#изисториикрая

ЛЮБИМОЙ БАБУШКЕ ПАХОМКОВОЙ МАРИИ СТЕПАНОВНЕ ПОСВЯЩАЮ! Карпина Татьяна (отрывок из воспоминаний).
Прошло всего пару дней после тёти Пашиного гадания, но я заметила, что бабушка стала какой-то задумчивой.
Может, в дальнюю дорогу собралась?
Придётся и мне готовиться к дальней дороге. Она обязательно возьмёт меня с собой, ведь вдвоём всегда веселее и лучше, да и еду в сетке легче нести.
Пока бабушка занималась домашними делами, а сёстры были на огороде, пололи грядки, я зашла в кладовку, достала из шкафа буханку чёрного хлеба и отломила огромный кусок.
Круто посыпала его крупной солью, завернула его в газету, которую бабуля хранила в кладовке.
Убрала на полку и стала отыскивать пустую бутылку, чтобы налить в неё воды.
В путешествии ведь всегда хочется пить!
Как же без воды?
Бутылка сыскалась быстро, и я стала из другой газеты делать для неё пробку, чтобы вода не вытекла.
Дело в том , что газетными пробками бабуля всегда затыкала горлышко бутылки с растительным маслом.
Вот я и научилась!
Я так увлеклась, что не заметила, как двери в кладовку открылись и на пороге появилась бабушка.
- Танька! Ты пошто задуласе в кладовку? Опеть каку лихоманку творишь да камедишь? – строго спросила она.
- Нее, бабушка, я не камежу! Я в дальную дорогу собираюсь! – стала оправдываться я.
Бабуля всплеснула руками и даже присела. Потом зашла в кладовку, закрыла двери и опустилась на ящик, в котором мы хранили муку.
Вернее не хранили, потому что мука была у нас в избе в полотняных мешочках, а этот большой ящик- ларь остался в кладовке от прежних хозяев.
- Ето в каку таку дорогу ты, девка зазбераласе? Какого лешего ты ето надумала? С тобой одны ростройства: то ты из школы убежала, то в лесу наскиталасе не один день, а топеря в дальной путь смекашь отчалить? Садись и россказывай бабки куды путь собраласе держать! Чёго тибя опеть завскидывало!- сказала бабуля, встала с ящика и пересела на опрокинутое ведро.
- И ничего ты, бабуля, не поняла! Я с тобой в дорогу собираюсь! Ведь тётя Паша сказала, что тебе предстоит дальняя дорога! Вот я и готовлюсь.
Я взяла в полки газету, в которой был завёрнут хлеб и развернула её. Соль на хлебе уже немного растаял, а неровные края куска размякли.
-Ты што, девка, творишь? Самолуччую буханку спортила! Вото отец узнат, дак будет тибе и дальная дорога и короткая! Кака полоротая девка ростет, всё своё стебенит!- заругалась бабуля и полезла в шкаф за остатками буханки.
Потом забрала у меня тот кусок, что был приготовлен для дальней дороги и замерла посередине кладовки, будто прислушиваюсь к чему-то.
Я тоже притихла, хотя мне было жалко дорожного хлеба.
- Ты, любушка, про каку дальную дорогу тут городишь? Я ище с ума не выжила, чтобы Пашиным росказням верить! Мне навалить на её розговоры полну кучу и розмазать! … Дальная дорога! Вот ёна намолола кучу арестантов, насулила всёго и девке голову забила! В следущий раз вышарю её из дому, балаболку ендаку!- ругалась бабуля.
- Баа! Я тоже, может, не верю тёте Паше, но если ты пойдёшь в дальнюю дорогу, то и меня с собой возьми! Я хорошо себя вести буду! – сказала я умоляюще.
Бабушка уставилась на меня, будто никогда раньше не видела и ничего не говорила. Я тоже молчала.
Немного погодя бабуля , всё ещё держа хлеб в руках, сказала:
- Танюшка! Забудь про еты гаданья. Не надоть нам не казённого дома, не дороги дальной. Дома лучче! И некому не лябзай! А то отец узнат, дак и мне не сдобровать!
- Баа! Я никому не скажу, но только ты возьми меня потом с собой в дальнюю дорогу! – я умоляюще скрестил пальцы на груди.
- Но што и за девка! Што в лоб, то по лбу! Никуды мы из дому не крянемсе, а ежели куды пойду, то и тибя возьму, мнека от тибя не откреститце! Затвори двери в кладовки, да на кляпцы не наступи, ёны у отца на крыс кладёны, - и бабушка вышла в коридор.
Я постояла немного, посмотрела в окно в кладовке.
Сёстры пололи грядку с луком и ели зелёные пёрышки. Я мигом выскочила из кладовки, пронеслась по лестнице, выбежала в огород.
Сорвала несколько луковых пёрышек и помчалась в избу, боясь, что бабуля уйдёт без меня куда-нибудь!
А она и на самом деле куда-то собиралась. Уже был повязан на голову её любимый ситцевый платок и кофта надета.
Бабуля застёгивала пуговицы на ней.
- Ты куда это , бабуля, собралась? Хотела уйти тайно, даже и мне не сказала?- мои глаза удивлённо расширились.
- Ноо! Всё тибе росскажи с головы до пяток, да и ище и покажи! Кака ты надоедная девка, как тая липучая муха, што по избы летат!- спокойно ответила бабушка, продолжая застёгивать пуговиц.
- Нее! Баа! Ты куда собралась? Не в дальнюю дорогу? – не унималась я.
- Да не стрекочи тута шибко громко, а нето девки услышат и тоже со мной запросятце! Наболтала мне гадальщица Паша, лешой её понеси, про стару бабку, дак из ума не выходит ейна трескотня. Вот я и лажу в Великой двор сбродить к бабки Кати Подалякиной. Ей уж поди скоро сто годов стукнет, а всё ище тянетце, хоть и согнуласе в три погибели!- пояснила мне бабуля.
Дом, где жила бабка Катя Подалякина, я знала.
Бабуля изредка ходила её навещать.
Бабка Катя Подалякина была родной сестрой бабушкиной матери Феодосии Филипповны.
Жила она с сыном Палей и его женой Полей.
А их единственный сын Коля был давно влюблён в мою сестру Надю.
Он постоянно прибегал в нашу деревню и часами стоял у нашего дома.
А ещё Колю звали стилягой.
У него были брюки в дудочку и сильно обтягивали ноги.
Когда он их надевал, то приходилось ноги намыливать, чтобы их натянуть.
Это было модно. Такие брюки в наших деревнях были только у него.
Дом Подалякиных стоял на краю деревни у Ганькиной горки. К реке и ручью от него вела крутая тропинка, по которой мы выходили на луг и шли в Гуляевскую школу.
Я быстро схватила платок, наскоро повязала на голове и встала рядом с бабушкой.
Пусть думает, что и я хочу сходить к бабке Кате Подалякиной и поговорить с ней.