ПСКОВСКОЙ И ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
26 февраля. Заречье
Я сразу почувствовал особенную искренность и простоту во взаимоотношениях партизан, чистых душою, гордых своими делами людей, сдружившихся за долгие два с половиной года тяжелейшей жизни в лесных походах. Все эти люди сейчас стараются привыкнуть к удивительной для них обстановке покоя и безопасности, но отдыхать им некогда. У всех много непривычной для них работы, новых сложных дел, которыми они связаны теперь и с воинами Красной Армии, и с теми местными жителями, из которых одни, живя в Луге при немцах, ненавидели оккупантов, а другие, продавая свой народ, с ними сотрудничали... Со всеми такими "прихлебателями", кроме явных предателей, партизанам придется ныне "сработаться", восстанавливая городскую жизнь, да и самый город.
Партизаны в необычной для них обстановке - в теплых квартирах, в сытости - явно скучают. Не представляют себе новой, мирной жизни и томятся: "Куда себя девать?.. " Жалуются: мол, за годы партизанской жизни не простужались, ничем не болели, а теперь быстро утомляются, чихают... И раздумчиво обсуждают свои нынешние обязанности...
- Я женщина, - сказала мне Клава Юрьева, - а терпеть не могу всех этих хозяйственных дел!
И, глядя в окно, воскликнула:
- В лес хочу!..
Все с удовольствием, с увлечением рассказывают о своих тяжелых и опасных, но явно уже окутанных дымкой романтики лесных боях и походах. Даже первые беглые разговоры с партизанами так интересны, что мне ясно: я пробуду здесь несколько дней...
Называя свою бригаду "ядром партизанского движения в области", И.Д.Дмитриев, сидя за столом у окна, говорит:
- Когда бригада стала многолюдной, мы взяли на себя задачу защитить от угона в Германию население четырех районов: Гдовского, Сланцевского, Осьминского и Лядского. С этой территории мы выгнали немцев. Их гарнизоны остались только в четырех административных центрах этих районов. А на остальной территории мы были господами положения. Территория эта - тридцать две тысячи квадратных километров, то есть чуть меньше Бельгии. Немцев сюда не пускали, хоть они и предпринимали немало карательных экспедиций.
В дни с четвертого по шестое ноября 1943 года немцы бросили на нас пять тысяч человек с танками и артиллерией. Наступали с двух сторон: от Веймарна - на Осьминский район и от Сланцев - на Сланцевский и Гдовский районы.
Мы занимали оборону. И сумели не только удержаться, но и - подбив четыре танка - заставили немцев убраться обратно. Немцы пытались сломить наши силы еще много раз...
И.Д.Дмитриев подробно рассказывает об отступлениях и наступлениях 9-й бригады, о блокировании и взятиях штурмом сел и городов, укрепленных немцами, о помощи партизан наступающей Красной Армии, о том, как бригада сначала "расправилась" с Балтийской железной дорогой, потом с дорогой Гдов - Сланцы - Веймарн и - пройдя по лесам и болотам сто километров - с "Варшавкой"... О потерях своих и потерях немцев, о трофеях, о последних боях...
Старая партизанка
26 февраля. День
- Я из храбрых, - попросту говорит Ира Игнатьева, одна из первых "старейших" партизанок бригады (а сама - молодая девушка, ей нет и двадцати одного года), - когда первый раз уходила в разведку, мне предложили: "Возьми пистолет". Не взяла. Ходила месяца три...
В первых числах января 1942 года из-под занятой немцами Вырицы партизанский центр направил Иру на разведку в Порхов, Псков, Лугу, Сиверскую. Пошла одна, разузнать о движении частей противника, о его технике, об обращении немцев с военнопленными.
Лицо у Иры русское, деревенское, зубы отличные, белые, волосы светлые, говор тоже крестьянский. Разговаривает весело, смех у нее - от души, легкий...
- В Пскове мне пришлось двое-трое суток поплакать: не отмечали пропуск "беженки" (обратный был у меня - в Вырицу): там, мол, у вас партизаны. Говорили, что надо отправляться работать в Эстонию или на Украину. Переводчица пропуск все же отметила, наложила штамп. Я, как "беженка", пошла из Пскова, несла в мешке продукты. Помогала я какой-нибудь бабушке саночки подвезти, много народу передвигалось по дорогам тогда, подкармливалась. Благополучно пришла, задание выполнила.
Потом ходила из Дубравы за семь километров, в разведку на станцию Платовец, - наши хотели сделать налет. Придумали так: я немцам пожалуюсь на то, что партизаны якобы не дают нашим деревенским гнать за железную дорогу к немецким приемным пунктам коров, - дескать, приходил от немцев посланный с таким приказом...
Пришла на вокзал, в Платовец, к немецкому коменданту. Он спрашивает: "Зачем?" Я плачу:
- Как быть, вот выйдут из кустов, не дают гнать коров!
