Нет той изюминки, интриги, что тянет за

собой вперед; читаешь две страницы книги – и сразу видишь: не попрет;
сигналит чуткий, свой, сугубый детектор внутренних пустот; берешь
ладонь, целуешь в губы и тут же знаешь: нет, не тот. В пределах моего
квартала нет ни одной дороги в рай; и я устала. Так устала, что хоть
ложись да помирай.
Не торкает... Как вот с любовью: в
секунду - он, никто другой.
Так чтоб нутро, синхронно с бровью, вскипало
вольтовой дугой,
чтоб сразу все острее, резче под взглядом его горьких
глаз, ведь не учили же беречься, и никогда не береглась;
все только
медленно вникают – стой, деточка, а ты о ком?
А ты отправлена в нокаут и
на полу лежишь ничком; чтобы в мозгу, когда знакомят, сирены поднимали
вой; что толку трогать ножкой омут, когда ныряешь с головой?
Дай Бог труду, что нами начат, когда-нибудь найти своих,
пусть все стихи хоть что-то значат лишь для того, кто создал их. Пусть
это мы невроз лелеем, невроз всех тех, кто одинок; пусть пахнет супом,
пылью, клеем наш гордый лавровый венок. Пусть да, мы дураки и дуры, и
поделом нам, дуракам.
Но просто без клавиатуры безумно холодно рукам..