- Артемка! Иди сюда, смотри, мама тебе паровозик купила! – показалась в проеме симпатичная круглолицая женщина с белыми кудряшками. Она вытирала руки в муке о передник и смотрела на сына. Малыш соскользнул с окна и, подбежав к матери, уткнулся лицом в фартук. Женщина перевела взгляд на стекло. Надышав туда, совсем неумело мальчик написал первое в своей жизни слово: «Папа»… - Темочка… Папа не придет. Он… далеко. Милый, не плачь, ты же хотел паровозик. Я еще самолетик купила, - мать прижимала к себе вздрагивающие плечи ребенка. Потом встала на колени и принялась вытирать крупные капли, которые градом катились из прозрачно-зеленых глаз, пушистые реснички слиплись от слез. Как объяснить ему, такому крошке, что отец не просто уехал. Что он бросил их месяц назад, решил завести другую семью. И там очень красивая сексуальная женщина, не чета ей, деревенской клуше и хлопотунье. Она, красотка эта, пообещала детишек родить, таких же куклят. Хотя чего там. Артемка-то у них такой симпатичный, как те детки из реклам. - Мамма… А давай ты отдашь назад паровозик и самолетик? Пусть их другому мальчику отдадут. И конфеты тоже. Мамочка, мне не надо ничего. Пусть елочка без игрушек останется, я потом их из бумаги вырежу, нам в садике показывали как. Отдай все, мамочка. Только пусть папочка вернется. Мне ничего не нужно, никаких игрушек. Только бы папочка снова домой зашел, - ребенок плакал навзрыд, уткнувшись в мамино плечо, от которого так вкусно пахло шарлоткой и корицей. Снеговик аж затрясся от горя. Он с такой силой прижал к себе снежные ладошки, что кастрюлька чуть не скатилась со снежной головы. Метнулся от окошка вниз и, ковыляя, побежал по темным улицам. Снеговик своим снежным сердцем знал, куда идти. К красивому дому, что в получасе езды. Именно там, за шикарно накрытым столом сидел грустный мужчина. Прелестная девушка в мини-платье, поражающая совершенством лица и форм, устроилась напротив. - Шубку мне купим… На Бали поедем. У тебя же деньги есть. У нас, то есть. Ты чего такой смурной, Сашка? Новый год скоро! Нас в гостях Гала ждет. А потом в клуб закатимся. Протусим до утра. Замутим еще что. И хорошо, что ты дачу эту снял. Саааш. Ну, хватит дуться, пуся! Радуйся, что расстался со своей курицей! Так и сидел бы с ней. Она ж деревня! Блеклая моль, просто тетка. Ты у нас начальник, а она… Надо же тебе на таком убожестве жениться. Если б к деду своему в деревню отдыхать не поехал, в жизни бы с таким ничтожеством не познакомился. Не пара она тебе. Жена должна быть представительной. Как машина, - девушка подмигнула мужчине, глотнула шампанского и вышла из комнаты звонить подружкам. Почему так щемит сердце? Почему так тянет к прежней жене? К пирожкам в кастрюльке и любимым фильмам по телевизору? Она простая, как говорит его теперешняя пассия, Лера. Но этой простотой она его и привлекла, когда устав от гонки за деньгами приехал к деду в деревню, влюбившись в эту самую хозяйственную Наташку, с которой столкнулся у речки, где она хлопотала над утенком, у которого ножка сломалась. И выхаживала его неделю. И жить у себя оставила. В этом она была вся. Наивная как ребенок, бесхитростная, добрая. Женился, родился Темка. А потом этот служебный роман, как переклинило. Вроде все по статусу. Правильно. А душа рвалась туда… Бессильно застонал. И неожиданно увидел прямо перед собой, в жарко натопленной гостиной снеговика. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут его руку взяла холодная ладошка. И мужчина отчетливо увидел ту самую картину, которую всего полчаса назад наблюдал снеговик. Надпись «Папа» на стекле. Рыдания маленького мальчика с просьбой забрать дорогие игрушки (их он прислал с курьером) в обмен на папу. Растерянное лицо бывшей жены. Подгорающие пирожки на кухне. - Что ж я делаю-то… Сынок. Наташка…, - в нарядном смокинге, без пальто, он побежал к машине. - Пуся? Ты где? Мы на банкет опоздаем, – неслось следом, но он уже не слышал. За машиной бежал снеговик. Он просто не должен был ничего пропустить! Вот тоже окно. И мальчик. Его мать хлопочет на кухне – пирог-то подгорел! А ребенок смотрит вниз. И вдруг быстро слазит с подоконника. Бежит к двери, маленькие пальчики открывают замок. В одних носочках он выбегает на площадку. И тут же две сильных руки поднимают вверх. Детское личико прижимается в небритой щеке отца, вдыхая такой любимый запах одеколона. - Темочка. Прости, сынок. Прости меня. - Ты не уедешь больше, папа, - шепчет ребенок. - Никогда в жизни. Слышишь малыш, никогда, - сквозь слезы обещает этот большой и сильный человек. В проеме, несмело улыбаясь, стоит его бывшая жена. Он делает к ней шаг, обнимает, не спуская сына с рук. - Пирог-то… Сгорел, - счастливо улыбается эта милая женщина. - Ничего! Ничего, сейчас всего закажем! И айда кино смотреть! А потом: на горки, в снежки играть! Вы мои любимые! – дверь захлопывается.

Снеговик счастлив. От радости он подпрыгивает, вверх взметнулись несколько снежинок. Он выбегает из подъезда. И видит чуть вдалеке чей-то силуэт. Снеговик устремляется следом. Куда идет этот человек? Там заброшенные дома и гаражи, там темно и страшно. Потирая морковку, снеговик недоуменно смотрит на ту, что догнал. Это плачущая девушка, в смешной разноцветной куртке и шапке с большой бомбошкой. В руке у нее поводок. В кармане девушки заливается телефон, но она его словно не слышит. - Машка! Машка! Маша! Ты где? Маша! – кричит, плача, девушка, но в темноте слышится лишь эхо. Снеговик трогает девушку за шарфик и снова все видит. Как год назад под машину пьяного лихача попадает овчарка, призер международных выставок. Как рядом с мертвой собакой на асфальте рыдает молодая хозяйка, для которой пес был большим, чем просто животное – девушке поставили диагноз, что она не может иметь детей. Как напрасно утешает ее молодой супруг, стоящий рядом. Пара месяцев плача и тоски. И муж кладет на колени безутешной молодой жене крохотный комок. - Вот. Из приюта взял. Это Машка. Будет теперь у тебя новый дружок, любимая! - Что? После нашего Майка? После элитного чемпиона ты принес мне эту… эту гадость? – девушка резко встает и крохотный пищащий комок падает на толстый ковер. Несколькими часами позже к девушке приходит отец. - Ты никуда не денешь эту собаку! Мы в ответе за тех, кого приручили! Воспитаешь. И я ее себе не возьму, так и знай! Тебе муж подарок сделал, жизнь эту с улицы спас. Майка не вернуть. Заботься о собачке, или я тебя неправильно воспитал! – сурового вида мужчина уходит. Девушка смотрит на щенка, который облизывает ей ногу и доверчиво смотрит снизу. - Я никуда ее не дену, папа. Но никогда не полюблю! – шепчет девушка. Машка росла. Смешная и несуразная. Черно-белая, одна ухо лежит, второе стоит. Реснички плохо растут. Шерсть в проплешинах. - Какая она у вас… своеобразная. Майк-то во,н какой статный был! – презрительно высказалась как-то соседка с первого этажа. - Уродина! Господи, какая же ты уродина! Тупая! Дура! Майк все команды знал! Ты страшная! Мерзкая! Зачем тебя только мне принесли, ненавижу! – дома девушка оттолкнула Машку в сторону. Собака, вздохнув, пробовала снова приласкаться. Она не понимала, почему хозяйка сердится. Может, болеет? Пожалеть ее надо. Машка робко зашла в комнату. Лизнула свисающую с кресла руку. - Убирайся! – очередной гневный крик заставил Машку съежится. Она не ушла. Нет. Вдруг уйдет, а хозяйку некому защитить будет? Лучше тут посидеть, невдалеке. Так шли дни. Иногда Машка чесалась (ветеринар сказал, на нервной почве), от чего на тельце образовывались небольшие ранки. Когда хозяйка уходила, всегда сидела у двери на мраморном полу. Ей можно было пойти в теплую комнату на кресло. Но вдруг она не успеет ее встретить? Вдруг случится