Зельда Фицджеральд (24 июля 1900 — 10 марта 1948)

Их называли королем и королевой «Эпохи джаза». Он - самый популярный и востребованный американский писатель, она - его бессменная муза. Романами Фицджеральда об успехе, богатстве и любви зачитывался весь мир, но даже эти романы меркли в сравнении с романом всей его жизни, его любви к Зельде Сейр.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Зельда Сейр познакомились в 1918 году в небольшом городке Монтгомери, штат Алабама. Судьбоносная для обоих встреча состоялась в одном из городских баров. Скотта Фицджеральда, в то время младшего лейтенанта 67-го пехотного полка, сюда привело желание весело скоротать еще один вечер с сослуживцами. Зельда, первая красавица штата, находилась там в окружении многочисленных поклонников.
Фицджеральд влюбился с первого взгляда. «Самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни, — вспоминал позже писатель. — Я сразу же понял: она просто должна стать моей!» У Зельды первое впечатление от встречи было не таким сильным, но все же что-то в молодом человеке ее зацепило.
В тот год Зельде Сейр исполнилось восемнадцать лет. Она была шестым и последним ребенком в семье. Изнеженная лаской матери и деньгами отца, защищенная от всех невзгод влиятельностью фамилии (отец девочки был судьей штата) Зельда вела образ жизни типичной представительницы золотой молодежи — занималась балетом, рисовала в свое удовольствие, а свободное время проводила на вечеринках.
Фрэнсис Скотт, будучи на четыре года старше Зельды, ко времени их знакомства не имел за душой ничего, кроме необъятных амбиций и пристрастия к алкоголю. Учеба в одном из самых престижных университетов, Принстоне, закончилась отчислением. Родители будущего писателя не на шутку испугались за будущее сына, но сам Фрэнсис был отчислению только рад. В Принстон он поступил с одной лишь целью, занять достойное место среди игроков школьной футбольной команды и играть в университетском театре. Однако как спортсмен он был совершенно безнадежен, а в театр брали только отличников, среди которых Фицджеральд не числился, поэтому учеба потеряла для Фрэнсиса всякий смысл. Недолго думая, Фицджеральд решил сбежать в армию, чтобы быстро и героически умереть за родину и избавить себя от проблем и несбывшихся надежд. Но на фронт он не попал, а был отправлен служить в Монтгомери, благодаря чему в его жизни случилось нечто более масштабное и не менее разрушительное, чем война, — с ним случилась великая любовь.
Молодой и очень амбициозный юноша сумел заинтересовать Зельду настолько, что она впустила его в свой круг общения и в свою постель, однако, отвечать согласием на немедленно последовавшее предложение писателя не спешила.
Как Зельда объясняла своим друзьям, «Если Скотт успешно издаст книгу, я выйду за него». Служба Скотта в армии подошла к концу, и он уехал в Нью-Йорк завоевывать издателей, а Зельда начала писать ему письма, в которых всячески поддерживала литературные начинания ухажера, но в то же время дразнила его остроумными описаниями своих вечеринок с богатыми наследниками южных состояний.
Все время разлуки Скотт строчил Зельде бесконечные любовные послания, часто сравнивая ее с принцессой, заточенной в башне. Зельду немного удивляло такое сравнение, и в одном из писем она даже жаловалась Скотту, что невозможно же писать одно и то же в шести письмах подряд. Она не подозревала, что именно этот образ как нельзя более подойдет к описанию ее будущей семейной жизни с писателем.
Расстояние и уколы ревности пошли на пользу первому роману Фицджеральда. Отправленный на доработку "Романтический эгоист" превратился в «По ту сторону рая», и после долгих переговоров и значительных изменений в 1920 году Скотту удалось издать книгу. Половину первоначального тиража раскупили в первые три дня, и на гонорар он купил Зельде бриллиантовые часики от Картье.
Польщенная тем, что главная героиня романа Розалинда практически списана с нее самой, и убедившись в том, что поклонник действительно может зарабатывать писательством, Зельда наконец согласилась выйти за Скотта замуж. Она переехала в Нью-Йорк, и молодые провели медовый месяц в роскошном Нью-Йоркском отеле Билтмор. Скотт был счастлив. В интервью журналистам он говорил, что женился на героине собственных историй.
Праздник, который всегда с тобой
Друг пары Ринг Ладнер однажды заметил: «Скотт — новеллист, а Зельда — новинка». Более скандальной и экстравагантной пары Нью-Йорк 20-х годов еще не видел. Газетный магнат Уильям Херст даже нанял специального репортера, задачей которого было следовать за парой по пятам и документировать все увиденное для газет.
