Теперь нисколько слов о прошлом и настоящем этого монастыря по другим рассказам, глас народа, так сказать, глас местных старожил, словом, глас большинства.
Лет 12 тому назад, говорят они, в вышневолоцкую городскую думу явилась какая-то личность (прибавляют, что это был князь Путятин) и предложила городу продать ему участки земли за №№ такими-то. Между прочими №№ был и №, где стояла часовня с чудотворной иконой Казанской Божией Матери. Продав всё это за ничтожную плату, под общей рубрикой «негодных земель», город только тогда переполошился, когда кто-то подсказал ему, что он продал и чудотворную икону. Стали начинать процес, до сената дошло, и так как по закону святыни не продаются, городу возвратили часовенку с чудотворной иконой. С этим решением сената, подоспевшим к тому времени, когда синод разрешил открытие монастыря, чуть не рухнул весь проект рачителей будущей обители, основанный только на существовавшей в ней чудотворной иконы. Эта святыня должна была привлекать жертвователей, кормить, поить всю общину. Одного кружечного сбору в часовенке Божией Матери бывало в год до 10 тысяч, значит обеспечение было-бы и верное и, на первое время, немалое. Без чудотворной иконы, кто даст на монастырь, кто пойдёт к нему на поклонение?
Вот и задумалась мать Досифея. Однако не надолго. Уверила она себя, что чудотворный образ у неё в обители, но крайней мере, что очень скоро и во что бы то ни стало он там будет. Для этого у неё было верное средство. С тем и пошла странствовать по Mиру. «Подайте-мол на построение храма в честь Казанской Божией Матери, для водворения в нём Её чудотворной иконы».
Те, кто слыхали про силу чудотворной иконы близ Волочка, охотно давали на построение храма; кто не слыхал—справлялись, присылали в обитель своих доверенных и, убедившись в существовании часовенки с иконой, а возле неё скромной хижины для сестёр, тоже не замедляли присылать кто мало, кто много. На эти лепты основался храм, а как он кончился, на чьи средства, кто дал эти сотни тысяч—об этом история говорит как-то глухо. Мать Досифея говорит, что монастырский собор построила Матерь Божия, а люди-же говорят, что быль некий купец Воронин, которому собор обошёлся до 200 тыс. руб. Но, как бы там ни было, красивый собор стал посреди обители, на месте тундры и болота, и мать Досифея вполне в праве им гордиться. В праве была и ждать себе награды за неусыпные труды.
С освящением храма, года 2 тому назад, мать Досифея считала свои пламенные мечты уже осуществлёнными. Чудотворная икона Божией Матери теперь должна быть перенесена в собор, должна была составлять собственность монастыря. Значить, она не кривила душой, когда собирала на построение храма в честь её. Мать Досифея хорошо знала закон, по которому всякая часовня с чудотворной иконой принадлежит ближайшей к ней церкви. Несколько десятков сажень, разделявших собор от часовни, давали ей теперь законное право на перенесение иконы в собор. Она сообразно этому подала прошение своему начальству. Началось дело, и вдруг случилось то, чего никак не ожидала ни мать Досифея, ни её сподвижники.
Казанский собор в городе, которому до сих пор принадлежала икона, должен был обнищать, с потерею своей главной святыни. Его настоятель, староста и многие городские граждане, посещавшие его, как ни были ошеломлены неожиданной выходкой матери Досифеи, посоветовавшись, да потолковав, пришли таки к гениальной мысли, чтобы спасти своё сокровище. Пока тянулось еще дело, они наскоро стали перестраивать часовню. Расширили ее, поставили придел, царские двери, наняли причт и в несколько недель устроили, на месте часовенки, крошечную церковь. Очевидно, она оказалась ближе к иконе, чем монастырский собор, потому что икона висела в самой церкви. Дело монастыря было проиграно, в 12-ти летние мечты матери Досифеи разбились, кажется, навсегда.
Вот почему мать Досифея хлопочет так об обеспечении богатым вкладом её монастыря, потеряв надежду на доходы чудотворной иконы. Её хлопоты нельзя не признать вполне своевременными. Выстроить всё необходимое для большого монастыря, созвать и поселить там до 600 чел. сестёр, содержание которых при самой постной пище обходится не менее 30 тыс. в год, и черпать эти насущные средства из случайных подаяний—по меньшей мере это опрометчиво. Горячо мать Досифея старалась о сооружении монастыря, но ещё горячее должна бы стараться теперь об обеспечении существования в нём сотен юных созданий, оторванных от семей, от работы, часто от достатка...
Казанский монастырь виден тотчас, по выезде из города. Он раскинут большим четвероугольником в плоской котловине и открыт со всех сторон. За ним местность заметно подымается и в отдалении, на склоне, красиво виднеется ограда и красные ворота городского кладбища.
Это кладбище отдано городом в распоряжение монастыря. Монастырь не имеет ограды. Эту ограду заменяют все постройки монастыря, тесно поставленные по всем четырём сторонами и соединенные ещё забором. Собор по внешности представляет очень красивое сооружение. Он, почти квадратный, весь белый, с большим куполом по середине и с множеством маленьких куполов, кругом его расположенных с большим вкусом. Эта оригинальная постановка куполов, стоившая больших денег, бросается однако в глаза своей непрактичностью. Нужны немаленькие средства, чтобы поддерживать в приличном виде такое множество куполов.
Комментарии 16