что? Нет, Машка лучше тут подождет. И никак не понимало маленькое собачье сердце, почему ее никогда не гладят, не ласкают. Вкусно кормят, гуляют. Но других собак хозяева гладят, а Машку нет… - Ты не нужна ей. Она тебя никогда не полюбит. До тебя тут другой пес жил. А ты его замена, подкидыш. Ей просто жаль тебя выбросить. И она мучается из-за тебя. Потому что ты страшная. И ничего не умеешь. Ты спрашиваешь, почему твоя хозяйка редко улыбается? Из-за тебя. Ты ей мешаешь. Не станет тебя, она будет счастлива. Ты же ничего ей не можешь дать! – прогавкал однажды Машке соседский доберман, которого хозяйка всегда прижимала к себе. - Почему ничего? Я же ее люблю и жду! – ответила доберману беспородная Машка. - Ты ей мешаешь! – пролаял доберман снова. - А если я уйду? Она будет счастлива? – из круглого глаза Машки скатилась слеза. Ей не хотелось уходить. Даже если ее не любят. Но, во-первых, она хотела узнать, что сделать, чтоб ее хозяйка стала, наконец, счастлива. А во-вторых, она не хотела показывать своей слабости этому заносчивому доберману. Машка была сильной. Хоть и беспородной. - Конечно! Убирайся из этого дома. И тогда они купят такую же красивую собаку, как я. И твоя хозяйка будет счастлива! – презрительно ответил доберман. Дома Машка тихонько сидела в углу. А ее молодая хозяйка по-прежнему гладила медали на стене. - Машка, есть иди! Смотри, я тебе вкусную вырезку купила! – девушка жестом позвала свою собаку. Но Машка не могла сдвинуться с места. - Вот мерзкая! Такая дорогая еда, а она не хочет! Как знаешь, - девушка, пожав плечами, скрылась в комнате. Через два часа она появилась снова. Машка застыла в той же позе. - Ты не заболела? – хозяйка склонилась над Машкой, хотела протянуть руку, но передумала. Оделась, взяла поводок. Машка привычно пошла рядом. Они погуляли. Девушке хотелось поиграть с Машкой в снежки. Но она сдержала себя. В снежки она играла зимой с Майком. А Машка… Это другое. Беспородная Машка-подкидыш шла рядом. И смотрела вверх. Ее хозяйка была такой красивой… Ей все смотрели вслед. И Машка гордилась, что она может идти рядом, у других собак нет таких красивых и умных хозяев. Запомнить бы ее навсегда. Поворот головы, глаза, прядь волос, пахнущую вкусными духами, которая иногда падала на ее собачью мордочку. И были это самые счастливые мгновения. Жаль, что она не увидит улыбку. Зато, как только Машка исчезнет, хозяйка опять начнет смеяться. А значит, все не напрасно! У самого подъезда девушка на минуту замешкалась. Пора! И Машка, резко отпрыгнув назад, выпрыгнула из ошейника. Она не слышала, как сзади пронзительно закричала хозяйка. Просто неуклюже неслась в снегопад. Не зная, куда. Но зная, что уже никогда не вернется… Ее хозяйка вернулась в квартиру. Походила по комнатам. - Сбежала, гадина. А я… Так ее кормила вкусно. Гуляла, заботилась, - она шмыгнула носом. - Но не любила. Так и не смогла отпустить меня. Мне плохо там, на радуге без тебя. А этой Машке плохо здесь. Она не я. Она другая. Но я очень хотел, чтобы ты не плакала, чтобы кто-то любил тебя. И послал ее. Ты видишь только ее недостатки. Не замечая главное достоинство – доброту. Она ушла, потому что хочет, чтобы ты была счастлива. Твое желание исполнилось, милая. Машки больше нет. Ты счастлива? - с портрета на стене на девушку смотрел с немым укором ее прежний пес Майк. - Я… нет. Я любила ее, конечно. Но… Я… Не говорила ей этого, да. Она же это и так знала. Или не знала? Господи… Я же обижала ее. Только всякие гнусности ей говорила. Что она страшная, мерзкая. Но я же не всерьез. Просто мне так плохо было. И она такая… другая она. Не породистая, но… Она моя любимая тоже! Ждала меня всегда, встречала, я ее толкну, а она мне руку лижет. Машка… - девушка метнулась к вешалке, накинула куртку и выбежала в пургу. Там ее и встретил снеговик. Девушка очень замерзла. Она несколько раз падала и даже уронила в снег свое дорогое кольцо, когда снимала варежку. Но не стала его искать, а только махнула рукой. - Машка! Ты где? Ты же замерзнешь, Машка! Пожалуйста, ответь мне! Пожалуйста, прости меня! Ты же замерзнешь! И я тогда тоже! Потому что я не уйду с улицы, пока не найду тебя! – кричала девушка. Снеговик вздохнул. Глупые люди. Зачем было обижать эту Машку? Любит же, просто сама от себя эту любовь отталкивала, упивалась горем, сравнивала. А теперь мечется по холоду. А Машка, кстати, недалеко тут. Как раз вон там от теплотрассы, в овощной яме заброшенного гаража. Провалилась, когда пыталась от ветра спрятаться. Делать нечего, придется ее хозяйку туда вести. Снеговик, не выпуская из ладошки капюшон девушки, повел ее за собой. А та шла, словно неведомая сила влекла куда-то. И услышала лай. - Машенька! Машка! Это я! Ой, как там темно! Держись, я спускаюсь! – и хозяйка заскользила вниз, в неизвестность. Там она нащупала дрожащий от холода комок. Шершавый язык тут же стал облизывать ее лицо. - Ничего, сейчас я тебя согрею. На мою куртку! Замерзла! Бедная моя! – шептала девушка. - Да что ж такое! Помощь надо было звать, а она сама в яму упала. А телефон сел, пока муж ей звонил. Куртку отдала свою, теперь еще воспаление легких схватит! До чего импульсивные эти люди! – снеговик что есть мочи бежал в квартиру, где жили девушка и собака. Там как раз метался супруг. Пакеты с едой и подарками были небрежно свалены в углу. Холодная ладошка легла ему на лоб. Он увидел заброшенные гаражи, яму, свою жену и собаку. - Павел? Привет! Ты сейчас мне своих ребят со службы спасения пришли, я место назову. Мои там в беде. Давай! – проговорил он в телефон и отключился. Через полтора часа все были дома. На руках у хозяйки лежала завернутая в махровую простыню вымытая Машка. Хозяин сервировал стол. Машка боялась пошевельнутся, вдруг это сон? Но нет. Она смеется. И гладит ее, Машку. Такую некрасивую и беспородную. И целует. - Здравствуйте, соседи! А я вам вот, тортика принесла. А чего это вы собаченцию в такую дорогую простынь завернули? Она ж у вас обычная! Я такое даже своему Гаврюше не позволяю! – появилась на пороге комнаты хозяйка добермана. - Вы, Зинаида Григорьевна, слова-то выбирайте, раз в гости пришли. Машка у нас молодец. И красавица, - вскинула подбородок хозяйка Машки. А та благодарно уткнулась ей в руку. Которая никогда больше ее не обидит, а будет только гладить. А через 9 месяцев Машка будет защищать и любить маленького мальчика, который родится. Чудеса-то случаются!

Снеговик довольно улыбнулся. Ну вот. Здесь вроде тоже все уладил. Надо бы и домой возвращаться. Или еще осмотреться немного? Время вроде бы есть, до Нового года-то! Он весело бежал по улицам, думая о том, как хорошо, когда все хорошо! Переливается огнями огромный шар у большого здания. Люди думают, что это просто красивая новогодняя фигурка с гирляндами. А этот шар выпал из корзинки Деда Мороза, когда он в одном волшебном дворе елку наряжал. Выпал и упал. Да так далеко, на землю! И лежит теперь, вызывая улыбки прохожих, детвора вон как радуется. Иногда так мало для счастья надо! Посмотреть на красоту, улыбнуться. Оно и сбудется все, что загадаешь! Неожиданно снеговик услышал чей-то вздох. Так трогательно он был устроен, что чувствовал, когда что-то не так у людей. Оглянулся. Скамейка, припорошенная снегом. Рядом двое. Бабушка в пальто и платочке, опирается на палочку. Дедушка с окладистой бородой держит сетку, такую, как из советских времен, а оттуда торчат ярко-оранжевые мандарины. - Глянь, Мишенька, шар-то какой! Словно с елки сказочной упал! Есть же страны, где и гномы, и феи живут. Алисоньке надо шар показать, как в гости приедет! – старушка заправила седую прядь под платок и протянула морщинистую ладошку, в которую начали тут же падать снежинки. Ее муж вздохнул: - Эх, Анфиса. Фантазерка ты. За что и люблю. Алисонька весной только приедет, и то не факт. Некогда им. Дочка-то сказывала, что на Новый год они на модные елки пойдут, а потом поедут куда-то далеко, за границу. Их преуспевающая и рафинированная дочка Кристина, поздний ребенок, жила в большой городе. Старики ей гордились. Умница, красавица. Несколько языков знает. И внучка такая же. Шутка ли – пять лет, а уже на английском вовсю говорит. И танцует, в балетный ходит. И еще много куда. Ребенка же надо развивать. Правда, им хотелось внучку видеть чаще. Но времени нет. Дочка работает, у внучки кружки да секции. Не в своем же доме у них сидеть. Хотя старики готовились. Каждый год, как родилась Алиса. Елку во дворе наряжали. Дедушка снег чистил. Потом с бабушкой, подтащив лесенку, развешивали старинные шары да гирлянды, пряничных человечков. Дома полы натирали, занавески со снежинками вешали. Топили печку. Вместе делали тазик хвороста да разных пирогов. И смотрели с надеждой на окно с морозными узорами. Вдруг калитка откроется да зайдет их Кристина с Алисой на руках. - Чевой-то ты, старый, раскис. Домой пошли. Вдруг в этот год Кристина приедет? А нас дома нет? Надо еще окрошечки сделать, я квасок поставила неделю назад. Да грузди достать из погреба с мочеными яблоками. И блинчиков испекем, внученька Алисушка-то их больно любит! – заулыбалась бабушка. - Любит… Раз в год ездит. Где уж ей их любить, - горько вздохнул дед. - И чего? Дел у них полно. Не ворчи. Айда до дому! – поддерживая друг друга, пожилые люди заспешили по тропинке. Шел снег, хлопья летели в лицо и никто не видел, что они плачут… Никто, кроме снеговика. Подержавшись за бабушкин пуховый платок, он как метеор уже летел в другой город. По прикосновению он узнал, где живет та самая Кристина со своей Алисой. В красивой квартире снеговик увидел девочку. Она сидела за столом и что-то старательно рисовала. Кончик языка был измазан фломастерами. Но малышка этого не замечала. Закончив, она рассмеялась и крепко поцеловала рисунок. Потом погладила его пальчиком. - Алиса! Ты все? Покажи мамочке! И давай собираться, твое платье как раз доставили, - донесся чей-то голос. Девочка вздрогнула. Она еще раз посмотрела на рисунок в руке. Потом быстро спрятала его под скатерть и взяла другой, готовый, лежащий рядом. Просто взяла, не глядя. Не целуя, не смеясь. Снеговику показалось, что ей хотелось смять картинку. - Да ты моя умница! Какая прелесть! И художница ты от Бога. А еще танцуешь, языки даются легко! Станешь великим человеком! Платье, гляди, сказка, правда? Беги, надень! Примеряй! У нас сегодня шикарная елка. Потом пойдем на другое представление. И в гости к тете Лене и дяде Юре, у них знаешь за городом как хорошо? С Петькой и Катей на коньках покатаешься. А дальше салют! Здорово, правда? – высокая темноволосая женщина с большими карими глазами и в длинном блестящем платье вошла в комнату, на ходу разговаривая. Девочка Алиса взяла из рук матери платье. Снеговик аж зажмурился от радости. Оно было чудесным! Легким, переливающимися всеми цветами, в блестках, словно наряд принцессы из его волшебной страны. Алиса отдала рисунок и пошла в соседнюю комнату. С прямой спиной, как настоящие балерины. И только снеговик видел, как дрожали ее руки. Закрывшись, девочка надела платье. Снеговик продолжал смеяться. До чего хорошо! Может, она от радости так выглядит? И тут девочка Алиса, не думая о пышном платье, рюшах и кружевах, а также своей нарядной прическе, упала на кровать и заплакала. Снеговик пробовал ее утешить, но не получалось. Неожиданно Алиса засунула руку под подушку и что-то вытащила. Прижала к себе и начала баюкать на руках. Снеговик заглянул через плечо. Смешной вязаный поросенок. Вон у нее сколько красивых игрушек. Эта не была дорогой или красивой. Просто маленькая, затертая почти до дыр старая свинка. Но именно ее прижимала к себе эта маленькая принцесса, пока огромные нарядные куклы с приданым дожидались ее возле большой елки. Девочка что-то прошептала. Одними губами. Но снеговик хорошо слышал… - Бабушка… Деда… Я к вам хочу. На Новый год. Я не хочу на елку ту. И к тете Лене и дяде Юре не хочу. И на коньках не хочу с Петей и Катькой ездить. Я к вам хочу. Пожалуйста… - крохотная капля покатилась с лица Алисы и упала в ладошку снеговика. Он неслышно выскользнул из комнаты. Бизнес-леди Кристина Михайловна, создавшая фирму с нуля, гордящаяся покоренными вершинами и своей прелестной дочкой, смотрела на ее рисунок. На нем – огромная елка, подарки. - Как и все детишки, Алиса хочет праздника! Ну, ничего, подарками я ее завалю! А отметим как здорово у моих друзей! – Кристина Михайловна засмеялась, держа в руках стакан любимого вишневого сока. - Она туда не хочет! Это другой рисунок! – снеговик от досады толкнул ладошкой стакан. Малиновая жидкость разлилась по белоснежной скатерти. - Да что же это! Придется скатерть менять! – быстрым движением Кристина Михайловна сдернула скатерть со стола. Разноцветный лист бумаги упал ей прямо в руки. Она сразу узнала рисунок дочки. Та же дата, что и на том, который только что держала в руках. Только… Вместо елки с подарками там было другое. Снега. Маленький домик. Топится печка. У ворот старичок с бородкой в большом тулупе. В окошечке с гераньками старушка. Она доверчиво смотрит вдаль, поглаживая пушистую кошку. Во дворе стоит наряженная елка. И надпись: «Мамочка. Отвези меня туда, пожалуйста. Я хочу к бабушке и дедушке. А больше никуда не хочу на Новый год. Алиса». - Но… Почему? Почему рисунков два? К моим родителям. Да… А когда мы там были? Неужели уже 7 месяцев прошло? Все некогда было. Она скучает, виду не показывает, но скучает. А мне все некогда, дела. Как же быть? – прошептала женщина. - Было некогда, станет не к кому! Вон, какая деловая, а ума не нажила! Все у тебя есть! А любви нет. И друзьям ты своим не нужна. Ради престижа с тобой дружат. И ребенок тебя боится. Делает, как ты скажешь, а в душе другое у нее творится. Все у тебя есть, машина, квартира, деньги. Только нужна ты по-настоящему двум людям. Я их сейчас видел. Они старенькие совсем. И болеют. И ждут тебя, такую-сякую каждый день! Вот бессовестная! – проорал снеговик прямо в ухо Кристине Михайловне. И немного ущипнул ее. Прямо за блестящий рукав. - Кто здесь? – женщина, вздрогнув, обернулась. Почувствовала дуновение ветра. Прикрыла глаза. И отчетливо увидела своих родителей за час до этого. Как держась друг за друга, уходят они сквозь метель. Вспомнила, как отец катал валенки и возил их продавать на рынок. Как бесконечно ткала, вязала и шила мама. Все лето они собирали ягоды и грибы, ловили рыбу. Крутились, как могли, эти бесхитростные простые люди. Покупали редкие книжки. Нанимали репетиторов. Чтобы она, Кристина, стала большим человеком. Отец, прихлебывая чай из блюдечка с незабудками, так и говорил: «Большим человеком Кристина будет. Доченька наша. Гордимся тобой!». Она стала большим человеком. Только в гонке под названием жизнь так часто забывала звонить и приезжать. Стыдно-то как. Почти год не видеть мать и отца. А ребенок… Внучка – все, что есть в их жизни. Дрожащими руками Кристина Михайловна схватила телефон: - Лена, мы не приедем к вам на Новый год. Я еду в другое место. Все, пока, не ждите, с праздником, - начала разговор она, на ходу достав дорожную сумку, кидала туда, что подряд, прикидывая, успеет ли заехать по дороге в магазин за подарками. - Дочка. Собирайся, нам надо очень быстро ехать, чтобы успеть, - распахнув дверь детской, Кристина Михайловна осеклась. На нее смотрели, не мигая глаза дочки. Одетая в последнее творение известных дизайнеров, словно сама сказка, Алиса смотрела на мать. И та вдруг подумала, что эти глаза цвета