были служить в легионах — шить обувь, изготавливать щиты и доспехи, ковать оружие, строить укреплённые лагеря римской пехоты и всё тому подобное —вплоть до ведения осады крепостей, тушения пожаров и лечения раненых (врачи тоже приравнивались к ремесленникам, хотя сравнивать эти профессии неуместно). Отдельная категория — военные музыканты, но среди них — что, впрочем, вполне предсказуемо — было немало людей знатного происхождения.
В общем, ремесленники — это было нечто вроде сословно организованных тыловых, инженерных, специальных и вспомогательных войск. Их звали «иммунариями» — то есть освобождёнными от строевой службы. В строевых частях они действительно не числились и оказывались в строю только тогда, когда «сыпалась» уже вся армия. Зато префект иммунариев нередко становился рraefectus сastrorum — то есть префектом лагеря, третьим по старшинству офицером в легионе, и запросто мог заменять одного из старших трибунов, и даже назначаемого из сословия сенаторов благородного трибуна-латиклавия (господину начальнику легиона он почти не подчинялся, поскольку был как бы «начальником особого отдела дивизии», и подчинялся своему старшему из штаба армии, которого так же назначил сенат — как бы представителю ставки верховного главнокомандования). Кто был такой этот загадочный начальник иммунариев? Как следует из вышесказанного, он был ещё большим исключением из цензовых правил, чем все ремесленники, вместе взятые, поскольку на эту должность попадали довольно разные люди — и даже выслужившиеся в начальство бывшие легионеры — evocati или cornicularius (это такие специально приглашённые на службу ветераны). О чём всё это говорит? Например, о чрезвычайно высоком статусе врачей и военных инженеров в Древнем Риме — как минимум! Врачи тоже ведь бывали префектами лагерей. А ещё о чём? Как говорил император Наполеон Бонапарт, к власти можно прийти с помощью штыков, но сидеть на штыках вряд ли возможно. Так ведь? Вот именно. А ремесленники, сервисные категории и работяги с высокой квалификацией составляют почти абсолютное социальное большинство любого государства.