Поверил он:
- Идите! С помощью наших солдат мы вам поможем эвакуировать коров от партизан!
Мне смешно! Я ушла; все через крестьян узнала, сколько чего у немцев, выяснила, что засады нет... За две недели до пасхи вернулась домой. Под пасху наши сделали налет - удачный!
В отряде Ира была разведчицей, потом - бойцом, потом - медсестрой...
Ира Игнатьева делит действия партизан на три периода.
Первый период закончился 10 сентября 1942 года, когда после ликвидации немцами в Дедовическом, Поревическом и соседних районах партизанского края разбитые партизаны вывели раненых в деревню Студеновка, через Волховский фронт, в район Поддорье.
- Вышло нас, здоровых, одиннадцать человек - шесть женщин и пять мужчин. Вывели мы шестьдесят три раненых. В советском тылу - в Валдае и в Мореве прожили полтора месяца, затем, после октябрьских праздников, отрядом в семьдесят пять человек (под командованием капитана Тимофеева) вышли у деревни Хлебоедово обратно, через линию фронта, в тыл к немцам...
Второй период, - действия в том же районе прежнего партизанского края, где все было уничтожено немцами, где отряду пришлось голодать, выискивать под снегом рожь, парить ее, выбирать мороженую картошку, есть ее без соли.
К Новому году самолетами нам подбросили продуктов, потом мы нашли
жернова, сделали пекарню, баню. Полтора месяца стояли на месте, до прихода Второй партизанской бригады. Узнав о ней, противник бросил на нас экспедицию. Двое суток держали бой, вышли из окружения, двинулись в Ухошинские леса. Здесь было безлюдно, деревень нет, все сожжено; жили под елками пять дней, перешли в Еловецкие леса, мерзли и там двенадцать дней.
"Хорошо загорать тут! Померзнешь!" - говорили мы. Мороженой картошки и то не было!
Немец опять наслал на нас карательную экспедицию...
Ира рассказывает об этой экспедиции и о том, как ушли в Новоржевский район, устраивали немцам засады, делали налеты на гарнизоны, в марте 1943 года дрались против танков и пушек новой карательной экспедиции, оборонялись, выходили из окружения, создавали возле Витебска новый партизанский край, вели бои.
Третий период, - после приказа идти "в районы, сюда под Акатьево". Перешли железную дорогу, у "острова Голодай" попали в окружение, пять суток, голодая, вели бои.
- Крепко досталось. Раненых было очень много. Я вытащила на себе восемнадцать тяжелораненых; было это в конце апреля. Лед растаял; как бултыхнешься по грудь, кричишь: "Нет! Ребята, вы сюда не ходите!.. " Всех выволакивала. Никогда не бросали раненых!
И еще один бой - он длился семь часов.
- Большие были потери, и тяжелораненых первый раз пришлось бросить, потому что нам выход оставался только к озеру. Многие раненые сами подрывались гранатами, девушка Аня, разведчица из первого полка, тоже подорвала себя. Другие стрелялись... Выскочили мы. Немцев побили много. Мирные жители рассказали нам, что по большаку шли немецкие машины, а из них кровь, как из баранов, текла...
Эпизоды, эпизоды непрерывных партизанских боев. За три года их набралось много!
- ... И потом приказ: занять Сланцы! - заканчивает свой рассказ Ира. - Восемь километров бежали бегом, чтобы перерезать немцам отход. Заняли Сланцы, немцы удрали. Жители мыли нас в бане, кормили, надавали валенок, варежек... И уже когда пошли мы от Сланцев, нам стали попадаться машины. "Ребята, - кричу, - да это наши!.. " А ребятам так и хочется обстрелять машины, все не верят, что это не немецкие!
"Катюш" нам показывали бойцы, угощали каждого из нас папиросами, и мы пошли в свой партизанский штаб, в Заозерье.
Вот так партизанила я. В бою я - дурная какая-то, все в рост, всегда только думала, чтоб не ранили тяжело, лучше, чтоб убило в бою... Я веселая, а все-таки нервы расстроены из-за переживаний по раненым... Чтоб все достать им!.. Просишь для раненого кусок хлеба, психуешь, думаешь иной раз: "Пристрелюсь, к черту!" Ну, конечно, потом успокаиваешься!.. Я всего вытаскала семьдесят - восемьдесят человек!..
Драгоценный подарок
26 февраля
Бывают подарки, которые нужно хранить как зеницу ока. И если суждено тебе дожить до победы (я все-таки, все-таки для себя в это верю!), то -хранить всю жизнь и завещать самому надежному военно-историческому музею.
Такой подарок я получил сегодня от В.Я.Никандрова, с которым вчера, как и с другими партизанами, познакомился и об участии которого в смелых нападениях на вражеские эшелоны рассказывала мне Ира (а полностью - Ирина Куприяновна) Игнатьева. В.Я.Никандров - редактор "Красного партизана", крошечной газеты 9-й партизанской бригады. Эта газета размером в листок почтовой бумаги (сложить пополам - поместится в нагрудный карман или в обыкновенный конверт) печаталась в такой маленькой типографии, какую можно было носить за спиной в заплечном мешке, и выпущено было немногим больше десятка номеров. Но они заменяли партизанам и многим жителям оккупированных деревень всю советскую печать, потому что "большие" газеты самолеты сбрасывали в партизанский край редко. Редактор В.Я.Никандров иногда выпускал и листовки.
Так вот: как и в других захваченных немцами городах, в Кингисеппе есть немецкий генерал - комендант города и близлежащих сел и деревень района. Впрочем, сегодня его там уже нет: он или бежал, или убит, или захвачен нами в плен, потому что Красная Армия уже освободила город. Дом коменданта всегда неусыпно охраняли жандармы, эсэсовцы, предатели-власовцы. Он был окружен колючей проволокой, пулеметными дзотами, минным полем.
Чиня расправы, боясь партизан, угоняя жителей насильно в немецкое рабство, занимаясь расстрелами, повешениями и другими злодействами, комендант всегда все же чувствовал себя как на горячих угольях: партизанское движение вокруг, вопреки всякой немецкой логике и принятым "мерам", разрасталось... Убедившись, что карательными мерами ничего не поделаешь, он в ноябре 1943 года обратился к населению с печатным воззванием...
Что можно сказать о беззаветной храбрости молодой женщины-партизанки, которая сумела тайно проникнуть в самый служебный кабинет коменданта с должным, дерзким ответом партизан и ускользнуть от ярости гитлеровцев незамеченной?
Но вот он - ответ фашисту!
Такая же маленькая, как и газета "Красный партизан", отпечатанная микроскопической типографией, листовка:
"Смерть немецким оккупантам! Коменданту Кингисеппского района
До нас, партизан, дошло несколько экземпляров твоего ноябрьского
воззвания, обращенного к населению волости Черно, Кингисеппского района. Мы привыкли к немецким приемам одурачивания народа, но твое воззвание, фашистский пес, по своей наглости занимает первое место среди подобных документов. Ты пишешь: "Вас постигла суровая участь. Ваши деревни разорены, у вас нет ни пристанища, ни хлеба". А кто это сделал? Ведь это твоя работа, кровавый бандит!
Не по твоему ли приказу расстреляны десятки стариков и старух?
И теперь у тебя хватает наглости писать: "Я вижу ваше горе и хочу вам
помочь... Доверьтесь мне, вашему коменданту".
Чем ты хочешь помочь, сукин сын?
Загнать русских людей на каторгу в Германию - мы знаем это!
Не заботься о русском населении, лучше поторопись спасти свою
продырявленную шкуру. Знай, гитлеровский холоп, что ваши хваленые армии разбиты. Твои собратья по грабежу уже изгнаны из Киева, Гомеля и др. городов. Ты готовишься удирать из Кингисеппа. Поспеши - иначе будет поздно! Ты грозишь населению посылкой в лес карательных отрядов. Попробуй сунься, мерзавец, - мы тебя там встретим! Мы, партизаны, сумеем защитить своих русских людей! Все твои воззвания напрасны. Русский народ еще не освобожденных от фашистского ига районов знает о победоносном шествии могучей Красной Армии.
Жители Кингисеппского района не поверят твоим обещаниям и не побоятся твоих угроз. Вера в скорое освобождение дает им силы мужественно перенести все горе и страдания, на которые вы их обрекли.
Итак, не бреши, гитлеровская гадина, не трать бумагу. Не думай о
посылке в лес против населения карательных отрядов, - скоро ты получишь партизанскую гранату у себя же на квартире.
Штаб красных партизан".
Эту листовку в ноябре 1943 года носила в Кингисепп партизанка Куприянова и положила ее немецкому генералу, коменданту, на стол, под стекло в его кабинете. Ушла благополучно, но, узнав, что ее партизанскому отряду грозит большая опасность от крупной карательной экспедиции, спеша бегом спасать его, Куприянова подорвалась на мине и погибла у станции Вервянка. Муж Куприяновой во всех последующих боях нещадно мстил за нее вместе со всеми партизанами бригады...
Экземпляр этой листовки, как и несколько номеров газеты "Красный партизан", подарил мне сегодня В.Я.Никандров...
Вот характерные цифры. В сентябре сорок третьего года 9-я партизанская бригада насчитывала в своем составе сорок человек. В октябре - шестьсот, в ноябре - полторы тысячи, в декабре - две тысячи, в январе сорок четвертого года - две тысячи шестьсот человек. На базе этой бригады создалась новая -12-я приморская, куда было передано шестьсот человек (с задачей дислоцироваться в Кингисеппско-Волосовском районе).
Примерно так же разрастались все партизанские части...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 7