льда так похожи на дедовские. И ямочка на подбородке. В руках Алиса держала модную сумочку, которую не успела захлопнуть до конца. И оттуда торчало ухо вязаного поросенка. Кристина вспомнила, как ее мама вязала его дочке на два годика. - Вначале на елку? Или сразу в гости? – безучастно спросила девочка. - Мы… едем к бабушке и дедушке. Быстрее, солнышко. Нам еще по трассе добираться, - выдохнула Кристина Михайловна. Нарядная сумочка полетела в сторону. Упав на корточки, девочка полезла под кровать с балдахином. - Ты куда, Алиса? – вскрикнула мать. - Там… подарки им. Сейчас! Я копилку разбила. Все купила сама. Бабушке душегрейку с мехом, дедушке шарф мохнатый, от него сказали, спина не будет болеть. И еще чай, коробку большую. Конфеты, - Алиса тащила огромную коробку и вопросительно взглянула на мать. - Умница моя. Что же ты не сказала, что к бабушке хочешь? Рисунок нарисовала и спрятала. Доченька. Я же тоже по ним скучаю, - Кристина Михайловна прижала дочь к себе. - Я тебе много раз говорила. Ты даже слушать не хотела. А я решила, что когда вырасту немного, сама к ним поеду и тебя не спрошу! – топнула ножкой Алиса. - Мир! Все, милая, едем, теперь будем постоянно к бабушке и дедушке ездить. И Новый год всегда у них справлять! – рассмеялась Кристина Михайловна. - Обещаешь? – недоверчиво протянула девочка. - Конечно! Через 15 минут огромный черный джип быстро выехал из города и помчался по трассе… - Смотри, фары светят. У нашей калитки, очки-то мои где? – Михаил Степанович пошарил по полке. - Это к Митрофановне сын, поди. У них уже одна машина подъехала, еще сказали, две будут. И сын, и внуки. У них места мало, вот у нас поставили, - Анфиса Ивановна допекла последний блинчик и налила сгущенку в детскую вазочку с Дедом Морозом. Они думали об одном и том же. И даже на миг представили, что это не к соседям гости, а к ним. Но уже много лет справляли Новый год без дочки. И все пять лет, как родилась внучка, и без нее. Чего им тут делать? В больших городах вон как хорошо, утешали себя старики. Только отчего-то так сильно щемило сердце. - Слышишь, Анфиса? Вроде бежит кто? – Михаил Степанович вздрогнул и выронил полотенце, которым протирал тарелки. - Да чего ты привязался, старый, кому тут бе…- начала жена и осеклась. Распахнулась дверь в избу и в пышном платье и белой шубке вбежала в избу их внучка, кинувшись на шею севшему от неожиданности на табуретку деду. Тот только и мог, что гладить большими натруженными пальцами локоны девочки, любоваться на ее красивое личико, не в силах поверить, что это не сон. - Мама… За продуктами мы, к сожалению, уже не успевали. Может, тут купим? - их взрослая, модная и деловая дочь вошла следом. - Кристина… Дочка… Как же? Откуда? У нас полно всего, раздевайся, проходи скорей! – захлопотала Анфиса Ивановна. Кристина Михайловна снова почувствовала себя ребенком, когда прижалась к маминому плечу и вдохнула родной запах. Ее боялись и уважали подчиненные, но только сейчас она поняла, как устала. Как хочется почувствовать себя маленьким, а это возможно только тогда, когда живы родители. Как важно снова прийти в тихую гавань, чтобы набраться сил перед следующим поединком… - Кто это у Касьяновых остановился? Машина какая крутая! – завистливо произнес коренастый мужик в темном пуховике. - Дочка. Фифа столичная. Прикатила, наконец! И ребятенка привезла, слава Богу. А то у Степаныча вся душа изболелась без внучки-то, – прошамкал дед в телогрейке. - Смотри, дедушка какие валеночки тебе сделал! – Михаил Степанович, не спуская Алису с рук, поднес ее к печке, где на гвоздике висели белоснежные маленькие валеночки со снежинками. Дедушка пощекотал внучку усами, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. А возле стола суетились жена и дочка. И было то самое, всепоглощающее ощущение вселенского счастья… Татьяна Пахоменко #елена