Алкоголизм Скотта, начавшийся еще в юности во время его учебы в Принстоне, выливался в эксцентрические выходки. То пара каталась ночью на крыше такси по Манхэттену, то Скотт сбивал с ног полицейского или даже заявлялся голым в театр.
Зельда, в свою очередь, эпатировала публику купаниями в фонтанах, безумными танцами на столах и принятием совместных ванн с друзьями Скотта. Тот не возражал — выходки Зельды давали ему бесконечный поток материала для коротких рассказов, публиковавшихся в Saturday Evening Post по неслыханной цене в две с половиной тысячи долларов (25 тысяч по нынешним временам) за штуку. Фицджеральда вечно видели с обрывками бумажек и салфеток, лихорадочно записывающим остроумные фразочки и комментарии жены. Даже ее слова при рождении дочери Скотти в 1921 году были впоследствии воспроизведены главной героиней «Великого Гэтсби» Дейзи Бьюкенен: «Я надеюсь, она вырастет красавицей и глупышкой».
Начало конца
В 1924 году Фицджеральды переехали в Европу и обосновались на французской Ривьере. Скотт был занят написанием «Великого Гэтсби», а поскольку на тот момент единственная работа Зельды заключалась в том, чтобы быть женой знаменитого писателя, она откровенно скучала.
Она завела роман с французским лейтенантом, частично, действительно, от скуки, частично, чтобы заставить Скотта ревновать и напомнить ему о том, что она может представлять интерес не только как источник материала для его книг. Поначалу Скотт ей не препятствовал. Позже он признается, что нарочно дал ход отношениям Зельды на стороне, чтобы понаблюдать за тем, как она ведет себя со своим французским любовником, и более достоверно описать роман Дэйзи и Гэтсби.
Однако, когда спустя время Зельда заявила, что влюблена и хочет развода, Скотт прервал ее отношения силой. Позже он хвастался одной из любовниц, что выиграл у лейтенанта на дуэли, хотя не существует никаких подтверждений тому, что их поединок когда-либо состоялся. Доподлинно известно лишь то, что Скотт держал жену под домашним арестом на протяжении месяца, после чего ее интрижка завершилась сама собой, и она осталась с мужем. Однако ущерб, нанесенный психике Зельды месяцем взаперти, преследовал пару всю оставшуюся жизнь.
Контроль и плагиат
После этого эпизода в Зельде проснулось желание стать чем-то большим, чем героиней светских хроник и женой литературной знаменитости. Еще в середине двадцатых она начала писать небольшие статьи и очерки в журналы. Ее работы пользовались успехом и хорошо оплачивались, однако ее пропуск в литературный мир был исключительно через издателей Скотта, который настаивал на том, чтобы все ее работы были опубликованы в соавторстве с ним, а один остроумный очерк для Saturday Evening Post за авторством Зельды и вовсе был опубликован под именем ее знаменитого мужа без всякого ее упоминания.
Современными исследователями творчества и жизни Фицджеральда часто ставится вопрос, можно ли обвинять известного писателя в плагиате. У Зельды на этот счет не было никаких сомнений. Когда в 1922 году был опубликован второй роман Скотта «Прекрасные и проклятые», редактор New York Herald Tribune попросил Зельду написать критический обзор на новую книгу ее мужа. «Мне кажется, что на одной из страниц я узнала буквальные отрывки из своего старого дневника, который таинственно пропал сразу после свадьбы, а также обрывки писем, которые, хоть и прошли через значительные изменения, все же кажутся мне подозрительно знакомыми. Возможно, мистер Фицджеральд считает, что плагиат должен начинаться дома», — дразнила Скотта Зельда.
На пути к безумию
Скотт определенно не давал жене выйти из тени своего писательства, поэтому в возрасте двадцати семи лет она решила попытаться найти себя в балете, которым немного занималась в детстве. Она мечтала стать новой Айседорой Дункан, что, учитывая ее возраст и практически нулевой опыт, было, конечно, невозможно.
Однако, ей удалось попасть в ученицы к одной из лучших преподавательниц Европы того времени, и Зельда приступила к тренировкам. Занималась она фанатично, изнуряя себя физически и морально, и со Скоттом в это время почти не виделась. Тот откровенно презирал ее попытки стать балериной, считая это абсолютно бесполезной тратой денег.
Тем не менее тренировки Зельды дали плоды, и ей предложили сольную партию в итальянской постановке «Аиды». Это была роль, которая могла бы дать начало профессиональной карьере жены писателя, однако по неизвестным причинам она отклонила предложение. Вскоре после этого, путешествуя по Ривьере вместе со Скоттом, Зельда, сидящая на пассажирском сидении, выхватила у него руль и попыталась направить машину вниз с обрыва. У Фицджеральда была быстрая реакция, и в тот день все обошлось.
