ХОТИТЕ, ВЕРЬТЕ, А ХОТИТЕ, НЕТ

Но песня эта – «Милый мой дедочек» - изначально была грустная. Не заунывная, конечно, - нет: она была красивая такая, мелодичная. И называлась эта песня – «Государь мой, Сидор Карпович», - ну, или в сокращённом виде просто: «Сидор Карпович». Когда и кто её придумал –
неизвестно, но поют её у нас давно: ни сто, ни двести лет, а даже больше, - эта песня – настоящая, проверенная временем, на сто процентов русская народная. По крайней мере, в XVIII столетии она была уже достаточно известна и попала даже в песенник издания 1780-го года, - в интернете есть оригинальный текст: ещё на старорусском с «ижицей» и с «ять». А в XIX-ом, вообще, она звучит по всей России-матушке, по разным уголкам её, - везде её поют, - где только можно: и в народе, и на сцене, - и тому есть много подтверждений: как в литературе, так и в прессе того времени. К примеру, вот цитата из газетной публикации о выступлении в одном из залов Петербурга примадонны русской музыкальной сцены второй трети позапрошлого столетия Елены Шишкиной: "Нет слов, чтобы описать, например, впечатления от исполнения Еленой в своей аранжировке русской народной песни «Государь мой батюшка, Сидор Карпович» с хором. Зрители были в
таком восторге, что только на стены не лезли». И Шаляпин даже пел её, и многие другие исполнители, цыгане в том числе, - короче, все подряд, кому только не лень.
При том, что песня эта не простая: столько в ней всего заложено, - она имеет глубочайший смысл, - даже философский: эта песня учит не бояться смерти и тому, как нужно умирать. Да, да. Прям репетиция
какая-то, иначе и не скажешь, чтобы ничего вдруг не забыть: вопрос-ответ, вопрос-ответ. Ну, и понятно, что героя в этой разговорной песне два должно быть: Сидор Карпович – дедок 70-ти лет с семью детишками, как выясняется по ходу песни, и Пахомовна, которая и задаёт вопросы, - бабушка. «Государь ты наш, Сидор Карпович! Когда тебе умереть будеть?.. Во середу, бабушка, во середу». Следующий вопрос Пахомовны, с тем же обращением в начале: «… Когда тебя погребать будеть?..» И ответ: «В пятницу, Пахомовна, в пятницу». Дальше следует
вопрос: «Когда поминки?..» И ответ: «В субботу». «Чем нам поминать тебя прикажешь?..» «Блинками». Ну, и так далее: вопросов в этой песне ещё много, и ответов тоже: всё спокойно и обыденно, и всё давно уже известно: что почём, как будто Сидор Карпович не раз уже изволил умирать до этого. И это говорит о чём?.. О том, что песня эта и на самом деле очень древняя: придумана она была, наверное, ещё тогда, когда все люди верили в бессмертие души и в многоразовую жизнь.
Но, однако, вместе с этим вариантом песни, несколько печальным, начиная с XIX века, развивалось и другое направление её – шутливое.
У нас ведь человека хлебом не корми, - при всех его невзгодах и житейских неурядицах, - дай только пошутить над чем-нибудь, и даже посмеяться. У Толстого вот, к примеру, - Алексея Константиновича, - была пародия на эту песню, у Некрасова. Со сцены тоже пародийный «Сидор Карпович» звучал, - к примеру, вот в спектакле «Лиза Фомина», - довольно популярном в своё время. Ну, и повсеместно – просто сценки всякие разыгрывались на тему это й песни. И совсем не удивительно, что шуточная версия её вдруг стала очень популярна в криминальном мире, а особенно по тюрьмам. Всеволод Крестовский, например, смешно очень описывает инсценировку этой песенки в своём романе «Петербургские трущобы». Как в Литовском замке заключённые одной из
общих камер принимали новых постояльцев. Кто-то вроде как из старых постояльцев «умирал», а «мёртвым» выбирали самого здорового из всех: его укладывали на пол, подложив под голову подушку, – ну, и начинали отпевать его, оплакивать, при этом исполняя всем кагалом песню эту – «Сидор Карпович», - все подходили к «мёртвому» и целовали его в лоб. А в это время заводили новичка, - и он, конечно, тоже был обязан приложиться. Но в тот момент, когда он наклонялся над «усопшим», тот мгновенно оживал и крепко схватывал его руками и ногами, опуская на себя, - а весь «кагал», давясь от смеха, начинал хлестать его жгутами,
свитыми из полотенец.
А в ХХ веке эта песня вроде как сначала подзабылась, - время ведь пришло другое, и другие песни, - а потом вдруг вспомнилась, уже после войны. И как вы думаете, где?.. Да, в тюрьмах, где ещё? И в лагерях. По пересылкам тоже эту песню пели, - по всему ГУЛАГу. Более того: она ещё и стала повсеместным ритуалом, - с песней этой делали «прописку»
новичкам. Знакомая история уже: обряд примерно тот же был, - но вот слова уже другие, - уркаганские, - да и мотивчик изменился тоже основательно. Печальным, - нарочито грустным, - было только лишь начало песни, а потом она заметно ускорялось: всё быстрее и быстрее, - под конец она уже и вовсе становилась плясовой. Не унывали урки, - веселились, - ну, а что ещё им оставалось делать?.. Жизнь их не стоила и ломаной копеечки, - резня тогда была по лагерям, - жестокая. Товарищ Сталин знал, что делает: борьба с преступностью велась внутри
бандитского сообщества их собственными силами. Сначала «суки» резали воров, а власть способствовала им, - потом наоборот, и до тех пор, пока они друг друга все не перерезали. Но песня то осталась. И она была подхвачена туристами. Тогда ведь это очень модно было: турпоходы, песни у костра, и танцы даже, - кто во что горазд, - романтика. И обернулась эта песня – русская народная блатная хороводная – студенческой весёлой песенкой с частушечным звучанием. Мотив, конечно, сохранился, если хорошо прислушаться, да и слова её сегодняшние тоже ведь напоминают о былом. Ну, правда, вместо бабушки Пахомовны теперь там просто «бабка Любка – сизая голубка», ну, а Сидор Карпович стал дедом безымянным – «милый мой дедочек».
Смысл песни изменился, но остался всё же не простым, - мудрёным.
Всё бы хорошо: поём мы эту песню в разных вариациях, и будем петь всегда, но тут вдруг неожиданно всплыла она за океаном под названием «Who Stole The Kishka?..» И, конечно, у неё вдруг появились авторы: композитор Уолтер Дана и поэт Уолт Солек. С музыкой понятно всё, - ещё бы мы свою родную «Бабку Любку» не узнали, - а вот с текстом как-то и не очень. Он какой-то слишком уж нелепый, - чуть ли не для умственно отсталых: «Кто украл …» А что за «кИшка» там такая?.. Или же такой?.. Не ясно: ведь у них в английском языке всего два падежа, и те обычно упрощаются одной псевдопадежной формой с окончанием на букву «s» через апостроф. Что ж. Включаем электронный переводчик. О-о!.. Серьёзный текст. Действительно, поэзия. Американцам в этом плане не откажешь, - интеллектуалы те ещё. Ага!.. Да там не «кИшка», а «кишкА». А что это такое?.. Это колбаса. А слово «stole» больше слэнговое. Что мы получаем?.. «Кто «скоммуниздил» (мягко выражаясь) колбасу?» И эта фраза повторяется у них … раз 25 примерно. Кроме «кИшки» там, конечно, и другие есть слова, - немного, правда: «эй», «ха-ха», … ага: «полиция» ещё, «мясная лавка», Йозеф там ещё какой-то, - вор, наверное. В конце там снова: «эй», «ха-ха» и «хей», - и всё, и
песенке конец, - такая вот она у них, непритязательная.
Ну, и ладно. Нам то, что?.. Да пусть себе поют, - не жалко нам. Есть даже повод погордиться этой песней. Ведь она у них за океаном в 1963-м году завоевала «Грэмми», - премия такая есть, - престижная: типа того, что она стала «Лучшей песней года». Молодцы, американцы: «Ва-ау!!!»
Что ещё добавить можно к этому?.. Ну, разве только фразу нашего министра иностранных дел. Два слова там всего: вы помните, какие.
А в кадре наблюдаем мы за Боней и за Кузьмичём, - весёлые ребята, - из Перми они: комический дуэт. Поёт же эту песню Лена Василёк. И мы ей подпоём:
А когда помрешь ты, милый мой дедочек?
А когда помрешь ты, сизый голубочек?
Во середу, бабка, во середу, Любка,
Во середу ты моя сизая голубка.
На кого оставишь, милый мой дедочек?
На кого оставишь, сизый голубочек?
На деверя, бабка, на деверя, Любка,
На деверя ты моя сизая голубка.
Деверь будет драться, милый мой дедочек,
Деверь будет драться, сизый голубочек.
Обороняйся бабка, обороняйся, Любка,
Обороняйся ты моя, сизая голубка.
Чем же борониться, милый мой дедочек?
Чем же борониться, сизый голубочек?
Ледорубом, бабка, ледорубом, Любка,
Ледорубом ты моя сизая голубка.
Ледоруб тяжелый, милый мой дедочек,
Ледоруб тяжелый, сизый голубочек.
Тренируйся бабка, тренируйся, Любка,
Тренируйся ты моя сизая голубка.
Где ж тренироваться, милый мой дедочек?
Где ж тренироваться, сизый голубочек?
В турпоходе бабка, в турпоходе, Любка,
В турпоходе ты моя сизая голубка.
Где достать путевку, милый мой дедочек?
Где достать путевку, сизый голубочек?
В профсоюзе бабка, в профсоюзе, Любка,
В профсоюзе ты моя сизая голубка.
Сколько ж она стоит, милый мой дедочек?
Сколько ж она стоит, сизый голубочек?
Тыщу двести бабка, тыщу двести, Любка,
Тыщу двести ты моя сизая голубка.
Где ж достать мне денег, милый мой дедочек?
Где ж достать мне денег, сизый голубочек?
Спекулируй бабка, спекулируй, Любка,
Спекулируй ты моя сизая голубка.
Чем же спекулировать, милый мой дедочек?
Чем же спекулировать, сизый голубочек?
Самогоном бабка, самогоном, Любка,
Самогоном ты моя сизая голубка.
За него посадят, милый мой дедочек.
За него посадят, сизый голубочек.
Откупайся бабка, откупайся, Любка,
Откупайся ты моя сизая голубка.
Чем же откупаться, милый мой дедочек?
Чем же откупаться, сизый голубочек?
Поцелуем бабка, поцелуем, Любка,
Поцелуем ты моя сизая голубка.
С кем же целоваться, милый мой дедочек?
С кем же целоваться, сизый голубочек?
С прокурором бабка, с прокурором, Любка,
С прокурором ты моя сизая голубка.
Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1.