Поведение Зельды становилось все более тревожным, еще несколько раз она пыталась покончить с собой: один раз, наглотавшись снотворных пилюль, другой раз бросившись (без существенных повреждений) в пролет лестницы, приревновав Скотта к той самой Айседоре Дункан, славы которой она мечтала добиться. Надо сказать, Скотт давал все поводы для ревности, заводя на стороне отношения с юными голливудскими старлетками.
В 1930 году врачи поставили Зельде новый для того времени диагноз — шизофрению. Сейчас нет единого мнения насчет того, было ли ее состояние определено верно. Некоторые исследователи считают, что Зельда страдала от затяжной депрессии, а методы лечения, принятые в психиатрических клиниках того времени (включавшие в себя инъекции инсулина и электрошоковую терапию), только усугубили ее болезнь.
Спаси меня, вальс
С начала 1930-х почти все гонорары Фицджеральда начали уходить на лучшие клиники Европы и Америки, которые он оплачивал для Зельды. Находясь в одной из них, в 1932 году она написала свою первую и главную книгу «Спаси меня, вальс». Скотт был в бешенстве от того, что жена решилась вступить на его территорию. Более того, роман был посвящен той же теме, над которой он бился в то время, сочиняя роман «Ночь Нежна» (два года спустя Зельда с ужасом обнаружит, что Скотт скопирует письма, которые она писала ему из клиник, и «даст» их героине «Ночь Нежна», сумасшедшей Николь Драйвер).
Пока же, в мае 1933 года, в клинике знаменитого психиатра доктора Клайна у Скотта и Зельды состоялся разговор в присутствии врача о публикации «Спаси меня, вальс». Разговор, записываемый стенографом и занявший 114 страниц, по словам Клайна, больше походил на судебное разбирательство. Скотт обвинял Зельду в оппортунизме, называл ее бесполезной светской львицей и третьесортным писателем. «Что-то ты слишком яростно атакуешь третьесортного писателя», — парировала Зельда. Она хотела одного — развода и независимости.
В своем дневнике Скотт записал план действий на случай, если Зельда станет упорствовать: «Атака по всем фронтам. Удовольствия (запретить), роман (отложить), ребенок (отдалить), планы (запутать и дезориентировать), никаких печатных машинок. Возможный результат — новый нервный срыв». Зельда сдалась, развод не состоялся, и Скотт разрешил своему издателю опубликовать ее роман, внеся в него предварительно свои правки.
Конец эпохи
У истории самой известной пары «ревущих двадцатых» нет счастливого конца. Скотт умер в 1940 году от сердечного приступа, ему было всего 44 года. Незадолго до его смерти Зельду перевели в Хайлендскую больницу для душевнобольных в Северной Каролине. Там она занялась живописью и начала писать свой второй роман «Жена Цезаря», который так и не был закончен.
Через восемь лет после смерти писателя врачи заметили небольшие улучшения в состоянии Зельды Фицджеральд и даже отпустили ее повидать родных в Монтгомери. Уже прощаясь с ними на вокзале, она вдруг обратилась к своей матери: «Не волнуйся, мама! Я не боюсь умереть. Скотт говорит, это совсем не страшно».
А через несколько дней в клинике, где она лечилась, случился пожар. Погибли девять пациентов, в том числе Зельда Фицджеральд. По слухам, она не смогла выбраться из горящего здания, так как была привязана к кровати после инъекции тяжелых седативных препаратов, но точного подтверждения этой информации нет.
Сложно представить, как сложилась бы судьба Зельды, не окажись она в тени Фицджеральда — безусловно, невероятно одаренного писателя, но в то же время эмоционально трудного партнера. Сейчас ее картины высоко ценятся критиками, а незаконченный роман готовится к изданию отдельной публикацией.
Рассудить, на чьей стороне была правда в этой семейной паре, невозможно. Несмотря на всю тяжесть их супружеской жизни и бесконечные скандалы, они оставались странно привязаны друг к другу. Скотт постоянно навещал Зельду, а в письмах, посланных в психиатрические клиники, он называл ее «самым прекрасным, очаровательным, нежным и красивым человеком, которого я когда-либо знал», на что Зельда отвечала, что Скотт — ее «самый преданный и лучший друг».
Талантливого писателя и несчастную южную красавицу примирила надгробная плита на их общей могилой в Мэриленде. На ней выбиты последние слова «Великого Гэтсби»: «Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое».